Александр Забусов - Калика перехожий [litres]

Нападение из засады должно быть бесшумным, и такое нападение обычно осуществляется против малочисленной группы противника, обычно не более трех человек, когда требуется избежать шума и привлечения внимания остальных сил в любой момент ожидающего нападения врага. Для всего этого необходимы решительность, хорошая подготовка и наличие бесшумного оружия. Без решительности куда деться, подготовка, судя по прошлым его художествам, имелась, а оружие бесшумное – вот оно, рукоятью удобно легло в ладонь.

Выпорхнул из лаза. Темень – египетская. Хорошо печенеги, добрые души, факелами осветили весь периметр развалин. Оно и понятно, кто ночью полезет по кучугурам и буеракам испытывать судьбу, совершать переход? Вы? Да вы, батенька, мазохист! Инвалидом хотите стать? Так потренируйтесь для начала пройтись по бездорожью лесопосадки городского парка, там поймете, что не все просто в этой жизни.

Ладно мозги канифолить, не смычок для скрипки! На кошачьих лапах прокрался к первой точке на мысленно утвержденном плане.

Одним из условий успешного выполнения стоящей перед ним задачи является скрытный подход к месту проведения операции. Не следует недооценивать степняков, думать, что они дурнее паровоза! Помимо воли, в мозгах проявилось изображение локомотива. Тьфу! Ну, что за наказание ему? Откуда что берется? Главное своевременно. Все! Не отвлекаться! На чем он остановился? Ага! Надлежит учитывать тот факт, что противник в большинстве случаев ожидает нападения или налета на объект извне.

Используя кучу мусора, двигаясь медленно и умело, оказался за спиной двух бойцов, присевших на углу слепой стены. Вот уж бл…ство, а как крался? Кто ж знал, что эти два распи…я одновременно усядутся оправляться на высоте, дуясь, вглядываясь в ночную даль? Ждать недосуг. Шаг, и острое лезвие ножа с едва различимым хрустом вскрыло трахею одного из серунов. Хорошо рядом примостились, второй тоже пикнуть не успевает. Как же мерзко отнимать жизнь ударом ножа! Скольких уже на тот свет спровадил, а все никак не привыкнуть к запаху крови и булькающему звуку. Брр! Однако дело сделано, теперь его ожидает точка номер два. Поехали!

Второй секрет тоже снял без проблем. Проспали ребята свои жизни, самым натуральным образом проспали. Только намылился на третий, как в ворота галопом внеслась уже знакомая кавалькада во главе с павлином. Побудил, паразит, всех, кто спал сном праведника, пришлось схорониться, прижухнуть, снова прикинувшись ветошью.

Стук-стук-стук! – глухо ударяет огрызок деревянной палки-посоха по каменным плитам. Дуновением ветерка задилинькнули бубенцы, и тень, выраженная факелом в руке, прошкандыбала совсем рядом с его убежищем. Шут! Липкий щуп коснулся сознания, а вместе с ним тихий голос произнес слова:

– Ты здесь, урус? Не прячься, можешь выходить, побегал и хватит.

– Ага, щаз, держи карман шире!

– Не понял тебя. Что мне нужно держать?

Однако вычислил, зараза. И как? Нехотя поднялся. А чего он, собственно, теряет? Подошел к старому скомороху.

– Чего хотел, старче?

– Сдавайса, урус.

– Спятил, болезный? Пусть ваши гаврики меня сначала изловят.

– Я тебя уже изловил. На колени, раб!

Шаман. А кто ж еще? Нельзя воспринимать действие плохо воспитанного дедушки, плохо образованного саксаула, пардон – аксакала, как нечто злое, несущее погибель. Он ведь тоже несет ответственность за успехи орды, в которой практикует, за жизнь и здоровье односельчан, за это справедливо заслуживает искреннего уважения. Тяжелый самоотверженный труд приходится выполнять старику. А шаман – соперник, более чем достойный, знай себе, что-то под нос нашептывает, только не понять. Ведь верное дело иностранные языки знать, да все руки не доходят и времени никогда на это нет. Такие вот отговорки! О-о, наконец-то созрел для угроз!

– Ты скоро сдохнешь. От твоей руки погиб Исыкан, младший брат володетеля малой орды, ты убил сотника Сабаша, а это уже мой единокровный племянник. Лучник, пустив в тебя стрелу, мог бы промахнуться, шаман – никогда. Так что радуйся, урус, последним дням своей жизни. С тебя с живого сдерут кожу, это почетно, она послужит мне и племени, из нее сделают бубен. Ха-ха!

– Не спеши. Я еще держу в руке нож. Успею отправить тебя к твоим духам, там и повидаешься со своим племяшом.

– Да, ты на руку свою глянь. Ха-ха!

Он глянул на свою руку, в которой держал нож, внутри все захолодело. При свете факела было видно, что прямо из кожи на руке, проточив дыры, высунули гнусные головки черви. Их было немного, но смотреть на все это было отвратно. Сразу за визуальным контактом пришла боль. Стоявший напротив него колдун заливисто но тихо рассмеялся.

– Урус, они тебя живьем сожрут. Пока не поздно и черви не полезли дальше, срезай с руки мясо, только до кости срезай, может, успеешь от них избавиться.

Бляцкий род! Шутник, твою мать! Хрен себе срежь, советчик. Как же их смахнуть?

Заметил, как в улыбке кривятся и беззвучно шевелятся губы колдуна, и только теперь до его притупленных болью мозгов дошел, как через вату, старушечий голос:

«…от онука Даждьбожего Влесослава напрасну гибель отведи: во доме, во поле, во стезе-дороге, во морской глубине, во речной быстроте, на горной высоте бысть ему здраву по твоей, Даждьбоже, доброте. Завяжи, закажи, Велесе, колдуну и колдунье, ведуну и ведунье, чернецу и чернице, упырю и упырице на Влесослава зла не мыслить! От красной девицы, от черной вдовицы, от русоволосого и черноволосого, от рыжего, от косого, от одноглазого и разноглазого, и от всякой нежити! Гой!»

Резко смахнул с руки уже довольно сильно выползших из кожи, извивающихся мелкими змеями червяков, обожравшихся его плотью и растолстевших до толщины указательного пальца руки.

– Кыш, нафиг! Вон, ползите своего хозяина точить, у него мясо вкусней моего будет.

Простейшая на земле форма жизни, гроздью извивающейся погани посыпалась на каменный пол галереи и сноровисто поползла к выпавшему от случившегося в осадок шаману, никак не желавшему воспринимать действительность происходящего. Челюсть отвисла, рот раскрылся. Вот в этот открытый рот находящегося в прострации человека он и метнул метров с пяти боевой нож. Подскочив, перехватил падающий из мертвой руки факел. В одно мгновение исчез клубок червей, словно и не было никогда, кожа на руке лоснилась гладью и редким волосом. В общем, все как всегда, только еще теплый мертвец в клоунском грязном костюме, с рукояткой ножа, торчавшей изо рта, лежал на гладких плитах. А до Удала дошло, что все ранее виденное оказалось банальной галлюцинацией, миражом, наведенным в его сознании мастером своего дела. Жаль деда, прикольный был персонаж, чуть со свету не сжил!