Герман Горшенев - Товарищ Резак (СИ)

— Над миром властвовать хотите?

— Это не я, это наша главная хочет, а меня и моя скромная должность устраивает. Я свою работу люблю. Пошли резак, что-нибудь о себе плеснём. Но к этим ты не подходи, я бы тебе предложил, но потом от клетки нет тащу, уж извини. Пошли выпьем, потом своей к Гайке на радостях вернёшься, она у тебя девка видная. Проходи сюда, у меня тут каптерка небольшая.

Мы прошли мимо двух сидевших на стульчиках, но прилично вооруженных охранников. Они скользнули по мне взглядом, как положено у всех вахтёров-лифтёров, весьма недобрым, но ничего не сказали, просто пропустили внутрь. Небольшое помещение без окон, обставленное каким-то невероятным по выдержки и редкости алкоголем. Пара стульев, довольно большой диван, раскладывающийся в ещё больший диван и бочка вместо стола составляли меблировку этого скромного места.

Хозяин помещения с гордостью представил мне предмет своей гордости:

— Настоящая бочка из-под виски. По технологии в начале выдерживают в огромной бочке, а потом в более мелких, а потом ещё раз выдерживают. Вот это как раз не очень большая, которую можно перекатить. Она коллекционная, редчайшая, она… Сам понюхай.

Я понюхал. Действительно, это была не мазаная дёгтем морская или какая-нибудь дрянная для дачи и огорода, от этой бочки шёл запах получше чем из многих бутылок которые мне доводилось открывать.

— О! — сказал Трах и поднял палец вверх, — а теперь на неё надо сверху поместить то, чего она достойна удерживать.

Из небольшого холодильника появились охлаждённые квадратики-камни.

— Это Резак, для того, чтобы виски не разбавлять. Все как придурки его разбавляют, то водой, то соком. Я ещё понимаю, можно колой. Можно чуть охладить камнями, но тут вот какая закавыка, виски пьётся не холодным со льдом. Это для дегенератов. Тот аромат и букет, который вкладывали в этот напиток и сто лет выдерживали надо понять. Представляешь, четыре поколения винокуров, а бывает и больше, они что, рассчитывали что его с апельсиновым соком бодяжить будут? Нет Резак, виски пьётся тёплым. Ну если хочешь, вот они кубики, хоть разбавлять не придётся.

— Нет, уважаемый Трах, я буду пить как ты. Я обычно привык доверять мнению профессионалов, особенно когда они ещё и коллекционеры.

Уселся около бочки, положил на неё руки. Появилось несколько бутылок и правильные стаканы для виски.

— А почему в вашей главной такое странное имя — Самка. Она же в таком статусе, десять раз могла же перекреститься. Да и не должно быть у неё кликухи, она-то местнорождённая.

— Оооо, Резак. — Трах картинно вжал голову, обернулся по сторонам, понизил голос на несколько тонов и заговорчески шепнул, — это информация для служебного пользования, но тебе, как мастеру добычи базового мяса скажу. Это её любимый так назвал, полный придурок, отмороженный дегенерат и извращенец даже для нашей компании. Влюбилась она в него по уши, давала всё, а он пользовался и грубил нещадно. Бывает изобьёт до полусмерти и орёт: «Самка ты! И будут тебя тварь так называть, Самкой, пока я живой буду». Он её как женщину вообще не понимал, пока не изобьёт до такого состояния, что она на ногах стоять не может.

— И?

— Вот и называют её Самкой.

— И до сих пор бьёт?

— Да ты что! Её давным-давно никто не бьёт, и любовь прошла, и желающих нет без её согласия хоть пальцем тронуть. Она теперь хозяйка города, а её врагов шуруповёртами в лесу к деревьям прикручивают. На неё, даже косо посмотреть, и думать не моги.

— Так почему она не перекреститься?

— Так ведь он же жив!

Наверное, у меня была глупое лицо. Трах заржал:

— Да всё с ним нормально, ну как нормально, жив он. Надоело ей это всё. В начале она от него сбежала, потом организовала город, а потом она его откуда-то выкрала. А теперь у нас храниться, тут, за нашим зверинцем в ящике лежит, в кладовой. Самка ему собственноручно ноги и руки отрезала, что-бы в ящик поместился. Его в активной кроме держат, чтоб всё слышал и всё чувствовал, и круговая запись в наушниках крутится. Она сама надиктовывала, со всеми чувствами. А как конечности начинают немножко отрастать, она их опять отрезает, чтоб в ящик помещался. Бывает приходит ко мне за бутылкой и говорит: «Дай мне что-нибудь очень-очень хорошее, для моего родного и любимого человека», и уходит. Разрежет швы на губах…

У меня, наверное, что-то с лицом, потому что Трах опять заржал:

— Чтобы он не орал, она ему рот зашивает, когда уходит, когда приходит распарывает. Сама стопочку выпьет, и ему по капельке заливает. Могут говорить они и час, и два, и бывает по паре суток могут засидеться за душевными разговорами. Всё вспоминают как у них было. Что они там говорят не знаю, но мычит он так, что мои тёлки в углы зажимаются, чувствуют что-то и боятся, даже к еде не выходят. А потом перед уходом опять ему рот зашьёт, все аппараты включит, салфеточками протрёт и в губки поцелует. Всё как предсказано, имя менять нельзя пока он живой.

— Да Трах, всё чудастее и чудастее тут рассказы.

— Ты же любитель интересных историй, неужели не удивил?

Ответила за меня, похоже, моя вытянутая рожа и отвисшая челюсть.

Прошла смена стаканов и смена бутылок. В моём стакане оказалось грамм семьдесят виски с выдержкой больше ста лет. Не смеси, в который входит виски с выдержкой больше ста лет, а именно виски с выдержкой больше 100 лет. Трах поднял стакан:

— Ну давай, чтобы нам в такой долгий ящик никогда не загреметь, лучше конечно без этого, но если вдруг придётся, то чтобы сразу, — выпил залпом.

Несмотря на свою трудовую деятельность, Трах был вполне добродушным человеком. Не без ехидцы, но приятным собеседником, с большим кругозором и повёрнутым коллекционерам спиртных напитков. Он мог часами рассказывать о кальвадосе, роме, виски, бурбонах, арманьяке и прочих напитках, о которых я даже не слышал. При этом даже в рамках обычного виски он находил сотни отличий между шотландским и ирландским, а американский виски — в народе бурбон, и обычный виски для него были напитками из разных вселенных. Что уже говорить, о всём остальном? Коллекция в его каптерке была собрана вообще из запредельных, на мой взгляд экземпляров. 20–30 лет выдержки, это был тот порог, после которого бутылка имела право разместиться, на какой-нибудь дальней верхней полке. Звезды его коллекции имели клинически не адекватные сроки выдержки, и такую-же редкость. Самое странное, что он полностью игнорировал вина, как класс, категорически, вообще, ни одной бутылки, только крепкое. Заметил я на полке и бутылки, которые от из Города Развлечений приволок. Демонстрация коллекции продолжалась…

Гайку я нашёл у себя в комнате. Вернее, открыв глаза, увидел мою подругу, сидящую в кресле и внимательно меня рассматривающую. Всё остальное я узнал из её пояснений: