Андрей Храмцов - Новый старый 1978-й. Книга шестая

— Только про Париж и музыкальную революцию, — ответила та, немного смутившись, так как в моём голосе прозвучала некая жёсткость.

— Спасибо, что следите за успехами своего шефа. Что у нас самое срочное накопилось за неделю?

— Вот бумаги, которые надо подписать. И ещё письма. И утром звонил Михаил Андреевич, просил вас, как вы появитесь, к нему зайти.

— Так мне же надо ещё отчёт написать.

— Я уже напечатала черновик.

— Вот за это спасибо. Я сейчас его прочитаю и, если что, добавлю. А потом займусь бумагами, чтобы быть в курсе дел. И сразу после этого поднимусь к товарищу Суслову. Вы позвоните его секретарю и скажите, что я буду готов через тридцать минут быть у него для доклада.

Так, с отчетом я ознакомился. Сойдёт. Надо дописать, что я за четыре дня принёс стране 7.500.000 франков и четыреста тысяч фунтов стерлингов. Суслов любит конкретику, вот я ему и дам её. Так, ещё про типографию необходимо упомянуть. Во дают, здесь мои гастроли на бюрократическом языке обозвали командировкой. Вот интересно, какие такие командировки у наших чиновников могут быть, из которых миллионерами возвращаются. Это я не считаю тех двух с половиной миллионов долларов, которые государство ещё в понедельник получило, плюс восемьсот тысяч фунтов за четыре песни. Значит, в отчете указываем и их. А общая сумма-то от нашей «командировки» очень даже впечатляющая получилась.

Дополненный вариант отчёта я отдал Валерии Сергеевне на перепечатку. Она пробежала глазами мои вставки и они у неё от увиденных цифр сделались круглыми.

— И это вы заработали за четыре дня? — удивлённо спросила она.

— Мои песни стоят очень дорого, — ответил я, улыбнувшись. — А гастроли ещё дороже.

— Это просто какая-то фантастика. Если бы мне кто-то другой об этом сказал, то я бы не поверила.

— Так я их уже отдал нашему государству, а оно мне из них гонорар выплатит.

Но, всё равно, Валерия Сергеевна ещё долго никак не могла успокоится из-за этого. Но так как она работала в аппарате ЦК, то эта информация дальше этого кабинета не уйдёт. С этим тут очень строго. Пока она перепечатывала мой отчёт, я разобрался с бумагами. Там ничего нового не было. Мои сотрудники с поставленной мною задачей справлялись и я к ним загляну после доклада у шефа.

Забрав свой отчёт, я поднялся в приемную Суслова. Его секретарь мне кивнул и я вошёл в кабинет человека № 2 в СССР.

— Здравствуйте, Михаил Андреевич, — поздоровался я и подойдя к столу, где сидел Суслов, передал тому два отпечатанных листа бумаги..

— Здравствуй, Андрей, — сказал он как-то по-домашнему. — Поздравляю с заслуженными наградами. Мы тут, конечно, сначала повозмущались, что ты опять влез туда, куда мы тебя очень просили не лезть. Но после того, как президент Франции тебя за это наградил, мы решили поступить также.

— Спасибо большое. Оказанное мне высокое доверие оправдаю.

— Молодец. В отчете вижу очень хорошие цифры, причём в валюте. Сплошные миллионы. И молодец, что сам с типографией разобрался. Это я так решил проверить тебя и проверку ты прошёл. Так что работай дальше, но постарайся себя беречь и не рисковать без особой на то причины.

— Я постараюсь, Михаил Андреевич.

Ну что ж, всё прошло на отлично. В таком хорошем настроении я сходил пообедать и потом уже заглянул в свой отдел, где мне выдали очередную порцию поздравлений и две аналитические записки. Помимо этого я успел получить продуктовый набор и вторую зарплату. Попрощавшись со всеми до понедельника, я отправился домой. Надо было заехать ещё в «Берёзку» и купить продукты по списку, который мне выдала Солнышко перед отъездом из дома. Первая половина первого дня в Москве прошла хорошо, не считая истории с охранником Брежнева. Осталась вторая половина, которая обещала быть тоже неплохой, хотя выступать перед комитетчиками та ещё головная боль.

Дома меня ждала идиллическая картина: Маша на кухне занималась с Солнышком. И они, действительно, готовились к завтрашним экзаменам. Только готовилась одна Солнышко, а Маша ей в этом помогала. Они обе прервали своё занятие и посмотрели на меня, когда я вошёл к ним.

— Привет, девчонки, — сказал я, затаскивая многочисленные пакеты с продуктами на кухню. — Помогайте разбирать. Тут и цековский заказ, и продукты из «Берёзки».

Чего женщины любят больше всего на свете, так это покопаться в том, что им принесли в клювике их добытчики-мужчины. Они сразу начали доставать всё из пакетов и обсуждать различные красивые банки с деликатесами. Я предупредил их, что я уже обедал и пойду схожу сначала в душ, а потом поваляюсь немного в спальне. В душе, естественно, мне никто не мешал, а вот полежать на кровати мне, наглым образом, не дали.

— Дорогой, — сказала мне Солнышко, хитро улыбаясь, — мы сегодня обещали Маше подарить какие-то подарки.

— Да, я помню, — ответил я. — Пакет с подарками для неё лежит в комнате, где стоит синтезатор.

И они обе отправились туда, куда я им сказал. Я-то думал, что эти две подруги возьмут пакет и пойдут изучать его содержимое на кухню. Но не тут-то было. Они опять притерлись ко мне, сели с другого края на кровать и Маша достала наши, а скорей, мои подарки и начала их внимательно рассматривать. Она сидела обалдевшая от вида того, что она увидела. А потом Солнышко стала эмоционально рассказывать ей, что и как надо правильно использовать. Да ещё в таких подробностях, что я даже сам обалдел. Маша сидела, открыв рот от удивления. Видимо, Солнышко решила на ней отыграться за надоевшие ей уроки и очень дотошно, в мельчайших деталях, объясняла, что и куда засовывать и какие она при этом испытывала ощущения.

Вот если бы я два с половиной часа назад не «разгрузился» два раза с Наташей, то я бы точно завалил этих двух сексуально озабоченных подруг прямо здесь, на кровати. Хорошо, что они на себе не стали показывать и пробовать всё это. Это я ещё стерпел. Мне было интересно за ними наблюдать со стороны. Маша просто лучилась восторгом и удовольствием, предвкушая то, что она сегодня вечером будет со всем этим делать, а Солнышко нашла в своей подруге благодарного и внимательного слушателя. Ведь кому о таком можно рассказать, когда в СССР секса нет. Вот и делились самым сокровенным две подружки, которые считали меня своим даже в таких интимных вопросах. Что одна, что вторая.

Но когда они отложили игрушки для взрослых и перешли к разглядыванию картинок в «Камасутре», я не выдержал. Эти две, несдержанные на язык хулиганки, стали обсуждать, что и у кого на картинках шире или толще, а потом стали придумывать, как бы они сами это сделали, комментируя весь процесс в деталях.