Александр Забусов - Византийский узел [litres]

– Хочешь перед твоей смертью я тебе расскажу, что дальше будет на Руси?

– Ну-ну, хотелось бы послушать.

– Я приведу на ваши земли сотни таких же, как я сам. Каленым железом мы выжжем ваши гнезда ереси, оставив в живых лишь тех, кто захочет влачить рабское существование, кто отречется от своих истуканов.

– Занятно глаголешь. Твои слова прямо за душу берут. Захотелось слезу пустить. Исихаист ты наш, недоделанный. – Терять Монзыреву было нечего, и он на грани фола просто издевался над византийцем. – Если уж на то пошло, я расскажу тебе, что будет на самом деле. Твои домыслы меня не убедили.

– Откуда захудалый феодал из глубокого ануса Руси может знать будущее целой империи? Ты хотел рассмешить меня?

Не обратив внимания на реплику, Толик продолжил:

– Пройдет совсем немного столетий, и от Византии останутся только воспоминания. Дикие кочевники поработят твой народ, отнимут у него даже веру. Гордое название Константинополь заменят на непонятное сейчас для тебя – Стамбул. Твоего имени в истории не сохранится, ты канешь в неизвестность. А мое государство останется свободным, и жить в нем будут славяне, а еще те народы, которые по своей воле примкнут к ним.

– Лжешь! Варвар!

– Да нет, не лгу. Я ведь не здешний, сюда из двадцать первого века загремел.

Глаза монаха расширились от внезапной догадки, от страха, от ненависти к собеседнику.

– Ты умрешь!

Иоанн, присев, рукой выдернул из земли один из монзыревских клинков. Анатолий, проэкспериментировав, попытался тронуть голову наклонившегося монаха. Как и следовало ожидать, рука через капюшон и саму голову под ним прошла как сквозь пустоту. Иоанн поднялся, сжимая в руке нож.

– Думаешь, как меня убить? Не выйдет, я бестелесный, пройду сквозь любую стену, сквозь любое препятствие. Твое оружие для меня не опасно.

– Сочувствую, никчемное состояние, вроде ты есть, а вроде и нет тебя.

– Снова глупец. По желанию я возвращаю себе плоть. Знаю, физически ты сильней меня. В своей бестелесности я неуязвим. Из сферы, прикрывшей нас, ты выбраться не сможешь, от меня не сбежишь. Я выколю твои глаза, твоим же ножом вырежу поганый язык, проткну твое сердце. Ты беспомощен, варвар! Попробуй, убей меня!

Глаза монаха искрились радостью садиста, предвкушением мести. Анатолий, сжимая в руке рукоять бабкиного клинка, шагнул к монаху. Картинно размахнувшись, всадил его чернецу в печень, почувствовал, как легко вошедший в невесомость кинжал наливается тяжестью, с каждой секундой прибавляя ощущение появляющихся килограммов в теле врага. Глаза Иоанна вышли из орбит, открывшийся рот замер провалом, изумление читалось на лице.

– Смотри-ка, как, оказывается, просто было тебя замочить, – глядя в лицо монаху, произнес Монзырев. Ощутил, как по руке стекает из раны кровь византийца. – Все восхищаются, колдун, маг, волшебник, а ты и хвост распустил.

– А-а-а-а! – вырвался хрип изо рта умирающего.

– А вот не надо себя умнее других считать. На белом свете всегда кто-то найдется сообразительней тебя.

Монзырев вырвал нож из раны, ногой отпихнул тело врага. Монах был мертв. Пытаясь закрепить нож в специальное крепление на поясе, на котором его носил раньше, не смог этого сделать. Клинок на кинжале стал обычным, таким же, как все.

– Однако.

Толик обратил внимание, что силы природы за прозрачной сферой почти успокоили свой ералаш, ветер утих, а вместо ливня моросил мелкий дождь, тучи посветлели, превращаясь в облака, да и сама сфера, истончаясь, таяла на глазах. Дождавшись, когда пленка на ней исчезнет полностью, Монзырев вскочил на жеребца мертвого чернеца и галопом поскакал в сторону города.

Войска императора на бранное поле в этот день так и не вышли. Впоследствии епископ Феофил распространил слухи по всему византийскому воинству, что сам великомученик Федор Стратилат, появившись в критический момент, своей десницей заставил русов бежать от императорских полков. Победа! Полная победа над варварами. Все в ромейском лагере охотно поверили в это, потому что хотели в это верить.

Император Цимисхий уже на следующий день согласился на переговоры с князем русов Святославом, чувствуя, что еще одной такой сшибки его войску просто не выдержать. А встретившись с князем, с радостью откупился от него золотом и хлебом. Заключил мир.

Война закончилась, русы покидали Болгарию.

Их заметили далеко на подступах к славянскому лагерю, причем заметил не один секрет. Они появились в вечерних сумерках пешими, по пять человек в каждой группе. По одежде наворопники признали печенегов. Как и было приказано Монзыревым, пропустили мимо себя, не тронув, не полонив их. Лишь от каждого секрета отделилось по человеку, змеями проползли под носом у лазутчиков и так же незаметно пробрались в свой лагерь, минуя посты княжьей гриди, выставленные у самого лагеря. По одному входя в монзыревскую палатку, бросали скупой доклад:

– Батька, у нас гости.

– Где?

– С северной стороны лагеря, пятеро копченых, наблюдают за лагерем, определили местоположение выставленного поста, количество часовых.

– С западной стороны пятеро печенегов…

– С юга пришли…

– Сашка, – Монзырев оглядел своих ближников. В шатре присутствовали Горбыль, Олесь, Мишка, Павел и Ратибор. Всех остальных, еще по осени, во главе с воеводой он отправил со Свенельдом через Киев в родное городище. Нужно было отвезти свою часть добычи, да и зачем подставлять и так существенно пощипанную в боях дружину под печенежские сабли. С ним остался только вороп, бойцы-диверсанты, приученные к боевым действиям в любых условиях, в частности в окружении. – По-моему, началось.

– Это только разведка, Николаич, – резюмировал Горбыль.

– Я догадался. Всем особое внимание. Лазутчиков не трогать, пусть как пришли, так и уходят. Олесь, как уйдут, группы секретов подтянуть к лагерю, усилить людьми. Михаил, тебе северное направление, Ратибор, на тебе юг, запад возьмет Олесь. Паша, невидимка ты наш, от Святослава не отходишь ни на шаг.

– Понял.

– Ты, Сашка, четыре десятка воропа собираешь в кулак. Готовьте укрепрайон у самого княжьего шатра, там где чур стоит, волхва потревожь, чтоб в курсе происходящего был.

– Дед и так ночами не спит. Я проверял.

– Сам возьмешь двух людей и шуруй в поиск. Действуй по полной программе. Разведка, язык, местоположение противника. К утру жду полных сведений.

– Сделаем, – улыбкой осклабился Сашка.

– Кажись, все. Действия производить с максимальной скрытностью. Я к Святославу пошел.

Отправив Свенельда в Киев степью, Святослав с большей частью воинства поплыл на родину на ладьях, а пристав к берегу, решил перезимовать в Белобережье. Боярин кривичей пробовал убедить князя пройти степи верхом, не дожидаясь осенней распутицы, но нарвался на непонимание с его стороны. Недостаток лошадей для большинства русов и добычи и нежелание бросить на произвол судьбы сами ладьи привели к тяжелой, голодной зимовке, а долгий весенний переход на веслах к Днепровским порогам – к встрече с печенежскими клановыми ордами.