Андрей Храмцов - Новый старый 1978-й. Книга шестая

После чего секретарь подал президенту красный футляр и он сам прикрепил мне на левую сторону груди серебряную «мальтийскую звезду» на красной короткой ленте.

— Поздравляю, — сказал президент и пожал мне руку, — отныне вы кавалер ордена Почётного легиона. А теперь прошу меня извинить, у меня срочные дела.

Мы попрощались и президент вышел из кабинета. Мы абсолютно не расстроились такой короткой процедурой награждения. Меня вообще высшими наградами СССР награждали сначала на даче, а потом за обеденным столом, тоже как бы между делом. Эта рифма меня когда-нибудь окончательно доконает.

Нас проводили на выход и мы вздохнули свободно. Не люблю я эти официальные приемы, а тем более их не любит Солнышко. Ей, конечно, приятно покрасоваться в своём бриллиантовом колье с изумрудами, но для этого можно выбрать повод и попроще. Ну вот, теперь я ещё и кавалер французского ордена. Хотя я пока так и не осознал, что я им стал. Пока не въехал я в эту иностранную награду. Надо просто к ней привыкнуть, вот и всё.

В машине нас ждал радостный Стив.

— Поздравляю, — сказал он. — Быстро вы закончили.

— Так само награждение спонтанно получилось, — ответил я. — А у президента график расписан по минутам на неделю вперёд. Поэтому он торопился, но для нас это даже очень хорошо. Сейчас поедем в отель и переоденемся для записи. А то во фраке особо не поиграешь. Да и гитара будет нам нужна.

Возле гостиницы опять нас ждали журналисты. Увидев, как мы выходим из машины, они сразу защелкали своими фотоаппаратами. Пришлось с Солнышком позировать. Она была очень довольна, что её увидят в таком ослепительном наряде. И модный дом Dior будет доволен, что звезда эстрады одета в его платье и дорогие аксессуары.

В номере мы быстро переделись. Теперь уже я оделся в новый костюм от Dior, а Солнышко выбрала розовое платье от YSL. Как говорили наши бабушки: «Форсить, так форсить». Мы так оделись, чтобы сразу после студии звукозаписи поехать на съёмки рекламы для Citroën. Пришлось, правда, перевешивать французский орден на другой пиджак, но я уже пообещал им появиться на съемках с орденом на груди. По дороге мы зашли за Серегой и Женькой, которые восторженно смотрели на наши наряды.

— Красивые, — восхищённо воскликнула француженка, — как с обложки модного журнала.

— Так мы там скоро и появимся, — сказала Солнышко, довольная комплиментом и осматривая номер, в котором жили эти двое влюблённых.

— Мы после записи сразу поедем на съёмки рекламы автомобилей Citroën, — добавил я.

— Ой, это же орден Почётного легиона, — опять восхитилась Женька. — Поздравляю. Значит, вы только что у президента были во дворце?

— Были. Всё прошло быстро, так как награждение было незапланированным. А где Лиз? Она нам опять может понадобиться.

Серега тоже меня поздравил и пожал руку. Он уже привык, что меня часто награждают и поэтому особо не удивился очередной моей награде. Мы все вчетвером спустились вниз. Оказалось, что Лиз нас уже ждала в холле. Внешним видом Солнышка она тоже осталась довольна. Потом поздравила меня с заслуженной наградой. И только после этого, внимательно присмотревшись, обратила внимание на новый маникюр у моей подруги, о котором Солнышко стала ей обстоятельно рассказывать.

Затем появился Стив и уточнил, что хотя мы приедем раньше, но студию для нас уже подготовили. До места назначения добрались за двадцать минут. Нас там ждали и музыкальные инструменты были именно те, на которых Серега играл в «Павильоне». Как оказалось, студии находились в парижском офисе EMI, куда в пятницу, то есть завтра, Женька выйдет первый раз на работу. Очень удачно получилось для неё. Стив повёл её знакомить с сотрудниками, а мы занялись привычным нам делом.

Сама студия была копией лондонской, скоро и у нас в центре появятся такие же. Единственно, их нотариуса здесь с прошлой недели нет, он находился в отпуске. Поэтому я договорился со Стивом, что он позвонит вчерашнему нотариусу. Я думаю, что он будет рад ещё раз с нами пообщаться.

«How mach is the fish» мы записали быстро, так как мы её вчера несколько раз репетировали и исполняли на сцене. Звукоинженеры нас гоняли три раза, пока не добились, по их мнению, идеального звучания. Потом вернулся Стив с довольной Женькой и мы приступили к работе над песней «Here I go again ». И пошла рутинная работа. Сначала я сам показал, что надо её играть. Потом Серега повторял это и мы искали оптимальное звучание. После чего я достал уже слова и показал их Солнышку и спел её, изображая женскую партию. А затем началась спевка и сыгрывание. Хорошо, что мы приехали раньше, потому что мы возились с этой песней дольше обычного. Но вот наконец у нас получилось хорошо. Солнышко замечательно всю её спела. Но звукоринженеры гоняли нас ещё аж шесть раз и я их уже хотел прибить, но в самом конце они показали через стекло большой палец и мы выдохнули с облегчением. Я поцеловал свою подругу за прекрасную работу, а она в ответ поцеловала меня за не менее прекрасную песню.

А затем к нам в комнату вбежала Женька и сказала, что песня потрясающая и что мы все молодцы.

— Я первый раз вижу сам процесс записи песни, — сказала она, улыбаясь. — Теперь я понимаю, как это тяжело.

— Вот когда мы следующий раз прилетим в Париж, — ответил я, — то ты уже сама должна быть готова полностью заменить Стива.

— А если я не успею?

— Никаких «если». Трудись как мы и у тебя всё получится.

Нотариус пришёл почти под конец нашей работы и помимо песни оформил на меня патент на термин «Eurodance». Он подтверждал, что именно я его первым придумал и первым употребил. Вот так, теперь это слово будет отныне прочно ассоциироваться со мной и я смогу получать дивиденды за его коммерческое использование в рекламе.

Стив тоже был в полном восторге и прекрасно понимал, что с такими темпами я смогу без проблем выполнить нашу договоренность по поводу проведения в Лондоне многотысячной дискотеки. Он с удовольствием выписал мне очередной чек на двести тысяч фунтов. Стив, наверняка, уже подсчитал прибыль от будущей дискотеки и был доволен получившимся результатом. Таких массовых дискотек ещё никто не проводил и Стив понимал, что он будет первым, кто это сделает. А быть первым — это престижно и почетно, и кроме того, что ещё и денежно.

А дальше нас ждал контракт с Citroën. Было интересно, какие автомобили мы будем рекламировать. Видимо, мне и Солнышку предназначалось по одной машине, так как больше одной рекламировать было не эффективно. Тогда это получалось рекламой всего бренда, а не конкретного автомобиля. Для имиджевой рекламы это подойдёт, но Стив, вроде, говорил только о двух машинах.

Когда мы закончили с песнями, я попросил сделать две кассеты и для нас. Одну с минусовками двух песен, а вторую с полной их версией. После того, как мою просьбу выполнили, мы отправились в штаб-квартиру Citroën, которая располагалась на улице Fructidor. Фрюктидор — это 12-й месяц (18/19 августа — 16/17 сентября) французского республиканского календаря, действовавшего с октября 1793 года по 1 января 1806 года. Весь Париж был напичкан многочисленными символами и датами своей великой истории. Что ни улица — то целая эпоха. Что ни дом, то эпохальное историческое событие.