Андрей Посняков - Варвар: Воин Аттилы. Корона бургундов. Зов крови [сборник litres]

Не выпуская из рук супруги, князь обернулся… и вздрогнул. Рядом с ним, широко улыбаясь, стоял Истр, побратим и давний надежный друг. Родич! Темно-русые волосы, карие, с лукавым прищуром, глаза. Такой же худой, как и был. Нет, вроде как, жилистей стал, мускулистее… и вытянулся. Плащ на нем красивый, ромейский. Да и туника богатая… и меч… Сколько же ему лет сейчас? Год прошел. Семнадцать? Или чуть больше…

– Дай же и мне обнять тебя, брате!

Ближе к вечеру сородичи уже сидели в разбитом на поляне шатре – трофейной палатке римского центуриона, попавшей сюда вместе с гуннами, готами… или словенами – и те, и другие ходили в походы с войском Аттилы, сталкивались, бивали ромеев. Впрочем, и не только их.

Красиво сидели родичи. В центре на белой кошме, напротив входа – сам Радомир-князь, светловолосый (вымыл в реке голову да и сам вымылся), ясноглазый, в чистой – братовой – тунике, правда, тесноватой, подпоясан наборным поясом. Жалко меча нет… потерял меч-то… подарил вместе с бежевой «Победой» алчным болотным духам. Да ведь не зря подарил, выходит. Все живы здоровы, веселы… Впрочем, не все. Да, сидит по левую руку жена-красавица Хильда, по правую – побратим-княжич Истр, сын старого Доброгаста, давно умершего… убитого. И вон, видно – рады, что позвали в шатер – близнецы Линь с Горшенею. Челядины бывшие, а ныне – вои. Все потому что многих воинов нет уже, да и не только воинов.

– Плохи наши дела, брате, – хлебнув из серебряного походного кубка бражицы, покачал головой Истр. – На тебя да на Хильду-красу вся надежа. Мор! Черное поветрие на наши земли пришло. Многие умерли страшной смертию… Страшной смертию, черной – заживо люди гниют, набухают, кровью исходят. В селение по весне ранней гунны заехали… может, они и мор с собой привезли, а может – наслали боги, как Влекумер-навий сказал.

Рад вскинул глаза:

– Навий? Он сказал, что вы его за мною послали.

– Посылали, – юноша угрюмо кивнул. – Да ведь явился-то он без тебя! Хотели его меж соснами растянуть, но убег, гад – хитрый!

– Ожерелье свое растерял… – Рад покачал головой. – Ну, Горшеню с Линем я вижу, а где другие? Ирман, Муму, прочие?

– Мор все, – посмурнел лицом Истр. – Умерли лютой смертию. Не они одни, и старосты все – Витенег, Межамир, Сдислав… и Творимир-слуга, и многие вои, а уж всякой челяди – бессчетно. Из пастухов так один Хвалунко остался – остальные все сгнили. Страх, страх над всей нашей землею! И не только над нашей – и у готов, у гуннов – так же. Смерть идет страшная, лютая… Мы уж и в жертву Мокоши и Сварогу красивейших дев принесли – не помогает, тогда Влекумера-навья в лесу словили, хотели к богам послать, просить помощи – так он на вас сослался. Мол, поверье давнее есть – Радомир-князь и жена только и могут всех от смерти спасти – корону краденую вернуть последнему владельцу, вождю Аттиле. В ней все дело, в короне.

Услыхав такие речи, Хильда гневно сверкнула очами:

– Что значит краденую? Это моя корона, бургундская! Аттила ее сам украл… украли по его приказу.

– Все равно, – упрямо склонил голову Истр. – Ее вернуть бы надо. В могилу гуннского властелина умершего закопать. Пусть там и будет! И черная смерть – тоже там. Мы венец-то сей из селения прихватили, когда ушли.

– Ушли? – встрепенулся князь. – Это вы правильно сделали, догадались. Раз уж туда смерть пришла.

– Так все делать стали – и словене, и готы. Волхвы-колдуны присоветовали. Где в селении мор – немедля уйти. Вот и мы так сделали, с тех пор – с весны – и скитаемся. В северные леса подались, новое селение выстроили, поля раскорчевали-выжгли, распахали… все ведь припасы с собой увезли, семена и прочее.

– Молодцы, молодцы, – задумчиво покивал Радомир. – Правильно все сделали.

Гордый похвалой, побратим расправил поникшие было плечи.

Князь повернулся к супруге:

– А ты-то как всех нашла, милая?

– Мы у селения сторожу выставили – вот, с Горшенею Линя, – с хохотом отозвался за Хильду Истр. – Мало ли, думаем, не обманул Влекумер-навий, позвал? И куда вы тогда пойдете? Конечно, в селение? А селения-то нет – одно пепелище!

– Ну да – я к селению и пришла.

– Вы его сожгли, что ли? Совсем хорошо!

– Так советовали волхвы, а они ведь к богам ближе.

Хильда поправила волосы:

– Я ведь близнецов-то тех одинаковых помню. Наши ребята, челядины.

– Теперь – вои, – с некоторой суровостью прищурил глаза побратим. – Каждый человек на счету – так что были слуги, а стали воины. Нынче много разного народа по земле нашей шляется – и гунны, и готы, и наши – разоренные, смертию черной с родных мест согнанные.

– Кстати о воинах, – Радомир почесал бородку. – С теми, болотными, что будем делать?

– К себе возьмем, – не задумываясь, отозвался Истр. – Говорю же, каждый человек – ценность. Их старшой уже под нашу руку просился. А на новом-то месте амбары строить надобно, избы, частокол городить – нужны, нужны люди. Хотя… – парнишка склонил голову набок. – Скажешь – казнить их, казним. Обойдемся.

Князь задумался, опустил опустевший кубок. Все ж не давал ему покоя тот, возможно инфицированный, паренек с финкой.

– Нет, казнить не надобно. Но и в селение новое звать рано. Вот что, пущай они пока на своем болоте сидят, дань небольшую платят – медом там, рухлядью мягкой, дичиной – чего в лесу запромыслят. А заодно – и сторожу на реке держат – мало ли, кто чужой забредет? Здесь же ведь все кругом – нашего рода земли!

– А ты, брате – князь истинный! – искренне восхитился Истр. – Трибун, как ромеи говорят. Цезарь! Я б до такого не додумался… И в самом деле – старые-то наши земли тоже оборонять треба.

– А на новые-то никто не зарился? – тут же уточнила вовсе не упускавшая нить беседы Хильда. – Там-то допрежь чьи земли были?

Княжич почесал голову:

– Частью – наши, угодья охотничьи, а часть – Келагастова рода. Ну да род тот весь сгинул, в лихоманке сгорел.

– А если не весь?

– На то частокол и строим.

На следующее утро Радомир-князь велел выстроить на излучине пленников – всех болотных парней во главе с рыжебородым вожаком, звали его Гоеславом. Чуть больше дюжины человек – четырнадцать, все юнцы, все в рубищах. Рад знал уже, откуда они взялись – просто сбились в кучу охотники да пастухи с дальних селений. Сбились, после того, как их сородичей мор сразил – чем больше народу, тем легче в лесу выжить, двое-трое разве что землянку на зиму выроют, а уж нормальное-то жилище не построят никак. Те, кто слова тянул, из рода Луговых Кулишей были, остальные – кто Ардагастовы, как покойный Урмак Шишкарь, а кто и от гуннов, из рабства бежал да вот, прибился. Стояли теперь, опустив головы, кусали губы, понимали – чужой князь им не простит обиды.

Радомир улыбнулся: