Дмитрий Зурков - Игра без правил: Игра без правил. Контрфевраль. Последний рывок [сборник litres]

В Красноярске дольше необходимого решили не задерживаться, слишком уж сахарно-медовыми все городские и губернские шишки стали после наших кабацких утех. Горячев по секрету объяснил, что и начальнику гарнизона и их полковнику градоначальник и губернатор поставили задачу выяснить, кому и что я могу в Москве доложить. И принять все меры к тому, чтобы доклад был благоприятным для местных вершителей судеб. Не особо стесняясь в ассортименте этих самых мер. Поэтому Игорь Михайлович и получил особое задание, как наиболее тесно со мной общавшийся.

Сложившуюся ситуацию мы использовали на всю катушку, а посему не возникло абсолютно никаких проблем ни с чиновниками от медицины, ни с их коллегами от МПС, ни с местными интендантами. Я получил всё, что хотел, а штаб-ротмистр заработал жирненький плюсик, доложив по команде, что никакой лишней информации не просочится и что хитрый жандарм обвёл героического, но слегка туповатого вояку вокруг пальца.

На следующий день я с плохо скрытым удовольствием смотрел на недоумевающего Сталина, читавшего представленные ему заключение врачебной комиссии о годности Джугашвили Иосифа Виссарионовича к службе в качестве ратника 2-го разряда и приказ о зачислении оного в списки 1-го Отдельного великой княжны Ольги Николаевны Нарочанского батальона специального назначения…

– Паслушайтэ, гаспадын капытан, я нэгодэн к службэ…

– Знаю, Иосиф Виссарионович, знаю. Левая рука не сгибается, повреждена при наезде фаэтона.

– Тагда пачэму?..

– Потому, что у меня приказ – доставить вас целым и невредимым в Москву. Вы же всё равно собирались бежать, за казённый счет это будет удобней. А чтобы не привлекать внимания, переоденетесь в солдатскую форму, оленьи сапоги и этот… как его… – Показываю на длинную рубаху с капюшоном из оленьего меха, лежащую на лавке.

– Сокуй.

– И сокуй… Конечно, смотрится колоритно, но не для Москвы. А так – одеты, обуты, поставлены на довольствие, едете с комфортом. Обстоятельства для вас складываются более чем удачно.

– Это мэня и настораживает… Ви сабираетесь завэрбовать мэня, как Малиновского? Зря потэряетэ врэмя.

– Никто вербовать вас не собирается. И я, и те, кто меня сюда послал, прекрасно знаем, что это – бессмысленно… С вами хотят пообщаться… м-м-м… некие особы, и, возможно, разговор будет полезен для обеих сторон. Но к этому разговору мы вернёмся позже, надо же будет чем-то скрасить монотонность дороги.

– А если я нэ соглашусь и сбэгу?

– Ну, начнём с того, что сбежать будет проблематично. Рядом с вами всё время будут мои люди, на что они способны – вы знаете…

– Видэл… Я поначалу падумал, что драка была падстроена, но шашка, кров на снэгу… Балагадару вас, гаспадын капытан, за помощь.

– Не за что, если что, – обращайтесь… Ну, так что, едем все вместе? Или вы всё же хотите проделать этот путь в гордом одиночестве, без копейки в кармане и подвергая свою жизнь ненужному риску? Желаете создать себе трудности, чтобы потом геройски их преодолевать?..

Если так будет проще, считайте, что решение об изменении места ссылки принимать будет не местный губернатор, а люди повыше его. Сейчас вы – ратник 2-го разряда, следующий к месту службы. По приезде будет еще одна врачебная комиссия, которая констатирует ошибку местных коллег и признает вас негодным к службе, после чего сможете дальше с чистой совестью бороться с капиталистами за свободу пролетариата.

Сталин испытующе смотрит на меня, затем решает, что, действительно, разговор лучше продолжить не в ожидальне Яковлевских бань, а в купе поезда, поэтому задает последний вопрос:

– Яшка тоже едет?

– Да, Свердлова мы тоже забираем. Зная ваши не очень-то дружеские отношения и причину оных, он едет отдельно.

– И какава жэ, па вашэму мнэнию, прычына?

– В тринадцатом году, когда вы с «товарищем Андреем» только прибыли на Туруханские «курорты», ЦК РСДРП(б) принял решение об организации побега, на что было выделено сто рублей, но, получив деньги, Свердлов оставил их у себя. А вам вследствие этого предстояла очень тяжелая и голодная зима, и вы тогда чуть не погибли. – Такой подробной информацией со мной поделился наш убежденный сталинист Тимин-Павлов.

– Для простого армэйского афыцэра ви знаетэ слышкам много, гаспадын капытан… Кто ви на самом дэлэ?

– Позже мы поговорим и об этом, Иосиф Виссарионович.

Давайте будем уже собираться…

Накал страстей уже угас, почти неделю только и делать, что чесать языком, оказывается, не так-то и легко. Так что не правы те, кто считает, что трындеть – не мешки ворочать. А мне еще приходится всё время косить под майора Пейна…

Оппонент, слава богу, за это время понял, что лихой рубака-капитан из него согласие становиться сексотом клещами тянуть не собирается, расслабился, разговаривает уже не так резко. Но споры с моей подачи порой заходят далеко, приходится иногда и к авторитетам апеллировать. Получил даже небольшое удовольствие, глядя на изумлённое выражение лица Сталина, когда достал из чемодана «Манифест Коммунистической партии», чтобы процитировать тезис, с которым был не согласен…

– …Чему вы удивляетесь? Лучше работать с первоисточниками, чем выслушивать байки в стиле «одна бабка сказала». Предвосхищая ваш вопрос, сразу говорю, что обыска не боюсь. Потому как ни в чём предосудительном не замечен… Так, ладно, где же это было… А, вот… Цитирую… Буржуазный брак является в действительности общностью жён. Коммунистам можно было бы сделать упрёк разве лишь в том, что они хотят ввести вместо лицемерно-прикрытой общности жён официально открытую… Иосиф Виссарионович, объясните мне, тёмному, что сие означает! Я женат, мы с супругой, говорю честно и откровенно, любим друг друга. Какая, нафиг, лицемерно прикрытая общность?..

– Ну ви жэ нэ будэтэ атрицать, что помимо жён существуют лубовницы и продажные жэншыны? Буржуазный брак – пыросто формалность, которую прынято соблудать.

– Ага, а вы, коммунисты, предлагаете открыто их обобществить! Типа, сударыня, вы мне понравились, пожалте в койку, так, что ли?.. И смотрим дальше… Само собой разумеется, что с уничтожением нынешних производственных отношений исчезнет и вытекающая из них общность жен, то есть официальная и неофициальная проституция…

Сталин, сморщившись, всем своим видом показывает, что этот вопрос – не самый главный в книге и сейчас он на эту тему дискутировать не собирается. Поэтому переходим к следующему…

– …Далее… Рабочие не имеют отечества… А кто сейчас воюет с германцем? Вчерашние крестьяне и рабочие, простой люд в солдатских шинелях. Им, к сожалению, эту великую истину господина Маркса никто в уши не ввёл, вот они и воюют. За Отечество, за Россию. Потому что считают себя русскими. А может, и говорили, только они не поверили. Я не прав? Вы ведь специалист по национальному вопросу, растолкуйте мне. Какое может быть право наций на самоопределение, если пролетарии, по мнению Маркса, – движущая сила прогресса, не имеют ни Родины, ни национальности? По вашему же определению, нация – это исторически сложившаяся общность людей, возникшая на базе общих языка, территории, экономической жизни и психического склада, проявляющегося в общей культуре.