Александр Сафонов - Сын целителя

- Нет, у меня такое бывает, только когда я волнуюсь о ком-то, или возбуждён. И то не всегда. А потом плохо может быть, особенно если увижу смерть чью-то. Иногда ничего не могу увидеть. Не хочет Горка-два подсказывать!

- Кто?

Рассказываю ей о своем купании и болезни. Как теперь в шутку обращаюсь к своему подсознанию, как двойнику. В большинстве случаев оно молчит и никак не хочет мне помогать, а иногда без просьбы выдает разную информацию. Капризничает короче.

- Ты не читал Стивена Кинга, забыла название, там герой на месте преступления ощущал себя жертвой или преступником, чувствовал боль, страх, возбуждение, которое испытывали они.

- Нет, я редко читаю. А теперь и совсем некогда – алгебру вот учить нужно, – намёк более чем неприкрытый.

- Не нужно. То есть учиться нужно, но ты и так почти на отлично знаешь. За год сильно подтянулся. Извини, но я специально занижала тебе оценки, чтобы было куда стремиться. И еще я виновата перед тобой. Я ведь совсем не такая принципиальная, до глупости. Могла тебе поставить пять без проблем. Но использовала это как повод поссориться с директором. Иначе он меня бы не отпустил. А попробуй прожить на зарплату учителя!

Ухожу от неё вечером, раздираемый противоречивыми чувствами. Она и раньше мне нравилась, а теперь я в неё почти влюбился! Глупость, конечно, она на семь лет старше и учительница. А я сопливый пацан. Но так жалко, что она уйдет! Могу, конечно, попросить отца перевести меня в ту частную школу. Но она с физико-математическим уклоном, что для меня совсем не привлекательно.

Дома неожиданно для себя срываюсь на Таню, когда она спросила о моих успехах в учебе.

- Она сама захотела уйти! А ты меня провоцируешь! Учусь на одни пятерки, вам всё мало?

- Что с тобой, Горе? – на шум вышел из своей комнаты Дима.

- У мальчика период полового созревания, - объясняет Таня. – Вспомни, какой ты был нервный в его возрасте.

Хлопаю за собой дверью. Знатоки блин! Я давно созрел уже! И повзрослел, могу и понервничать, имею право!

Урок физики. Очередь отвечать неумолимо приближается ко мне, а я как назло вчера не успел подготовиться, больше чем на тройку не выкручусь.

- Людмила Николаевна, Колесова к директору, - заглянул в двери трудовик. Выдыхаю с облегчением.

Иду, прикидывая, что я мог натворить. Никаких грехов за собой не вспомнил. На лечение меня уже больше года не дергают. Марк проговорился отцу о том, что нас эксплуатируют, был такой разнос! Нам в основном. О чём он с директором говорил – неизвестно, но с тех пор нас оставили в покое. Ну, почти. В обстановке очень большой секретности иногда оказываю услуги. А что, золотую медаль нужно зарабатывать!

- Можно? – постучав, заглядываю в кабинет. Рядом с директором мой крестный, дядя Витя. Генерал милиции.

- Проходи Егор, - кивнул мне директор, – Представлять вас друг другу думаю не нужно.

- Здравствуй, - протягивает мне руку крестный, – Мне твоя помощь нужна. Точнее не мне, а милиции. Отцу твоему я уже звонил, он сказал – на твоё усмотрение.

- А можно конкретней, дядь Вить? – прошу я.

- Конкретно, задача как в детективе про комиссара Мегре. Читал у него похожий сюжет. Из закрытого хранилища банка исчезла крупная сумма денег. Никаких следов взлома, камеры ничего не зафиксировали. У нас пока только одна версия, если не считать фантастических. Это сговор нескольких сотрудников банка, включая директора. Но доказательств никаких. Дело на контроле у нас и у ФСБ, и никто не знает что делать.

- А я что могу? Почему вы думаете, что я могу быть полезен? – чувствую нарастающее внутри любопытство.

- С фотографиями у тебя получалось. Походишь, посмотришь, пообщаешься с подозреваемыми. Вдруг что-то почувствуешь. Мы, если честно, в тупике. Ни одной ниточки, готовы к колдунам и экстрасенсам обращаться, - признается генерал.

Задумываюсь. К фотографиям я с некоторых пор с осторожностью отношусь. После того как меня еле откачали в одном случае. Ребенок, который был на фото, оказался расчленен на несколько частей, моё сознание не выдержало такого. Но в данном случае трупов нет, опасность мне как-бы не угрожает. И хочется себя испытать в новом амплуа.

- Я могу попробовать, но ничего не обещаю. Но у меня одна просьба.

- Конечно, - оживился крестный, - говори, всё что смогу …

- Чтобы никто об этом не знал. Ну о моём участии. В школе и пресса. Если не получится, будут насмехаться, а если получится – потом покоя не дадут. Я детективом становиться не собираюсь.

Директор и мент клятвенно заверили о соблюдении секретности. Не откладывая едем на место события, крестный попутно продолжает вводить в курс дела:

- Пять дней назад в отделение Сбербанка привезли пятьдесят миллионов рублей. Вечером хранилище закрыли, как положено, камеры фиксируют полный порядок. Утром при открытии обнаруживается отсутствие нескольких мешков с деньгами на сумму пять с половиной миллионов. Это более 220 тысяч долларов. Никаких следов взлома, на камерах тоже ничего. Даже если предположить сговор работников банка – у них не было возможности вынести такую сумму. Сигнализация не отключалась, то есть дверь банка не открывалась после её закрытия в 18.35 и до 7.45 утром.

Чем дальше, тем больше меня захватывает интерес. Приехали в банк, кроме крестного с нами два оперативника в штатском. Заходим в служебные помещения, сразу к директору банка. Ей оказалась женщина, довольно полная, еще не очень старая, лет так 45. Вижу, что волнуется, но любая будет в таком положении волноваться. Меня представили как юного гения по электронике, который проверяет систему сигнализации. Попросил показать хранилище. Опускаемся по лестнице вниз, на уровень подвала. Дверь в само хранилище оказалась не круглая, как я ожидал, а обычная прямоугольная. Но впечатляющая, толщина около десяти сантиметров, распираемая во все четыре стороны массивными металлическими штырями. Крабовый замок. Кроме цифрового замка открывается и обычным ключом. Уделяю ей время, осматриваю, прикасаюсь. Меня не торопят, директор стоит спокойно, не удивляясь моему юному возрасту. Пока ничего не чувствую, прохожу внутрь. Объемное, метра четыре высотой помещение. С одной стороны металлические дверки ящиков или сейфов, с другой – ряд стеллажей с мешками и коробками. Мешочки и коробки опечатаны.

- Вот эти деньги, - указывает опер на мешки, - именно отсюда исчезло пять с половиной миллионов. В основном в сотенных купюрах.

- Можно взять в руки? – подхожу к мешкам. Получив разрешение, беру один. По весу около пяти килограмм.

- Пятьдесят пачек по сто рублей. Вес пять двести, - подтверждает мою догадку директор. Полмиллиона в руках. Получается одиннадцать мешков общим весом 55 килограмм. Один точно не унесёт. Никаких ощущений нет, от слова вообще, что я могу? Хотя вру, есть ощущение, что директор точно ни при чём. Алё, Горка-два, хоть я в тебя и не верю, но может что подскажешь? Говоришь, посмотри по сторонам? Ладно, посмотрим. Обращаю сначала внимание на пол. Плитка. Постучал ботинком.