Юрий Москаленко - Нечестный штрафной [СИ, Книга вторая. Часть первая]

Но вот двери на распашку, пора… Коридор…

А потом ход и огромное, для моего воображения, помещение. Понятно, святая святых больницы… операционная.

— Ничего не трогай, ни к чему не прикасайся, — командует женщина…

Потом приказным тоном тем, кто в операционной присутствовали.

— Все на выход. Я тут сама. Будьте рядом, если что не так, позову…

Опять недоумение, через медицинские маски, так и сквозит у людей, в белых халатах. Но никаких вопросов, все на выход.

М-да… насмотрелся я в своё время, но вот чтобы дети и ножевое, для меня такое, впервые, за столь долгие годы службы, в местах не всегда спокойных и безопасных. Куча трубок, явно реанимационные мероприятия проводят. Вон, сколько к парню аппаратуры подключено. Но не отвлекаемся, помним, времени у нас мало, вернее, у меня.

И вопрос, а чем я помочь то смогу?

Ну, диагностика, это и так понятно… А чего я ожидал, всё тело в грязном, сером спектре, а вот в трёх местах почти чернота…

Три удара ножом, три… ну суки, только доберусь я до вас…

Но эмоции сейчас в сторону, я же под завязку любовной субстанцией накачен, а любовь, ведь это и есть жизнь, мне так часто за время нашего недолгого совместного проживания в теле сына, богиня твердила. Какую структуру применить??? Вот в чём вопрос, ошибусь и парню конец… Восстановление?? Но я ею никогда ещё не пользовался. Но когда-нибудь надо начинать пользоваться и опасными техниками богини, опасными в первую очередь, для меня самого…

Перевожу взгляд на сопровождающего главврача…

— Мне надо снять перчатки и полный контакт с раной, — прошу я.

— Сейчас помогу, не спеши… — говорит она.

И правда, весьма ловко, сказывается долгая практика, помогает стянуть мне с рук резиновые изделия.

— А теперь подожди, я рану подготовлю…

Стою, жду, задрав руки ладонями вверх, на уровне груди, своей груди.

Жду…

— Готово… — делает шаг в сторону Мария Сергеевна.

Я же, отчего-то ставших ватными ногами, делаю шаг к операционному столу.

И убивать приходилось не раз, и раненых перевязывать, и друзей и врагов хоронить, на трупы насмотрелся, а вот сейчас, отчего-то сильно очкую…

Явно диссонанс сознания старого вояки и тела мальца, очередной раз, в конфликт вошли.

Но сомнения побоку, времени в обрез. Не получится с этой структурой восстановления, придётся применять, что попроще, из своего не столь уж и большого, оказывается, арсенала умений, переданных богиней. Но как она говорила, сможешь, будешь владеть, и пользоваться, нет, увы, так и останешься лишь с возможностями…

От вида дырки, в теле пацана, меня не мутит… всё, вошёл в боевой режим. Помогает, а теперь можно и действовать, вопрос в том, а потяну ли…

А потом, просто приложил руки к абсолютно неподвижному телу…

Прикрываем глаза, структура на правую часть грудины и подбрюшья мальчика… готово, а теперь инициация… и всё досуха, что есть во мне…

— … что значит закрылись???

В кабинете главврача, двое. Сухой старичок с бородкой, как у Дзержинского и подобными усиками… ну или просто француз в гости к кому-то в Комсомольск приехал. Но нет, это профессор Хабаровского медицинского дальневосточного, теперь уже, университета. По совместительству, оперирующий хирург и ведущий специалист всего Хабаровского края. Повезло, что у родственников отдыхал, проездом из Ванино во Владивосток. И сам хозяин, вернее, хозяйка кабинета.

— А то и значит — говорит женщина.

Белый халат. Уложенные каштановые, явно крашеные, волосы. Макияж, но в меру, как и украшений. Гвоздики-серёжки в ушах, а вот ни браслетов, ни колечек, на тонких изящных пальчиках, нет совсем. Явно, раньше под блондинку красилась женщина, к тому же голубые яркие глаза оттеняли цвет волос, делая из врача, мечту настоящих американцев. Монро в одном лице, правда, бюст, увы, подкачал. Немного сухощавая фигурка, хотя и изящная и тонкая.

— Сам же, видел. Осматривал ведь…

Антон Павлович Чаркин прикусил губу…

— И как ты это можешь объяснить. Меня выдёргивают из постели глубокой ночью, везут к тебе… и правда, ситуация дикая, детей порезали, а тут по приезду, рана в левой области грудины не грозящая пациенту, во всяком случае, кроме боли, ничем смертельным. А две раны, лёгкого и печени вместе со следами входа лезвия отсутствуют, совсем, это что, неудачный розыгрыш???

Мария Сергеевна качает головой…

— Дай слово, никому… — говорит она.

Явно они знакомы друг с другом давно и связывают их между собой далеко не только общая профессиональная деятельность, но и ещё что-то личное. Давнее… что-то вроде общения нерадивой студентки и любвеобильного профессора кафедры и решения неудачного экзамена.

— Хорошо, ты меня знаешь. Я могила…

Кивает уже ему, Мария…

— я предупредила…

И разворачивает к нему экран ноутбука…

— Запись из операционной. Я её изъяла. Просто смотри…

Минут десять тишина… и только сосредоточенное лицо профессора говорит о том, с каким интересом он просматривает запись…

— Однако… — откидывается он на спинку кресла… — и откуда ты его взяла?? И почему он валится прямо на пациента???

Вздыхает женщина…

— Не ожидала, мы вдвоём были. Это было условие, и я не думала, что мальчик сознание потеряет. Я вначале сама очень сильно испугалась. Звать на помощь стала, он же, сам видел, буквально, как руки к телу пациента приложил, сам же на него и рухнул, придавив его своим не маленьким, надо сказать, телом. Жирноват оказался помощничек. Но пока, суть да дело, пока очередного пациента из операционной вывозили, пока на каталку грузили и всё такое… медсёстры операционного блока раненым занялись, и вот тут то шок и прошёл, а ран то с правой стороны грудины и нет. И состояние пациента стало стабильно удовлетворительное. Мне как об этом доложили, я сама не своя была, а тут ты уже на подъезде, сам понимаешь, случай исключительный, но парня просили не палить. Серьёзные люди просили. Но тебе я отказать не могла… — улыбается — не получалось у меня это раньше, не получилось и сейчас…

Оба понимающе по ухмылялись, припоминая общее прошлое…

— И как ты теперь во всём этом будешь выкручиваться?? — уточняет профессор.

Та пожимает плечиками…

— А чего выкручиваться, перевязку сделали. Своих предупредила, чтобы языком, как можно меньше трепали, пообещав премии и если что, увольнением. Тебя привезли, ты для всех сейчас в операционной, спасаешь жизнь мальчику. Вернее, уже считай спас. Ты играешь свою роль, а я расплачусь с тобой — улыбка на её красивом лице… — как обычно, чем. Все довольны или тебя что-то не устраивает??

«Феликс Эдмундович» лишь усмехается в свои усы, явно довольный открывающейся перспективе…

— А что с нашим настоящим спасителем? — Уточняет он, между делом, расстегивая ширинку на брюках.