Вадим Леднев - Свинцовые дни

От мыслей этих стало не по себе, и я уже было начал придумывать благовидный предлог, чтоб свалить, как тут пришел Генка.

Ну, как пришел - про Генку никогда нельзя сказать, что он просто пришел. Его появление всегда начинается с высокой ноты. Сперва на площадке грохнула дверь лифта, затем я услышал, как он ругается по этому поводу с соседкой, вредной теткой живущей этажом ниже. Генка не конфликтен, но как пионер всегда готов к любому спору. Ведь в столкновении интересов есть драматургия, а он всегда хотел стать артистом и даже в школе посещал театральный кружок. Затем он ворвался в квартиру и начал шумно возиться в коридоре.

- Ба, - заорал оттуда, - А чьи тут копыта лакированные? У нас гости? - и возник на пороге кухни, растрепанный и лохматый, живее всех живых. Несколько секунд недоуменно таращился на меня. Я встал и сделал шаг ему навстречу.

- Привет, Геша!

- Филька, ты? - недоумение в его глазах сменяется радостью и через секунду мы тискаем друг друга в объятиях.

* * *

Через пятнадцать минут мы сидели с ним в сквере возле Леси Конкиной, глазели на легко одетых девушек и решали сложную задачу: встречу старых друзей необходимо было отметить, а всей наличности у меня оставалось семьдесят копеек, а у Генки и вовсе полтинник. Этого хватило бы максимум на поллитровку бормотухи с плавленым сырком, что сами понимаете, не вариант. Один за другим были отвергнуты следующие идеи. Занять - мне, понятное дело не у кого, а Генка уже и так всем своим знакомым был должен. Упасть кому-нибудь на хвост - та же причина. Сдать стеклотару - суеты много, а выхлопа на копейку. Отец бы конечно денег дал, - рассуждал Генка, - но он в больнице, а у бабки он только вчера выцыганил пятерку и, зная ее бережливый характер, сегодня подкатывать с этой целью уже не имело смысла. Да я и не хотел этого делать по этическим соображениям.

Оставалось только что-нибудь продать. Генка предложил сдать книги, отец-архитектор собрал довольно-таки неплохую библиотеку. Например, четырехтомник Даля - за него четверной, не меньше можно выручить.

- Нет, - твердо возразил я, - мародерства не допущу, есть у меня идея получше!

И сунул ему под нос свой липовый "Ориент".

- Есть смысл, толкнуть.

- Хорошие котлы! - одобрительно поцокал языком Геша, - у нас у командира боевой части такие были. Не жалко разве?

- С вещами надо расставаться легко. Не знаешь, кому можно предложить?

Генка на несколько секунд задумался.

- Есть тут один тип... Только гнилой он, нормальную цену не даст.

- Пошли! - решительно махнул я рукой.

* * *

На стеклянных дверях ресторана "Парнас" при гостинице "Золотой дол" расположенной прямо напротив вокзала, висела табличка: "Свободных мест нет". Генка постучал в стекло костяшками пальцев. К нам не спеша приблизился швейцар. Толстый высокомерный и значительный, как кастрированный кот.

- Во, бля, - сказал мне Генка, - плывет-то как важно, словно не швейцар, а целый адмирал.

- Что молодые люди, читать не умеете? - поинтересовался швейцар, глядя на Генку, как на дохлую птичку.

- Да мы бать, не по этому поводу. Яша работает сегодня?

И получив утвердительный кивок, добавил:

- Можно его позвать? Дело важное.

Швейцар на несколько секунд замер в неподвижности, словно размышляя послать ли нас подальше или выполнить просьбу, но не послал и молча удалился.

- Кто такой? - поинтересовался я.

- Яшка-то? Бригадир халдейский. Он тут по фарце спецует.

- А ты его откуда знаешь?

- Да... - Генка отмахнулся, - так, дальний родственник.

Спустя минут десять ожидания в вестибюль спустился хлыщеватый мужчина неопределенного возраста, с незапоминающимся лицом. Он был одет в форменный костюм и выглядел опрятно, но неприятно. Неприятным был взгляд его круглых глаз с застывшим в них презрением. Хотя, наверное, на дорогих гостей он смотрел иначе, а презрение относилось только к нам, поскольку одеты мы так себе и выглядим несерьезно.

- Здорово, Яша! - радостно заорал Генка.

- Здоровей видали, - не разделил его радость тот. - Чо надо? -

- Тут дело такое... товарищу деньги понадобились. Часы не возьмешь?

Я отогнул рукав и показал запястье, где хрусталем и золотом солидно мерцало изделие китайского ширпотреба. Что-то мелькнуло в его бесцветных глазах. Какое-то подобие интереса.

- Японские, "Ориент", с самоподзаводом, хрустальное стекло, противоударные, водонепроницаемые, - вдохновенно перечислял я действительные и мнимые достоинства, - корпус и браслет с износостойким покрытием.

Официант небрежно протянул руку, и я вложил в нее часы.

Он несколько минут крутил их и так и этак внимательно разглядывая со всех сторон.

- Ворованные, небось, бочата...

- Да ты что? - взвился Генка.

А я не стал обижаться, понимая, что это маркетинговый ход - жук заинтересовался и заранее начал сбивать цену.

- Дядя, моряк дальнего плаванья, по заказу привез, - мой голос был исполнен достоинства. - Брал за триста, отдаю за двести.

- Стольник.

- Не-е, - Генка сделал морду лопатой, - это грабеж, пошли Филька отсюда. На барахолке Рустаму сдадим за нормальную цену. Давай сюда котлы.

- Не кипешуй, - отмахнулся от него Яша. - Ладно, сто пятьдесят и это, пацаны, последнее предложение, больше вам в Обноре никто не даст.

Я с трудом скрыл радость и солидно кивнул головой.

- Согласен. А это... Яша... а можно мы у вас посидим?

Тот глянул на вывеску, предупреждающую об отсутствии мест, потом с сомнением на нас. И снисходительно хмыкнув, сказал:

- Тогда сто сорок.

Генка было выпучил глаза, но я остановил друга.

- Хрен с ним, согласен. Пошли.

Мы шли за Яшей через вестибюль, а Генка возмущенно шептал мне:

- Хрена ли ты согласился? Этот козел за три сотни их загонит, я тебе отвечаю! И чо в этом шалмане переплачивать, давай лучше пойдем в магазин и в два раза дешевле все купим...

Я молча усмехался, не объяснять же другу, что проданный механизм я взял за тысячу, что по здешнему курсу будет рублей пять.

Насколько я помню, Парнас считался самым шикарным рестораном в Обнорске. Был он небольшой, и попасть сюда особенно в выходные, постороннему человеку удавалось не часто - вечно "закрыт на спецобслуживание" да "мест нет". Вот и сейчас на всех столиках таблички "стол заказан", а народу от силы треть зала.

Яша указал нам на столик в самом дальнем углу и величественно удалился. На столике покрытом кремовой скатертью, стояли солонка с крупной солью, да стакан с салфетками, нарезанными так экономно, словно предназначались для лилипутов.

Я огляделся. Ничего так, миленько. Уютненько. Напротив нас была зеркальная стена, визуально расширяющая небольшой зал ресторана, а прямо за нами большая картина - бревенчатый мостик, уходящий в реку и все это в лучах заходящего солнца.