Александр Башибузук - Каторжанин

— Это тоже парадокс. Мы не снисходили. Смысла в нашей беседе никакой нет.

— Тогда почему она происходит?

— А вы уверены, что она вообще происходит?

— Какая-то абракадабра получается… — я озадаченно хмыкнул.

— Абра-а-а-абракадабр-р-а, — по комнате неожиданно пронеслось гулкое эхо, и я мгновенно проснулся, но от резкой смены обстановки не сразу это понял.

— Что за…

Уже начинающее светлеть небо, раскинули свои мохнатые лапы вековые ели, где-то хрипло каркает ворон, а кто-то из бойцов неподалеку громко бормочет во сне. Слева, крепко обнимая меня во сне, лежит Майя, с другой стороны — Мадина. Никаких комнат с метрономами, рядом и в помине не просматривалось.

— Признак сумасшествия, просто дурной сон или я случайно прикоснулся к основам мироздания? — озадачился я, но делать свой выбор не стал, осторожно высвободился и побрел к ручейку умываться.

Там же, через пару минут появилась Майя.

— Александр Христианович… — девушка смущенно улыбнулась. — Ночью… простите меня, я не хотела…

— Ни слова больше… — я прижал палец к губам. — Но обещаю, к этому вопросу мы обязательно вернемся. И очень скоро…

И чтобы окончательно оформить момент, еще раз ее поцеловал.

Перекусив куском сухаря и полоской вяленого мяса, я опять отправился наблюдать за поселком.

Японцев не стало больше или меньше, по сравнению со вчерашним днем в Александровске не произошло никаких изменений. Миноносец и гражданская лоханка тоже никуда не делись. Но на пароход уже грузили людей, узников из острога: всех подряд, женщин, детей, солдат и матросов. К сожалению, барона Д`Айю и капитана Стерлигова, среди них не было. К полдню погрузка окончилась, после чего пароход отчалил.

— Теперь команду из пленных матросов не наберешь. Черт… — Максаков разочарованно чертыхнулся.

— Справитесь без них?

— Справлюсь… — недовольно ответил мичман. — К счастью, при мне уже есть механик, кочегар и минер. Но вопрос снятия с якоря затянется. И лопатами в машинном придется поработать солдатам. Куда это их отправили?

— Увы, не знаю. Возможно даже в Россию возвращают. Тащить женщин, стариков и детей в Японию никакого смысла нет.

— Хорошо бы так, смотрите, еще один корабль… — мичман ткнул рукой в море. — А это за кем? Или с кем?

Через час к причалу подошел еще один пароход, с которого на берег стали сходить солдаты. Я насчитал около батальона, правда без тяжелого вооружения и уже успел поставить крест на операции, но японцы сразу после выгрузки построились в походные колонны и убрались из Александровска по дороге в Дербинское.

— И куда они? — озадачился Свиньин. — Никак нас ловить?

— А кого еще, иха мать… — по своему обыкновению, помянув «иху мать», ругнулся Серьга. — Таперича нам тока вперед, назад хода нет.

К счастью, у японцев больше пополнений не случилось. Вдобавок, к обеду, нас нашел гонец от Собакина, отряд которого тоже благополучно добрался к Александровску. Но Кошкин со своим отрядом еще не подошел.

— Этот дойдет и людей приведет, — уверенно пообещал подпоручик, когда мы с ним встретились. — Время еще есть…

Я ничего не ответил и потащил командиров на свой наблюдательный пост, чтобы наглядно проинструктировать каждого.

Сам же решил: если до завтрашнего вечера Кошкин не появится, начинать операцию без него. Не хочется, но придется, увы, шансы на то, что нас обнаружат, растут в геометрической прогрессии. Лозунги по типу: «своих не бросаем», «сам погибай, а друга выручай», конечно, звучат пафосно и красиво, но на практике трудновыполнимы и даже глупы. Жизнь штука очень суровая, а местами, вообще — мерзкая. Задачи, которые она постоянно подкидывает, частенько не имеют положительного решения. И тогда приходится выбирать по принципу наименьшего зла.

Весь день меня свербило пакостное чувство близких неизбежных неприятностей. А ближе к вечеру, это чувство нашло свое воплощение.

С севера потянул довольно сильный ветер, а вместе с ним стала доноситься едва слышная ружейная пальба.

— Версты три, кабы не больше. — Серьга приложил ладонь к уху и зачем-то шумно втянул в себя воздух, словно хотел учуять запах стрельбы. — И удаляется.

— Кошкин наткнулся? — Свиньин закаменел лицом. — Больше японцам здесь не с кем воевать.

— Так надо на помощь идти! — Собакин вскочил с бревна. — Пока не поздно! Хотя бы отвлечем на себя, дадим уйти. Выступаем?

— Сядьте на место, подпоручик.

— Но, Александр Христианович, там же наши! — подпоручик зло набычился.

— Сядьте! — уже резче приказал я. — Вы ничем им уже не поможете. Просто не успеете, а пока доберетесь до места, трижды себя обнаружите. Медлить тоже нельзя, может вернутся в Александровск тот батальон, что прибыл вчера. У этой задачи нет положительных решений.

Собакин скрипнул зубами, но смолчал.

— Операцию начнем сегодня в полночь, — продолжил я. — А за своих отомстим. С лихвой отомстим. Это самое большее, что мы можем сделать. Начинайте готовить бойцов к бою…

К вечеру сильно потеплело, и я пошел к ручью, чтобы вымыться. Всякое может случится, а на свидание с Господом или кто там грешников принимает, вонючим как черт являться не гоже.

Мылся долго, с удовольствием, а когда уже начал одеваться, почувствовал на себе чей-то пристальный взгляд.

— Подглядываете, Майя Александровна?

— Я не подглядываю… — смутилась Майя. — Я вас, простите, уже во всяких видах насмотрелась. Просто я тоже хотела вымыться.

— Не смею препятствовать.

— Но… — девушка покраснела.

— Вас что-то смущает? Нагота естественное состояние человека. Хорошо, не стоит краснеть. Я вас посторожу. И отвернусь, отвернусь…

Вопрос с собственной помывкой пришлось отложить и заняться караульной службой. Впрочем, я совместил приятно с полезным и вовсю подглядывал. Правда, скорее всего, Майя об этом прекрасно догадывалась, но визжать и ругаться не стала. А потом вышла на берег, и вовсе позвала меня:

— Саша…

— Майя?

— Чего вы ждете? — недовольно бросила девушка. — Поцелуйте же меня.

Тут все и случилось.

Уже потом, мы лежали на траве, а Майя всем телом прижималась ко мне и горячо шептала:

— Не надо ничего мне обещать, не надо. Я сама так захотела. И ни о чем не жалею. Потому что… это было прекрасно… И если нам суждено умереть…

— Нам суждено жить, — я поцеловал девушку. — Долго и счастливо.

— И ты будешь рядом?

— Буду. Но не всегда.

— Мог бы и соврать… — Майя фыркнула. — Но лучше будь всегда честным.

— Буду. Но не всегда.

— Ты просто несносен!

Перед тем, как возвращаться на стоянку, она сняла с себя тоненькую цепочку с небольшим медальоном и повесила мне на шею. Маленький кружок из потемневшего серебра, с вычеканенным на нем, уже почти стершимся изображением креста и еще каких-то непонятных знаков.