Иван Кузнецов - Долг [litres]

Прошёл условленный час или чуть меньше. Лида вытащила припрятанный в одежде квадратик писчей бумаги и молча положила передо мной на пол. Я взяла в руки листок и автоматически стала разглядывать сделанный на нём от руки незатейливый рисунок: криво собранные вместе две линии и кружок – будто ребёнок, играя, нацарапал и бросил.

Она не прикоснулась к моей голове, даже рук не подняла. Мир вокруг остался прежним, но я стала другой.

Подруга пристально и в то же время отрешённо вглядывалась в меня. Я посмотрела ей в глаза и ответила на незаданный вопрос:

– Да, сработало. Здравствуй, Лидок!

Лида просияла: её последние сомнения развеялись.

– Сработало! Здравствуй, подруженька!

Мы, не сговариваясь, вскочили на ноги, крепко обнялись, расцеловались. Тут уж и Лида расплакалась. Впрочем, времени на сантименты у нас оставалось мало.

– Тася, можешь прочитать мои мысли?

Я не знала, как и подступиться к задаче, которую привыкла решать, не задумываясь и не анализируя. После бесплодных попыток пришлось с сожалением помотать головой.

– Жалко, но, в общем, я этого ожидала.

Лида наклонилась ко мне и прошептала так тихо, чтобы только я могла её услышать:

– Тебе ещё долго придётся восстанавливаться. Главное, что ты сама очнулась. Заметила? Я даже рук не подняла! Хватило символа. Но он всё-таки слишком поторопил меня. Давай!

Лида протянула руку, я вернула ей бумажку. Лида тут же подожгла её и бросила в курительницу для благовоний, а мне подала платок и зеркало.

– Прихорашивайся и скоренько идём гулять!

– Уже время? – с сожалением спросила я.

Лида выразительно обвела глазами стены и потолок своей комнаты для медитаций и сказала значительно:

– Нам надо успеть погулять!

Садясь в машину, Лида приложила палец к губам, и я, предоставленная самой себе, всю дорогу старалась сделать что-нибудь из того, что умела прежде. Ничего!

Мы приехали в тот же сад, откуда Лида забрала меня, но с другой стороны. Хотя и небольшой, он был так разнообразен, что, не зная географии города, я не сразу поняла, как близко нахожусь от делегации. Моё возвращение со стороны должно было выглядеть совершенно невинно: всего лишь немного заблудилась и не сразу нашла дорогу к своим.

Едва мы оказались на уединённой аллее, Лида, опередив меня, спросила:

– Женька не появлялась?

У меня тревожно ёкнуло сердце.

– Нет. А разве вы с ней…

– Она выходила на связь со мной в последний раз осенью сорок пятого. Просила не волноваться и обещала выйти из-под экрана через год-другой. Но так и не появилась. Я до сих пор иногда пытаюсь нащупать её – и ничего не чувствую. Пустота. Тась, если её нет в живых… Попробуй ты, вдруг получится?

Я позвала изо всех сил, но ничего не произошло. Мы с Лидой обе не знали, грешить ли на упадок моих способностей или радоваться, что подруга пребывает на этом свете.

– Тась, когда восстановишься окончательно, попробуй опять, ладно?

Мне про всех наших хотелось расспросить, но Лида, кусая губы, поглядывала на часы. Она торопливо завела речь о том, что хотела обязательно успеть сказать:

– Таськ, наша встреча вышла не совсем так, как я планировала. Я, конечно, очень соскучилась по тебе, но нужно было ждать ещё. Ещё бы годик, и ты восстановилась бы полностью, тебе и символ не понадобился бы. Маргарита Андреевна выполнила обещание.

Я ахнула и, не в силах произнести ни слова, во все глаза уставилась на подругу, ожидая продолжения.

– Мы не общались много лет: она тоже засекречена, – торопливо сообщила Лида то, о чём я всё равно спрошу. – Как я предполагаю, занимается розыском документов и артефактов «Аненербе», которые были вывезены за границу или спрятаны. Мне передали короткое письмо от неё. Она нашла твоих колдунов…

Жаркий тропический воздух касался моих ледяных рук, но не согревал их.

– Они тогда, в сорок четвёртом, проткнули голову твоей кукле, чтобы остановить тебя. Двоих Маргарита Андреевна уговорила добровольно снять проклятие.

Но Линденброк не согласилась. Тогда Маргарита Андреевна направила на неё очень сильный поток. А в Линденброк сидела какая-то сущность – мощное подселение. Её закорёжило…

Лида приостановилась, видно прикидывая, не травмирует ли меня правда и не стоит ли её смягчить. Но логика уже подсказала мне окончание истории.

– Линденброк покончила с собой?

– Да, в припадке. Маргарита Андреевна ждала, что подселение выскочит, и не успела остановить. Ей пришлось самой вынуть спицу из куклы.

– Это ей повредило?

– Нет. Она написала: из-за этого у тебя травма, нанесённая спицей, будет гораздо дольше залечиваться, чем хотелось бы.

Я молча кивнула, а Лида продолжила:

– С шефом я договорилась ещё перед внедрением, что дам знать, когда мы с тобой будем готовы. Но теперь он поторопил меня. Я не имела возможности настаивать на своём… Потом скажу почему. Я боюсь, что нервные связи ещё неустойчивы и ты снова впадёшь в забытьё. Но это не самое страшное. Главное, что символ работает. Тебе в Москве отдадут его – будешь на него медитировать, сколько понадобится.

Обратно в забытьё не хотелось, но, в общем, я привыкла. Главное, что появился способ выкарабкаться – способ, который я смогу применить самостоятельно.

– Так чего проще: сейчас сама себе нарисую для памяти…

– Не надо рисковать: мало ли что в дороге.

Верно. Если я случайно потеряю листок и он попадёт на глаза постороннему человеку, может случиться много непоправимого: символ слишком сильно заряжен и слишком легко открывает пространства.

– Дома получишь, приколешь над кроватью и будешь медитировать. Главное – не забывай запирать дверь!

– Ты меня программируешь?

Лида приостановилась – будто споткнулась, сильно переменилась в лице, и я увидела в глазах подруги слёзы.

– Слава богу! – сказала она сдавленно. – Таська, твоя резистентность к внушению проснулась! Конечно, программирую, родная…

Я молчала, не решив, как отреагировать, а Лида добавила:

– Вот и снова программирую. Я это делаю всё время, каждой фразой, каждым жестом. Со всеми, даже с детьми. Особенно с детьми. Это стало частью натуры, я уже не могу иначе.

– Как часто не срабатывает? – заинтересовалась я.

– Заметила ты первая. Но оно всё равно сработает.

– Подруга, имей совесть: это ведь тоже программа!

– Ага!

Лида радостно рассмеялась. Потом она добавила серьёзно:

– Тась, хочешь – обижайся, хочешь – нет, но я теперь такая.

Я тихо и аккуратно, чтобы не выдать «в эфир», подумала, что не резон обижаться на человека, которого я практически не знаю. И ещё: а не пора ли спасать саму Лиду? Как только восстановлюсь хоть отчасти, поищу способ изучить поближе старую подругу и помочь ей при необходимости.