Комбат Найтов - Achtung! Manager in der Luft!

— Надо посмотреть, а там решим. Так говоришь, девять — лично, три — в группе и три не засчитано?

— Заявки все в личном деле, а в предпоследнем вылете я должен был лететь на своем «ишачке», а майор Рудаков это дело переиграл, и мы со старшим политруком Хохловым вылетели на «МиГах». Оказалось, что пленку в фотокинопулеметы зарядить не успели. У нас только две коробочки для них, запасных нет, заранее этого не сделать.

Полковник внимательно прочел заявки и подтверждения, рассмотрел кадры и бумаги, приложенные к заявкам.

— Ну, здесь, конечно, вопросов нет, летчик ты хороший, может быть, лучший в ВВС, с самым большим счетом на сегодня. Но твой длинный язык может довести тебя до цугундера. Ты это понимаешь?

— Тащ полковник, вам-то проще всего: 146-й разведполк в вашу дивизию не входил. Вы за это не отвечали и никакого отношения к этому вопросу не имеете. Я задал вопрос не вам, а тем, кто допустил уничтожение техники целого полка. Да еще и лучшего в Округе. Как ветеран полка, а я в нем летать учился, в первом составе, мне, например, жутко обидно, что рядом с нами его не будет. И этот полк мог сопроводить 5-й БАП к Яссам. Там были собраны лучшие летчики трех округов! Половина полка — орденоносцы. А им все обрезали и топлива на учебу выдавали в час по чайной ложке. 67-й летал, каждый день и помногу, а мы — сидели. Не было топлива и запасных частей. А ЗиП остальных трогать не смей! Теперь весь этот ЗиП — в костре. А нам говорили, что каждый «МиГ» стоит 370 тысяч. Три штуки — миллион трудовых рублей. Ущерб — более двадцати миллионов. А почему, кстати, нет начальника ВВС армии? Почему нам задачи ставит Черевиченко, напрямую? И действует, как будто эскадроном командует? Насколько я понимаю, десант 24-го был высажен «без него»? Слышал эту перепалку в открытом эфире.

Полковник молчал, долго и упорно… Молчал и начальник будущего «Особого» отдела…

— Ладно, успокойся. Объявляю замечание за допущенную бестактность по отношению к руководству армией. Иди, собирай свой самолет. Техников пришлю из 69-го ИАП. — полковник взял трубку и куда-то позвонил, назвав незнакомые позывные. — Через полчаса будут. Иди! И в штабе глаза не мозоль!

— Есть! — я выразительно посмотрел на Спиридонова, тот изобразил полное равнодушие к происходящему. Виновники отбыли из части через полчаса. В результате нам с Хохловым засчитали по одной личной и одну групповую победу. В заявке, рукой Галунова, было написано: подтверждено по телефону службой наблюдения флота по докладу с подводной лодки ЧФ. А я стал обладателем накладного бронестекла, трех зеркал заднего обзора и рефлекторного ночного прицела, правда, отградуированного в ярдах, а не в метрах. Но лучше, чем ПСП-1, мутное стекло которого, даже днем, не позволяло нормально видеть цель. Естественно, что «дело» открывать не стали, так как там корячилась расстрельная статья, и не одному, а многим начальникам бывшего Одесского Военного округа. Да и в Москву уже ушли по трем направлениям: и по линии ВВС, и по линии ПВО, и от лица командующего авиацией Южфронта, сведения о том, что завелся у них результативный «лёдчиг», вдохновляющий остальных участников войны на правый бой.

С машиной тоже разобрались: в пробке крана, вместо левосторонней «Г»-образной проточки, слева были вкручены бронзовые шпильки, а справа не было резьбы для заглушки. На обеих машинах. В результате положение крана не соответствовало его положению. Это приводило к появлению «тяжелого носа», причем, не всегда, а только если не используешь положение «из всех баков». В первом вылете, из-за тяжелого заднего бака, машина рыскала по горизонту, и мы перевели кран в раздельное положение, что привело к тому, что чуть не грохнулись оба, потому что машину начало тянуть вниз постоянно, хотя рыскание по курсу исчезло. Заменили кран, убедились, что он работает нормально, и, поставили фильтры и оплетку на цепь радиоумформера. Больше проблема с шумами нас не беспокоила. Закрепили и герметизировали 57-мм накладку из бронестекла на лобовую часть фонаря, три панорамных зеркала заднего обзора, установили и пристреляли новый прицел. Ночью слетали по заданию командарма, и сняли подготовку к наведению переправ в среднем течении Прута. Кстати, в этом месте оборонительные районы практически отсутствовали, и немцы прекрасно это знали. Существовали Нижнепрутский и Вернепрутский УРы. Здесь находился их стык, доты которого поголовно не были готовы. Ворота для пробития пенальти. Кстати, задолго до нас, еще 22-го июня, вторая эскадрилья 55-го полка соседней дивизии там летала и произвела не менее качественную разведку, выполненную будущим трижды Героем Советского Союза Покрышкиным и его звеном, в составе Дьяченко и Миронова. Они же провели разведку Ясс. Но в 20-й «смешной» дивизии существовало только два легкобомбардировочных полка на «Су-2», которые, как и «Пешки» пятого полка, летали без прикрытия, несмотря на то обстоятельство, что в дивизии было достаточно истребителей: два полка, с двойным комплектом самолетов. Но они летали тройками, то есть мелкими группами, и пересекать границу им запрещали. Но это так, к слову. Мост Эйфеля в районе Унген находился в целом состоянии. Никто его не взрывал и не бомбил. У немцев все было готово для прорыва на Кишинёв. Снимки мы сдали и в штаб фронта, и в штаб армии. Нас по поводу Ясс больше не дергали. Командованию мы сумели доказать, что наш полк меньше всего годится для штурмовых ударов. Теперь мы занимались практически только ПВО района, тем более, что вместо румын, начали летать «юнкерсы». Ночами. На Одессу. Но, тем не менее, подготовили и провели еще три штурмовки румынских авиабаз в Текуче и двух больших аэродромов в Фокшанах. Надо отдать должное Дмитрию Павловичу Галунову, потому что, после того разговора, нам на многих машинах сменили консоли на фанерные, что солидно увеличило скорость «ишачков», и было прислано большое количество РО, ракетных орудий. Теперь из пятидесяти двух оставшихся машин — тридцать шесть могли нести подвесные баки или бомбы, и шесть-восемь ракет, правда, только 82-мм.

Двадцать девятого утром чуть не сломал себе зуб на завтраке. Внутри пирожка с мясом оказался игральный кубик. Моему возмущению не было предела. Что за фигня!!! Чуть ли не диверсия. Оказалось, что пять кубиков положили поварихи, чтобы сделать «счастливые пирожки». Подбил их на это наш «комиссар», замполит полка. Но кубиков обнаружили только четыре. Разломили оставшиеся пирожки, там пятого не оказалось. И только когда комиссар объявил, что обладатели «счастливого пирожка» сегодня получают освобождение от полетов и увольнительную в город (шел седьмой день войны и было воскресенье), нашелся еще один «счастливец», который, тихонько и не возмущаясь, вытащил сюрприз из пирожка, и сунул его в карман. Он вообще сам по себе тихий, и летчика совсем даже не напоминает. Все время проводит с книжкой, увлекается поэзией, и страшно не любит «столкновения» по любому поводу, кроме боя. Там он меняется до неузнаваемости, и у него уже три сбитых бомбера. Яков Курочка. Довольно смешная фамилия наложила свой отпечаток на замечательного парня из четвертого звена нашей эскадрильи. Еще пять увольнительных разыграно в Болгарице среди летчиков 3-й и 4-й эскадрилий. Последнее время дневные налеты практически прекратились. Только ночью или поутру. В дальнейшем от кубиков отказались, поварихи стали применять чесночную или луковую начинку, чтобы случайно не повредить зубы летчикам. Комиссар выделил и машину, которая отвезет и привезет нас обратно. Против увольнения я ничего не имел против: развеяться тоже надо. Тем более, что лично слышал, что комиссар с кем-то договаривался, чтобы ради нас устроили танцы до упада в местном кинотеатре. Так что, заботу о нас проявили, и среди первых счастливцев оказался и я.