Василий Панфилов - Юность [СИ]

Кивок…

– Проходите, Сергей Васильевич, – негромко указал адъютант Зубатову, – Его Императорское Высочество ожидает вас.

– Есть ещё люди в России, – задумчиво констатировал Сергей Александрович после ухода Зубатова, пока адъютант массировал ему голову, – очень дельный человек. Идея спорная и на первый взгляд даже несколько сумасшедшая. Легальные рабочие организации… ближе к затылку… но если разбираться вдумчиво, то ведь правильные вещи говорит! Нужно различать, и главное – отделять рабочее движение от революционного! Вбить меж ними клин!

Пальцы адъютанта заскользили чуть медленней, и Великий Князь, хорошо зная своего любимца, пояснил:

– Рабочее движение в его чистом, дистиллированном виде, ведёт борьбу за копейку, за свои экономические нужды. Революционное внушает рабочим, что решения своих экономических проблем они могут добиться только путём социальной революции.

– Зубатов… теперь виски… Зубатов предлагает возглавить рабочее движение, сделав его легальным, и разумеется, полностью подконтрольным. Некоторые меры по улучшению быта рабочих, предлагаемые им, вполне осуществимы в самые короткие сроки. Не ослабляя нажима на сторонников революции социальной, мы дадим добро сторонникам эволюции экономической.

– Золотой мост [52] Концепция «золотого моста» как возможность отступления для противника. ? – не прекращая массировать, спросил адъютант.

– Именно, – Сергей Александрович приоткрыл на миг глаза, встретившись взглядами с адъютантом, – есть категория людей, которые не видят себя без борьбы, и если они не могут заниматься таковой в рамках служебных обязанностей, то начинают искать возможности на стороне. Этакие справедливцы от интеллигенции. Показывая им принципиальную, и самую жёсткую позицию властей в части незыблемости устоев, мы одновременно показываем возможность борьбы за права экономические, поддерживаемые нами.

– Изящно, – оценил молодой офицер и замер ненадолго, – А если применить этот метод и по отношению к студенчеству?

– Следует обдумать, – согласился Великий Князь, приходя в самое благоприятное расположение духа.

– А в моей стране всё есть, – донеслось с улицы, и на Сергея Александровича навалился сильнейший приступ мигрени, – есть в ней нефть и лес [53] Текст песни Семёна Слепакова, самую чуточку изменённый под реалии 1900 года в ней есть. Уголь есть, и никель есть, меди в ней не перечесть! Есть в ней золото, алмазы, изумруды и топазы! Как же так, в стране всё есть, а народу нехер есть! Как же так, всё есть в стране, а народ живёт в говне! Ла-ла-ла-ла-ла, ла, ла!

Подскочив торопливо к окну, адъютант погрозил кулаком одному из полицейских, дежурящих у резиденции генерал-губернатора, и тот засвистел, затопал сапожищами в сторону легконого нарушителя спокойствия. Взявшись было закрыть окно, он покосился на Великого Князя, но тот раздражённо махнул рукой:

– Оставь! На Тверской уже… ну, Сандро, удружил! Мы с… пакт о ненападении фактически заключили, и такая…

Скривившись как от зубной боли, он махнул рукой, и офицер поспешно выскочил из кабинета. А в голове Великого Князя вертелись незамысловатые, но крайне назойливые строки, получившие необычайную популярность в народе, и от того слышанные едва ли не десятки раз.

«– А в моей стране всё есть, есть зерно и мясо есть, есть лосось и осетры, в них полным-полно икры. Есть и овощи и фрукты и молочные продукты. Как же так, продукты есть, а народу нехер есть? Как же так, всё есть в стране, а народ живёт в говне?»

– … весь народ живёт в говне, – прошептали его белеющие от ярости губы, – а говно живёт вполне [54] Если есть желающие переделать последний куплет под реалии того времени, вэлкам – впишу ваш вариант с указанием авторства, могу даже со ссылкой на вашу страницу. !

– Сандро… – Сергей Александрович плотно сжал губы и резко встал, отбросив кресло. Сделав несколько шагов по комнате, он взял пузырёк с героином, и зубами выдернув пробку, сделал глоток прямо из горлышка.

Успокоившись немного, Великий Князь уселся в кресло и погрузился в мрачные размышления. Сандро и прежде позволял себе самые нелицеприятные высказывания, называя его совершенно невежественным управленцем и человеком, в характере которого решительно невозможно найти хоть одну положительную черту [55] Подлинные высказывания «Сандро», то бишь Великого Князя Александра Михайловича, если верить воспоминаниям последнего, опубликованным в 1933 году. . Но это… это решительно переходит всякие границы!

Какого чорта Сандро закручивает интригу в Москве… в его Москве, да ещё и вербуя полицейских!? Грубо, грязно!

Московскую, именно Московскую… Его полицию склоняют ныне на все лады на страницах либеральной прессы! Ненадлежащие действия, грубейшие правонарушения, беззаконие… и прочие неласковые эпитеты от прессы. Заслуженные!

А главное, зачем?! Можно было деликатно… изъять. Хоть документы, а хоть и… но разумеется, за пределами России! Договориться, в конце-то концов! Не с ним, так подойти через близких, завербовать одного из окружения. Чуть дольше, зато и стократ надёжней. Вот только и лавры в таком случае…

– Шефом авиации захотел стать? Родоначальником? – сощурился Сергей Александрович, несколько раскрепощённый после лекарства, – Ну это мы ещё посмотрим!

Ники, недовольный позицией Московского генерал-губернатора в этом вопросе, отстранился от их конфликта и дал некоторым образом карт-бланш Сандро. Этого… мальчишку, он самым решительным образом отказывается видеть субъектом права, видя лишь объектом.

– Не забыл и не простил… – вспомнил Сергей Александрович давний эпизод, и настроение его сползло на самое дно. Он тоже… не забыл и не простил. Но эта злопамятность Ники бывает иногда так не к месту!

– Сэмен, нам таки надо поговорить, – решительно заявила Песса Израилевна, комкая в руках фартук, – и прямо сейчас, пока детей нет дома.

– Это то, о чём я думаю? – заулыбался Сэмен Васильевич, подшагнув и положив ладонь на живот женщины.

– Нет, но мине нравится ход твоих мыслей! Сэмен… не сейчас! – она мягко, но решительно отпихнула мужчину, раскрасневшись и часто дыша, – Ф-фу… Я таки волнуюсь за тибе, потому што мине кажется, шо ты слишком много увлёкся политикой, и так сильно, шо ещё немножечко, и она увлечётся тобой!

– Сёма! – уперев руки в бока, она перешла в нерешительное наступление, – Ты уже один раз бывал там как уголовный, и тибе сильно не понравилось! Или ты думаешь, шо у политических на каторге больше развлечений? Если да, то скажи мине, Сэмен, я пойму!

– Песя, золотце… – мужчина внимательно поглядел на неё, – скажи мине за пожалуйста, откуда у тибе такие необычные мысли?