Александр Забусов - Византийский узел [litres]

И как было объяснить упертому князю, что только по его прихоти мышеловка, которую можно было обойти, захлопнулась. Соскочить, вырваться из расставленных силков теперь не получится. Все шло тем же чередом, как в истории, которую сам Монзырев хотел обмануть, переделать, написать заново, не допуская гибели русского князя. Сейчас, следуя к шатру князя Киевского, Монзырев тешил себя надеждой, что в прошлой истории славянское воинство печенеги вырезали, застав его врасплох. Здесь же можно было заблаговременно приготовиться к бою, выбрать удобную позицию, принять бой и победить. Но самое главное, необходимо попытаться дать возможность выжить самому князю. Если Святослав живым доберется на Русь, изменится и вся расстановка сил на Руси, не будет братоубийственных войн, и все сыновья князя еще долго будут жить, а княжеский стол перейдет из рук в руки тому, кого Святослав посчитает достойным.

Ко всему прочему, Монзыреву очень хотелось наказать одного из ближних бояр Святослава. Прошедший рука об руку с князем все походы, преодолевший тяжести и лишения военной жизни, взлеты и падения политической карьеры, Свенельд, как знал из истории Монзырев, под конец пути решил предать своего вождя. Анатолий, уже сейчас шествуя к князю, знал, помощи из Киева не будет, а сам Свенельд всячески тормозит посылку воинства к Днепровским порогам. Хитрый скандинав сделал ставку на старшего сына князя, на зажравшуюся торговую касту киевлян, на бояр, не участвовавших в походах. После смерти Святослава он все так же будет самым влиятельным человеком, стоящим у престола великих князей, сам станет князем. Сказать все это Святославу заранее Монзырев не мог, уж слишком разные весовые категории они со Свенельдом имели у князя.

Проходя по лагерю, Анатолий отметил, что у костров люди сидят в простых рубахах и портах, даже мечи не висят на поясах, просто положены на землю недалече. Оно, конечно, дневной весельный переход против течения забрал немало сил, но вот то, что даже кольчуги упрятаны в походные мешки, дабы не ржавели, это совсем непорядок. Цепкий глаз, уже для скорого боя, прикинул, что русов у костров не больше двух тысяч наберется, в общем-то это не мало. Вытащенные на берег ладьи с хабаром тоже отвлекут некоторую часть нападающих, не могут не отвлечь, кочевники по натуре воры и бандиты, пограбить у них в крови. Это тоже хорошо.

– Государь, мой вороп приметил лазутчиков-печенегов, кои сейчас высматривают подступы к нашему лагерю, – сказал он Святославу. – Думаю, что поутру на нас нападут.

Уже не раз, имея дело с этим необычным в своем роде боярином, Святослав не стал дергаться раньше времени, лишь спросил напрямик:

– Что предлагаешь?

– Ни вверх, ни вниз по реке нам от них не уйти. В любом случае придется принимать бой. Дождемся, пока их вороп уйдет на доклад, поднимем людей, расставим, как нам требуется, пусть наденут кольчуги, ну и примем бой, авось сдюжим. К утру мне доложат, с какими силами нам придется столкнуться, кто их ведет и чего от них ожидать.

– Ну что ж, бегать от противника не будем, коли суждено нам у порогов мечи скрестить с печенежской ордой, по яругам от нее хорониться не будем, нам сие невместно. Мы принимаем бой! – окликнул одного из гридней, стоявших у входа в шатер. – Боярина Тура кликни.

Откинув полог на шатре, долго смотрел на воинский стан, кострами раскинувшийся неподалеку от затона, куда корабельщики вытащили ладьи. Люди готовили пищу, располагались на отдых, несли к кострам собранный хворост и срубленный сухостой. Мартовская ночь была холодна, от близости реки веяло влагой, люди, кутаясь в меховые телогрейки и плащи, подбитые овчиной, тянули озябшие руки к огню. До полуночи было еще далеко. Князь через плечо посмотрел на Монзырева.

– Как считаешь, отобьемся?

– Во всяком случае, врасплох они нас не застанут. Прости, княже, дозволь уйти, ежели будет чего нового, приду, доложу.

– Иди.

Монзырев вышел из княжей палатки, на выходе чуть ли не столкнулся с боярином Туром и сотниками княжеской гриди, спешившими на зов своего вождя. Сегодня всем предстояла нелегкая хлопотливая ночь.

Ближе к полуночи лазутчики печенегов благополучно ушли. Объявившийся Сашка принес нерадостные вести. Печенежский князь Курей привел к порогам большую орду, пятнадцать тысяч кочевников, еще до рассвета нападут они на княжеский стан, степными шакалами попытаются затравить, загрызть раненого пардуса. Само нападение предполагает неожиданную атаку с трех сторон, полное уничтожение русов и захват ладей с хабаром и деньгами.

Русские воины, одетые в броню, по сотням выстроились в стороне от княжьего шатра, прикрылись большими щитами, сжимая стружия копий, в любую минуту были готовы дать отпор любому ворогу. Строй образовал каре, внутри которого находилась шеломань с врытым чуром Перуна на самой вершине, простоявшим у рони не один десяток лет. От углов каре лучами уходили четыре фаланги по сотне русов в каждой, укрывшиеся за каменистыми неровностями местности, за голым кустарником, деревьями росшими вдоль реки. У костров, слегка тлеющих, не дающих высокого пламени, иногда промелькнет тень то в одном, то в другом месте. Люди скупо подбрасывали в костры хворост, лишь бы те не погасли, создавая иллюзию присутствия спящих вокруг них.

Монзыревский вороп затих, схоронившись на выбранных старшими местах, приготовился к тихому ночному бою с теми, кто первым придет резать спящий лагерь, а что придут, Горбыль не сомневался.

Монзырев прошел вдоль занятой Святославовыми воинами местности, пытаясь в темноте распознать расположение дружины. Место, выбранное для стоянки людей, имело как плюсы, так и минусы. Небольшая долинка, окруженная со всех сторон, кроме речной, пологими возвышенностями, в центре высился холм с чуром посредине. Места в долинке хватило бы для размещения небольшой деревеньки, изб эдак на двадцать – двадцать пять, естественно с хозяйственными постройками и огородами соток по десять. С трех направлений к холму вели натоптанные дороги, можно был сделать вывод, что жители деревень как левого, так и правого берега не забывали навещать славянского бога, молниерукого Перуна. Выйдя к тлеющим кострам, пригляделся, чуть вздрогнул, когда из кустов бесшумно выскользнул Мишка. Оскал белозубой улыбки воспитанника заметил даже в темноте.

– Мы готовы, батька! – бодро зашептал он.

Толик вдруг поймал себя на мысли, что он переживает за парня, за тех, кто укрылся в этом кустанике и ожидает прихода печенегов. После гибели Андрея он стал бояться за своих людей, раньше он этого за собой не замечал. Война есть война, бывает, люди гибнут, и это обычное дело, хочешь жить спокойно – будь кем угодно, только не выбирай профессию военного. Болгария изменила в нем многое.