Дмитрий Зурков - Игра без правил: Игра без правил. Контрфевраль. Последний рывок [сборник litres]

С самого утра согласно высочайшему повелению прибыл в Петровский дворец немного поработать офицером по особым поручениям. Пользуясь случаем, с удовольствием пообщался с Михалычем и остальными казаками-бодигардами, обратив внимание на их многозначительные улыбки. Гриша, проводив до дверей кабинета, напоследок шепнул на ухо, чтобы я ничему не удивлялся, чем вверг мою вечно сомневающуюся натуру в состояние перманентной паранойи.

– Ваше императорское высочество, подполковник Гуров по вашему приказанию прибыл! – рапортую спине разглядывающего что-то через окно великого князя Михаила.

– Здравствуйте, Денис Анатольевич! – Регент поворачивается ко мне…

Хорошо, что мои орлы меня предупредили, а то бы лежать бедняге на ковре с вывернутыми ручками и орать «Спасите-помогите!». Внешность – не отличить, но… Взгляд чужой, голос чуть другой, интонации абсолютно незнакомые, держится немного напряжённо… Убираю машинально дёрнувшуюся руку от кобуры и, стараясь выдержать приличный тон, спрашиваю:

– Простите, любезный, я, случайно, дверью не ошибся? Где я могу увидеть его императорское высочество?..

– Здесь, Денис Анатольевич!.. – знакомый голос раздаётся одновременно со звуком открывающейся двери. – Простите за маленький розыгрыш!..

Поворачиваюсь навстречу Михаилу Александровичу, пожимаю протянутую руку и жду объяснений.

– До поры всё держалось в полнейшем секрете. От всех. Позвольте представить. – Великий князь несколько виновато улыбается и, протянув руку, показывает на «самозванца»: – Ротмистр Отдельного корпуса жандармов Александр Николаевич Егужин. Переведён в Москву из Николаевска-на-Амуре.

– Я так понимаю, что из-за феноменального сходства с вами? – задаю в принципе абсолютно ненужный вопрос. Так, для поддержания разговора. И пожимаю руку Михаилу № 2.

– Да. В отсутствие его императорского высочества должен изображать его персону в нужном месте в нужное время, – блистает двойник ставшей недавно модной фразой. – Если позволите, хотел бы позже встретиться с вами и поговорить.

– Всегда к вашим услугам! – Беседа, конечно же, пойдёт о том, каким макаром я догадался.

– Александр Николаевич, прошу вас продолжить, а мы с Денисом Анатольевичем побеседуем в другом месте, – регент ставит точку в словопрениях…

Вместе с великим князем удаляюсь в небольшой кабинет. Пара кресел, диванчик, письменный стол с малахитовым чернильным прибором, шкафы с книгами. Окна задёрнуты плотными портьерами, но электрическая люстра даёт достаточно света, чтобы прочитать заглавия на корешках.

– Чуть позже мы отправимся в Институт, Иван Петрович и Фёдор Артурович ждут нас к обеду. А сейчас я хочу, чтобы вы поприсутствовали при беседе с одним человеком. На случай, если понадобится помощь… Не мне – ему… – Регент нажимает кнопку на столе и отдаёт распоряжение появившемуся Митяеву: – Григорий Михайлович, попросите привести Григорьева.

Гриша исчезает, а Михаил Александрович вводит меня в курс дела:

– Я приказал доставить сюда осуждённого генерала Григорьева, бывшего коменданта Ковенской крепости. Сегодня мы ещё поговорим об этом, но мне кажется, что я делаю правильный шаг. На сегодняшний день наша пенитенциарная система далека от совершенства. Я имею в виду наказания по политическим преступлениям. У меня нет никакого желания отправлять пойманных мятежников в ссылку или на каторгу. Поэтому, помня ваши рассказы о так называемых «Ежовских лагерях», я хочу создать примерно такие же.

– Прошу извинить, но то, что рассказывалось, большей частью бредовые выдумки диссидентов. Неизвестно, как оно было на самом деле.

– Нет, массово расстреливать и, как вы выразились, «стирать в лагерную пыль» никто никого не будет. Но расположить лагеря с осуждёнными поблизости от… Ну, допустим, – мест, где можно добыть или делать что-то полезное… Мысль довольно правильная…

Никак Воркуту собираемся строить! Других проблем у нас нет?.. Хотя мысль, действительно, правильная. Но несвоевременная…

– И я не хочу, чтобы вновь созданные… э-э-э… учреждения подчинялись Главному тюремному управлению. Поэтому ими будет руководить КГБ…

Кто чего?! Не понял, больно уж аббревиатура знакомая! Причём все три буквы!..

– …Отдельный корпус жандармов преобразовывается в Корпус государственной безопасности. И в его ведении будут находиться лагеря и тюрьмы с политическими…

Разговор прерывается вошедшим с докладом Митяевым:

– Ваше императорское высочество! Осуждённый Григорьев доставлен!

Повинуясь взмаху августейшей руки, Михалыч делает шаг в сторону и командует:

– Проходь!..

В кабинет входит измождённый старичок в наспех подогнанном по фигуре костюме, изумлённо озирающийся по сторонам. Великий князь решает не тянуть паузу:

– Здравствуйте, Владимир Николаевич!

Григорьев, подслеповато щурясь, молча смотрит на регента, посему прихожу ему на помощь:

– Перед вами его императорское высочество регент Российской империи великий князь Михаил Александрович!..

– З-з-дравия жел-лаю, в-ваше императорское вы-ысочество! – Григорьев от неожиданности не сразу справляется с трясущейся челюстью. – Ч-чем я…

– Успокойтесь, Владимир Николаевич… Я распорядился привезти вас сюда для того, чтобы восстановить справедливость. Рад сообщить вам, что недавно созданная Военно-судная комиссия по моему указанию изучила ваше дело и пришла к выводу, что вы стали невольной жертвой… э-э-э… закулисных игр, затеянных некоторыми высокопоставленными особами. Поэтому приговор военно-окружного суда отменён. Вам возвращены дворянство, чин и награды, ваше доброе имя реабилитировано…

М-да, видать, сильно он нужен регенту, вон как новомодными словечками кидается, соловушкой разливается. О, шок – это по-нашему. На Григорьева смотреть жалко. Ещё немного, и хлопнется генерал без нашатыря. На ногах еле стоит, и глазки подозрительно блестят… И еле сил хватает руку поднять и перекреститься… Подхожу к столу, наливаю из графина в стакан воду и предлагаю готовому бухнуться на пол высокопревосходительству. Ему бы сейчас сто грамм, ну да за неимением гербовой… Как всегда, любая жидкость оказывает своё успокоительное действие, и у генерала прорезается голос:

– Ваше императорское… высочество!.. Я… Я не знаю, как… как благодарить в-ваше императорское…

– Полноте, Владимир Николаевич! Я рад исправить ошибку, сделанную не по моей вине, но всё же… Мои помощники изучили документы, в том числе и вашу телеграмму о необходимости фланговых ударов по армии Литцмана, и распоряжение генерала Радкевича оставаться при штабе 34-го корпуса. И теперь он вместе с генералами Дорошевским, Сирелиуомс, Толубаевым и остальными причастными должны дать мне чёткий, ясный и недвусмысленный ответ – на каком основании вас должны были арестовать и почему ваши аргументы тогда на заседании не были услышаны.