Александр Башибузук - Каторжанин

— Сами понимаете, нас уже никуда не пропустят. Можно малыми отрядами прорываться, но этот вариант тоже сопряжен с большими сложностями. Так что, дорога одна — в Россию. При правильном расчете и малой толике везения все должно получится.

— Верить-то, я верю, что получится… — интендант озадаченно покрутил головой. — Верю во все, к чему вы прикладываете свою руку, Александр Христианович. Но могут возникнуть проблемы и немалые. Ежели разобьем японцев, да еще угоним у них военную посудину, после заключения мирного договора, мы, собственно, положим, простите, большой и толстый хер, на слово государя. А за сие, по головке не погладят. Пока резвимся на Сахалине, с нас особого спросу нет, а как в Россию вернемся, там сразу и предъявят, ибо макаки жаловаться будут.

— Дык, японы тоже ложили большой и толстый… — пробурчал Серьга. — Нас-то они шли драконить уже после того, как бумажки подмахнуты были. Так шта, будем пихать обезянам в гузно, пока из ушей не полезет.

— Вы как хотите, — влез Петухов. — А я за войну. А там хоть трава не расти. Думаю, начальство разберется и даже наградит! Тут весь флот ничего сделать не смог, а мы целый… как там его, миноноситель приведем!

— Миноносец, — поправил его мичман. — Но я тоже согласен. Доведу, можете не беспокоится. Главное, чтобы исправен был.

— Им об одном, а они о другом, — с досадой бросил интендант. — Смотри, ерои какие. Хотя… семь бед — один ответ. Я не против, Александр Христианович. Собственно, выбора у нас особого нет. Идти некуда, только домой.

Личный состав, как только услышал про Россию, ответил единодушным согласием.

— Куда угодно, тока подальше от косорылых, — ответил за всех Яков Зыбин, после смерти Наумова возглавивший казаков. — А домой оно всегда сподручней. Опять же, людей ослобоним, святое дело. Может и моя Матрена с Ванюшкой здесь томятся… — он зло повел усом. — А так нам все одно, ты тока веди, Ляксандрыч.

— Так тому и быть…

Майя и Мадина на совете не присутствовали, им я все рассказал уже перед сном.

— Увы, Сахалин придется покинуть. Позже можно вернуться, если захотите, после того, как все уложится, думаю, где-то через пару месяцев, когда японцы окончательно отдадут России северную часть острова. Правда… сначала надо уйти…

— С тобой куда угодно, — сонно пискнула Мадина из-под одеяла. — Но пообещай, что покажешь мне весь мир…

— В Россию — так в Россию, — спокойно поддержала Майя сестру. — И я сразу отдам Мад в пансион благородных девиц. А там ее быстро научат дисциплине.

— Я тебя сама отдам, — пробурчала Мадина. — Замуж за дядю Сашу. Он тогда меня точно в обиду не даст. Отплачутся кошке мышкины слезки.

— А ну замолчи! — вспылила Майя.

— Сама замолчи! Я уже взрослая!

— Тихо, тихо, хватит ругаться… — я обнял и прижал к себе сестер. — Спите, завтра тяжелый день…

Майя удобно устроилась у меня на плече и почти сразу заснула, но еще через несколько мгновений, я почувствовал легкое прикосновение губ к щеке.

И сам того не хотя, повернул голову и ответил.

В предыдущей жизни у меня было много женщин; многих я любил, многие любили меня, но, черт побери, этот невинный поцелуй показался мне слаще, чем с любой из них…

«Неужто, наконец. прошибло? — удивился я. — Или… просто бабы давно не было?»

Ответа как всегда не нашел, но решил никуда не спешить. В пятнадцатом веке долго держался, не давая себя окрутить, да и тут еще поглядим. Опять же, здесь тоже разные там баронессы и графини присутствуют в ассортименте. В общем, посмотрим, время все расставит на свои места.

Сам спал недолго, всего пару часов. Но этот сон, очень неожиданно принес ответы на все те вопросы, что мучали меня уже очень долго. Хотя… скорее всего, это был обычный кошмар.

Только закрыл глаза, как куда-то стремительно полетел, полыхнула череда сполохов, очень похожих на рябь электронный помех и неожиданно обнаружил себя в мягком удобном кресле, посередине небольшой комнаты, очень похожей на кабинет психотерапевта. Сам то я в таком отродясь не был, но в фильмах нечто подобное видел. Из приоткрытого окна вкусно пахло сиренью, рядом на небольшом столике мерно покачивался метроном, напротив стояло пустое кресло, а вот самого доктора почему-то не было.

— Что за… — я по инерции попытался встать, но не смог и заорал уже не сдерживаясь. — Что за шуточки?

— Смею уверить, никто с вами не шутит, но вы сами…

— Что «я сам»? — я повертел головой по сторонам и снова никого не обнаружил. Абсолютно лишенный эмоций голос звучал откуда-то сверху и одновременно ниоткуда.

— Вы и есть шутка… — мягко пояснил неизвестный собеседник. — Хотя более верным был бы другой термин.

— И чья же? — я почему-то обиделся.

— Мы не знаем. Увы, природа явлений подобных вашему, не поддается изучению даже нам, — в голосе промелькнуло едва заметное удивление. — Она априори не изучаемая.

— Это кому «нам»?

— Есть несколько привычных для людей терминов, которыми можно нас назвать, но ни один из них не будет уместен в данном случае.

— Хорошо, вы сказали, что предпочли бы другое название, — я лихорадочно пытался понять: сплю я или банально свихнулся.

— Вирус, — коротко пояснил неизвестный. — Вы и вам подобные — вирусы. Вирусы в программе. А вот эти вирусы, как раз и являются результатом какой-то злой шутки. Хотя более верное определение — результат неизвестного парадокса, очень похожего на злую шутку.

— То есть… — мне сразу вспомнился фильм «Матрица». — Наша жизнь — это не более чем симуляция?

— Конечно — нет, — снова возразил голос. — Вы живете в абсолютной реальности. Просто во вселенной, используем такое определение, хотя и оно не совсем верно, существует строгая система множества временных потоков, очень похожая на компьютерную программу. Но вот вы и вам подобные, почему-то напрочь отказываетесь существовать в одной реальности и мало того, что скачете по другим, так еще вносите хаос в логическое развитие событий. Сначала мы пробовали бороться, но очень скоро поняли, что это бесполезно, так как природа парадокса совершенно неизвестна и не поддается никакой регулировке. Взамен удаленного вируса приходят тысячи.

— То есть, задавать вопрос: «почему я» — бесполезно?

— Да, мы не сможем ответить на это вопрос. Вирусы… простите, парадоксы, имеют совершенно различные личностные характеристики.

— И как долго это будет происходить? Ну… как долго мне, гм, скакать по эпохам?

— Увы, тоже неизвестно. Система явления не поддается классификации. Возможно — вечно, возможно — нет. Рано или поздно все заканчивается. Но… — в голосе проскользнула откровенная издевка, — тут же начинается заново.

— Спасибо, очень обнадеживает, — я тоже не удержался от ерничества. — А с чего бы вы вдруг удумали со мной пообщаться? Снизошли, так сказать?