Герман Горшенев - Товарищ Резак (СИ)

На ноже не было ни одной цифры, буквы, он был идеален и совершенен. На брате моего Пальценожа не было ни одной лишней детали, никаких тебе пил, стропорезов, открывалок для бутылок или возможности присоединить его как штык к автомату, просто нож — клинок и рукоять.

Котяра отряхивал лапы от пыли и наблюдал за моей реакцией. Судя по морде, был доволен произведённым впечатлением.

— Ну как? Резак, вам понравилось? — и открыл вторую коробку. — Не хотите взглянуть на ещё одну пару ножей? Это Девятисот шестидесятая модель.

— Можно?

— Разумеется можно. А вы думаете я бы просто так доставал эти пыльные коробки из под обуви?

Эта пара была светло серая. Тоже мономолекуляры, но гораздо более острые. Рукоять и клинок имели один цвет. Они были другими, совсем другими. Если брат и Пальценож были несокрушимыми силачами, то эти были обтекаемыми акулами. Хищная акула, без единого украшательства. Светлый низ, темный верх, чтобы не видно ни снизу, ни сверху, зубы ровно столько, сколько надо, не больше — не меньше, чтобы оставаться идеальным убийцей. В моих руках были две акулы.

Когда через тебя прошли тысячи ножей, то одного взгляда хватает, чтобы увидеть почти всё, а когда берешь в руку, то понимаешь больше. Я вздохнул, засунул клинки в ножны. Хорошо, но мало. Я бы ещё полюбовался, но Кот наверняка меня не для любования звал.

Кот мурлыкнув, переместился на другую сторону комнаты к стеллажам и сказал:

— Знаете, молодой человек, они столько времени у меня в принципе без дела пролежали. Вот-там, в коробке из под обуви, на верхней полке.

Вот зачем котяра это мне повторяет? Я это с первого раза услышал, и заметил тоже сразу. Но главный конструктор в кошачей шкуре продолжил расхаживать по кладовке и продолжил:

— Пробовал я вооружить наших дуболомов, но как вы поняли, нож не серийный армейский и предназначался для специальных мастеров. Наши лучшие бойцы не пользуются ножами, у них для этого есть свои когти, клыки, а настоящих мастеров достойных этого творения нет. Разработка не моего КБ, но изделие исключительно удачное. И что вы думаете? Закончилось это тем, что были отрезанные пальцы, уши, даже ухитрились разрубить ногу до бедренной кости и вспороть живот. Они с этими ножами стали опасны как себе, так и окружающим. Я все эти игрушки у моих бездарей подбирал, и с тех пор они лежат вот тут, на самой верхней полке, в коробке из под обуви и пылятся.

— Товарищ Кот, мне очень ножи нравятся. Я даже и не мечтал подержать в руках такие вещи. Я сразу увидел, что вы их в чулане на верхней полке, в коробке из под обуви храните, но зачем мы всё таки здесь? Вы же не дразнить меня сюда привели?

— Конечно нет, молодой человек, я правда хотел показать Штурм-1024. Цифра, это количество молекул по лезвию. Штурм-960, те что серые — это 960 молекул по лезвию. Штурм-1024 простенький, как вы любите тут говорить, «как автомат Калашникова» или «дубовый как топор». Штурм-960 посовершеннее, но в серию не пошёл, слишком нежный, как мне объяснили.

Выходит, мой легендарный нож нолдов и вправду родственники Кота в соседнем гараже слепили? Они ещё более совершенный нож заварганили, только он в серию не пошёл, слишком острым получился.

Помню детство. Я такой могучий, с огромным мощным разумом, вещал с табуреточки стишок, стоя у новогодней ёлки. Что-то пропускал, что-то забывал, что-то заменял как получилось. Разве можно было запомнить этот огромный, почти в целую бумажку текст? И тут пришел этот обнаглевший, здоровенный, мой, уже и не помню скольки юродный брат. Ему было почти 10 лет, и в лёгкую прочитал то, над чем я трудился несколько недель, старательно запоминая слова, желая произвести фурор. Взрослые на него зашикали, а дядя Серёжа отпустил щелбана, пытаясь образумить наглеца. Затем все меня начали подбадривать и хвалить, но эффект был потерян.

Это первый и, наверное, мой самый страшный из детских кошмаров и унижений. Он это сделал не сознательно, извинился, и предлагал поиграть во что захочу. Я сейчас себя ощущал также. Глупый котёнок, которого взял на воспитание мудрый драный котище, поглядывающий на охоту пушистого мячика за собственным хвостом с высоты своего опыта. Когда тогда, в лесу, Кот обещал мне секреты, я думал мне будут рассказывать по одной истории в обмен за принесённую голову, а не макать меня в лужу из секретов мордой.

Хозяин кладовки сделал ещё пару кругов, размахивая хвостом и повернулся ко мне:

— Я вам хотел предложить взять пару к своему, как вы любите говорить, Пальценожу. Я его просто подарю. Да и интересно было другую модель показать настоящему специалисту. Не все могут оценить подобные вещи правильно. Мне будет приятно, что такая вещь будет в руках того, кому она предназначена, а не этих бездельников. Но у меня к вам есть предложение. Всё о чём мы с вами говорили и задание по воспитанию окружающих царьков я предлагаю отменить.

Я напрягся, я очень всегда напрягаюсь в таких ситуациях. Когда тебе дают в руку бесценное сокровище и говорят: «Бери-бери, мне это бесценное сокровище вроде не к чему, оно всё равно в чулане на верхней полке валялось, а тебе, Резак, может пригодиться. Молодой человек, всё просто так. Ах, да, небольшая формальность! Расписаться тут надо, и тут, ну и разумеется кровью». Ох как я не люблю эти ситуации.

Кот опять начал расхаживал по комнате ещё минут пять, то выпуская, то засовывая обратно в мочки лап когти. Стучал себе по бокам хвостом, нарезая уже не один десяток кругов. Я ждал. Остановился, посмотрел на меня и сказал:

— Ещё в броневике я знал кто вы. Мне сразу доложили про вашу охоту на нимф. В вашей, скажем так, работе всё слишком запутанно, сложно и не однозначно. Осуждать или обсуждать я это не собираюсь. Думаю, вскрой мы такие факты у себя в городе, то наказали бы не менее строго, но я сейчас не об этом. Всё что мы вам поручали, можно поручить и другим людям. Они наверняка сделают это не так хорошо, как вы, а скорее всего просто топорно, но сейчас это не главное. Так сложились обстоятельства, что нам нужна помощь именно человека с вашими умениями.

— Это какими? — очень осторожно поинтересовался я.

— То, что вы делаете лучше всех. Резак, я вам предлагаю найти женщину, вернее несколько женщин. Однако, в отличие от обычного вашего найти и принести пальцы, уши, или просто оставить где-нибудь в лесу привязанную к дереву, вам их надо будет вернуть. Даже не так. У нас есть кому возвращать. Резак, ни в коем случае не надо пытаться это сделать в одиночку и самому. Их надо найти, понять как можно освободить и быть проводником. Вот собственно и всё. В оплату я вам предлагаю пару девятисот шестидесятых, всё равно у нас ими некому пользоваться, а вы может быть и сумеете найти достойное применение. По крайней мере, я буду знать, что вы не барыга, который побежит на первом же углу их продавать.