Александр Забусов - Калика перехожий [litres]

На стенах и во внутреннем дворе послышались крики засадной команды. Держа факел над головой, урус был виден всем как на ладони, со смертью старого печенега рассеялось его колдовство, снялся наведенный им полог невидимости. Отбросив факел, припустил стрекача, слыша, как наконечники стрел чиркают по плитам и камням совсем рядом с ним. Сбежал вниз по лестнице, в ночной темноте опрокинув сразу двоих степняков, не ожидавших такой прыти от беглеца-одиночки. Сам чуть не растянулся во внутреннем дворе, споткнувшись на подходе к лазу. Нырнул в открытый зев кромешной темноты, ощущая наступавших на пятки преследователей. Тыкаясь во все, что только можно, выставив руку перед собой, словно слепец, посеменил по проходу колодца, а за спиной бесновались печенеги, успевшие сунуться в рукотворные катакомбы, подсвечивая огнем темноту.

Словно крыса вильнул в узкое боковое ответвление, понимая, что по центральному проходу от толпы уйти будет не просто. Встав на карачки, буром пер в неизвестность. Допрыгался! Доскакался! Сейчас догонят, подпалят задницу огоньком! Срывающееся дыхание впустило в легкие пыль времени, поднятую им в узком тоннеле. Кашлял он, кашляли те, кто лез за спиной. Где же конец лаза? Из всего оружия при нем остался только нож, все остальное в спешке пришлось бросить.

Тело вывалилось в темноту широкого коридора, плюхнулось в подземный водоем, глубиной по грудь. Стоялая вода в нем явно подтухла, издавала своеобразный запах, но дышалось терпимо. В темноте нельзя понять, куда двигаться дальше, поэтому застыл у самого лаза, из которого выпал, вытащил нож, успокоил дыхалку, ожидал корячившихся по нему преследователей.

Огонь факела осветил взболтанную воду. В стене появилась голова человека, расширенные глаза попытались осмотреть открывшуюся панораму большого помещения, наполненного водой, со сводчатым потолком в нем. Не раздумывая, Удал из-под низа среза узкого лабиринта ударил появившегося первым преследователя в шею ножом.

– Ох-х!

Хлюпающий звук вырвался изо рта поверженного противника, а факел, выпав из руки, погрузился в зелень воды, тут же погаснув, вновь погрузив все во мрак. Звуки шевеления и ругань подсказали, что идущие следом за покойником напирают на безвольное тело, прилагая в тесноте немалые усилия. Им не развернуться там, назад не пролезть. Труп вытолкнули в бассейн, будто пробку из бутылки, разбрызгав воду. Бегдец снова застыл в ожидании, готовился теперь уже в темноте нанести очередной удар.

«Я вас, сук, здесь с десяток точно положу в этой тесноте! А будет вас больше, то и больше положу. Давай! Чего там застыли?»

Холод через одежду добрался до его плоти, зубы отбивали дробь, а печенеги не торопились вылезать из норы, ругаясь, чихая и кашляя внутри нее от поднятой пыли. Патовая ситуация. Ему не отойти, и они опасаются дальше лезть.

Решились. Полезли. Он на звук принял на нож первого, отбросил, освобождая проход, принял второго, третьего. В темноте им могло показаться, что родичи один за другим самостоятельно выбираются в большой коридор. Четвертый оказался умней. Он из норы окликнул своих соплеменников, не получив ответа, оповестил лезущих за ним и притих, не высовываясь наружу.

В темноте снова поселилась тишина. Слышно было, как где-то в стороне будоражит устоявшуюся водную гладь редкая капель. Выждав какое-то время, Удал почти беззвучно, стараясь дышать тихо и редко, двинулся по воде, высунув из нее только голову, в сторону направления свода, подмеченного ранее еще при свете факела. Через долгий промежуток времени вытянутая рука напоролась на бортик бассейна. Примерился, подтянувшись на руках, выбрался на сухое, по стене нащупав очередной проход, определил его габариты и, чуть сгибаясь, пошел по нему. Сколько блукал по лабиринтам, он не понял, только знал, что долго. Утыкался в тупики, возвращался на развилки, отдыхал и снова шел. Уже отчаявшись выбраться, наткнулся на ступени, ведущие к поверхности, выбрался на верхние галереи подземелий, по ним вышел к очередному лазу на поверхность. Жажда и голод мучили его, темнота порядком надоела, когда, разобрав завал, просунув голову на поверхность, чуть не ослеп от полуденного солнца. Оказалось, что он выбрался вдали от разрушенной крепости. Пить! Где бы испить воды? Его молодое тело ломило от усталости.

Для него, беспамятного, потерявшего всякую связь с родичами, если таковые, конечно, были, раскрылась еще одна маленькая страничка бытия в этом огромном для его понимания мире. Он не пасует перед большой кровью, очень быстро может принять на себя ответственное решение, готов действовать автономно, умеет уверенно ориентироваться в темноте на незнакомой местности и в подземных коллекторах. Не сомневался, что сможет выйти на место, где остановится группа.

Еще двое суток он допекал печенежский заслон, вставший в самом узком месте пойменного леса на Северском Донце. Изучил место своих действий, как смерд собственный огород. Маскируясь и внимательно наблюдая за перемещениями групп степняков, вычислял, где противник затаился. Расстановка чужих бойцов в местах ночной засады практически не отличалась от дневного сидения, только в отличие от дневного варианта, позиции засадников располагались ближе друг к другу. Группы наблюдателей и захвата были выставлены цепью, как пешим порядком, так и с лошадьми. Все та же команда обеспечения, во главе с павлином, пряталась в развалах старой крепости.

По ночам выходил из засады и, работая ножом, сокращал численность контингента, добывал пропитание и воду, восполнил потерю оружия. Понимал, что действует на грани фола, один неверный шаг, неточный удар, крик умиравшего наблюдателя, и уцелевшие враги могут взять его в кольцо, вычислить его позицию или, дождавшись выхода на открытое пространство, забросать стрелами. Непросто ночью в условиях густой растительности увидеть затаившегося врага, работать нужно не торопясь и ювелирно, при этом не забывать про время, оно то бежит стремглав, то замирает, словно попав в частую клейкую паутину. Обычно он перемещался по намеченной для диверсии территории, переползая дистанцию по-пластунски или на четвереньках, только иногда – короткими перебежками, используя складки местности и различные естественные укрытия. Прямая для него не являлась кратчайшим путем между двумя точками. Самый короткий путь тот, который самый безопасный. При движении периодически останавливался, прислушиваясь к темноте, всматриваясь в нее и проверяя правильность направления своего движения.