Андрей Храмцов - Новый старый 1978-й. Книга шестая

Я поднялся на второй этаж и рассказал двоим «нашим», то, что видел и делал. Они поняли, что в ближайшее время подмоги не будет. Тут раздался оглушительный грохот, а потом взрыв. Понятно, «Муху» нападавшие с собой, всё-таки, притащили. Стекло с громким взрывом лопнуло и разлетелось на мелкие осколки и мы все втроём немного оглохли. Всё заволокло дымом и запершило в горле от запаха сгоревшей смеси окфола. Правильно, что я перебрался на второй этаж. Как там Солнышко? Я представляю себе, как ей там с Викторией Петровной страшно. Они-то на первом этаже остались, но хорошо то, что кухня расположена в глубине дома. Может на кухне и подвал есть. Они там смогли бы спокойно отсидеться. Вместо бронированного кабинета лучше бы бункер какой подземный сделали под дачей, всё бы лучше было.

Что теперь рассуждать о бункере. Раз Брежнев заперся в своём бронированном кабинете, значит, это самое безопасное место в доме. Странно только, что помощников его нигде не видно. С этим потом кому надо разберутся, если это кому-либо будет вообще нужно.

Так, вот и начался штурм. Мы втроём держали вторую линию обороны. Максим и Василий по краям, а я в центре. Патроны решили экономить и стараться не стрелять одновременно в одного и того же. Договорились это делать слева направо. Моя очередь была вторая. То есть я стрелял тогда, когда нападавших в оконном проломе появлялось двое или больше. И мой был тот, который справа или в центре, если их будет несколько.

Их оказалось как раз двое и мы выстрелили одновременно с Максимом. Я им уже подробно рассказал, что все «чужие» в брониках и в касках. Каску пуля, выпущенная с близкого расстояния из «Макара», пробьёт, а вот бронник нет. Поэтому стреляли в каски или под срез, что было удобно делать со второго этажа. Так, минус ещё два. У меня появилось твёрдое ощущение, что сейчас бросят гранату. Многие это называют чуйкой. Я крикнул своим и залёг, вжавшись телом в бетон перекрытия и закрыв уши руками. Бабахнуло знатно, но мы не оглохли. Сразу после взрыва ломанулись ещё трое, стреляя очередями вверх из автоматов.

Одна из пуль рикошетом от бетонного потолка попала Максиму в затылок, но он перед этим успел застрелить своего, который был слева. Думать о смерти товарища было просто некогда. Двоих оставшихся мы помножили на ноль и наступила пауза. Значит, сейчас перегруппируются и снова пойдут на штурм. Сколько же их, черт побери. О, кто-то вне дома снял каску и я это сразу почувствовал. Считав его мысли из его подсознания, я узнал, что их осталось шестеро и сейчас они опять долбанут по нам из «Мухи». Поэтому нам надо уходить в глубь коридора и держать оборону уже там, на подступах к кабинету Брежнева.

Я вскочил и бросился в сторону Василия, оттаскивая его туда. Вовремя. Бабахнуло так, что взрывной волной нас бросило вперёд, а потом знатно приложило об пол. Василий сразу вскочил и затряс головой. В это время какой-то гад дал вслепую, так как сквозь дым ничего видно не было, очередь из автомата и ранил Василия в живот. Твою ж мать.

Он стал зажимать рану левой рукой, стараясь остановить кровь и облегчить боль, а с правой беспорядочно, от злости, стрелять в завесу дыма. Я тоже принялся от обиды это делать и высадил вторую обойму до конца. Вот что значит нервы. Но в тумане кто-то вскрикнул и мы поняли, что палили не зря. Судя по поступившей в мой мозг информации от «чужого» без каски, ранили мы кого-то серьезно. Значит, их осталось пятеро. Я специально не стал «глушить» этого единственного доступного мне врага. Я был способен это сделать в любой момент, но оставил на самый крайний случай. Мне нужна была информация и я её мог получить только от него.

— Иди к Леониду Ильичу, — сказал мне Василий, лицо которого стало бледным. — Ты его должен спасти любой ценой. А я их тут задержу.

— Пожди, — сказал я, — дай я тебя перевяжу.

Я снял галстук, который я надел на школьные экзамены и только тогда осмотрел себя. Мама дорогая. И это был ещё полчаса назад дорогой английский костюм. Опа, а меня тоже, оказывается, зацепило, правда не сильно, в левую руку чуть ниже плеча. Я в горячке боя этого даже не заметил. Приглядевшись внимательнее, я понял, что это царапина. Крови было немного, но стало немного щипать то место, где пуля содрала кожу. Ничего, до свадьбы заживет.

А вот у Василия дела обстояли намного хуже. Мне пришлось оторвать рукав от своего пиджака и, вывернув его наизнанку, так как внешняя сторона была вся в копоти и саже, приложить к ране на животе Василия. Он заскрипел зубами, но я галстуком обвязал это место и завязал с боку узлом, чтобы плотнее зажать рану. Никаких индивидуальных перевязочных пакетов ни у меня, ни у Василия не было, поэтому пришлось перевязывать тем, что было под рукой. А потом я решил посмотреть своим внутренним зрением на его рану и увидел, что всё плохо. Я эту способность обнаружил у себя ещё в Ницце и вот она мне снова пригодилась.

Чернота от пули, которая застряла глубоко внутри, расползалась по всему животу и было понятно, что он протянет максимум минут пятнадцать. Василий это понимал и поэтому-то он и вызвался остаться в коридоре. Надо было что-то делать и я решил попробовать, смогу ли я часть своей энергии передать Василию, чтобы он продержался дольше. Ведь, наверняка, Андропов уже получил сообщение о том, что творится на даче у Брежнева. Не могло такого быть, чтобы не было ещё какого-то третьего, резервного, способа передать сигнал бедствия. По всему выходило, что нам надо было продержаться ещё полчаса.

Я положил ладонь на рану Василия и стал перекачивать из себя в него волны энергии. Я этого никогда не делал, но интуитивно чувствовал, как это должно происходить. Сначала чернота продолжала, как ни в чём не бывало, расползаться по внутренностям, а потом вдруг остановилась. Я очень обрадовался этому и, видимо, поэтому произошёл некий перелом и чернота стала отступать. Сначала медленно, а потом быстрее. Левым глазом я внимательно следил за происходящим в коридоре. Нападавшие решили сделать передышку и я ею воспользовался. И самое странное, от моей руки исходило еле видимое зеленое свечение. Лицо Василия, бывшее до этого белым, немного порозовело. А когда чернота в его животе сжалась до размера пули, я прекратил воздействие. У меня уже заканчивались силы да и то, что я сделал, поможет продержаться Василию довольно долго.

— Иди к Леониду Ильичу, — сказал он почти нормальным голосом. — Мне уже намного лучше. Я их задержу, сколько смогу.

— Хорошо, — сказал я, обрадовавшись в душе тому, что у меня всё получилось. — Ты держись тут. Наши уже на подходе. А этих осталось не больше пяти.

Я отправился по коридору дальше. Но тут где-то внизу раздались два тихих пистолетных выстрела. А это уже, получается, вступила в схватку моя Солнышко. Значит и до них с Викторией Петровной добрались. Черт бы побрал эти каски, из-за них я никого не «вижу». Получается, был ещё один или двое нападавших, о которых мой невольный «информатор» не знал. Я стиснул зубы и хотел уже было броситься на помощь Солнышку, но вовремя остановил себя. Я в тумане ничего не смогу разглядеть и могу легко нарваться на пулю. Поэтому я приказал сам себе успокоиться, резко выдохнул воздух из лёгких и постучал в дверь, крикнув, что это я.