Владислав Стрелков - Тропой мужества

Хофман посмотрел на 'Старого лиса'.

- А такие были?

- Были, - кивнул фельдфебель. - Двоих посадили отдельно, потому что раненый является комиссаром. Он ранен и передвигался с трудом. Тот русский, что ему помогал и совершил побег.

- Получается - бросил камрада? - усмехнулся обершарфюрер.

- Я считаю - выполнил приказ, - сказал фельдфебель.

Хофман одобрительно кивнул, заинтересованно посмотрел на фельдфебеля и спросил:

- Как вы поняли, что раненый русский является комиссаром?

- Просто, господин обер-лейтенант! Возраст, уверенное поведение, иной цвет формы, затертые грязью следы от нашивок и петлиц. Когда я потребовал выйти евреям и комиссарам, взгляд его стал тверже.

- Экскленц! Вы хороший служака! - похвалил фельдфебеля обер-лейтенант. - Как русский сбежал?

- Прошу, - фельдфебель показал на дверь сарая. - Это лучше видеть.

В сарай вслед за фельдфебелем протиснулись только обер-лейтенант и обершарфюрер. Фельдфебель прошел до стены и показал на пролом в самом низу стены.

- Русский сломал доски внизу. Причем сделал это тихо. Никто треска не услышал. - Он протянул руку и легко отломил кусок доски. - Сгнили.

- Где комиссар сейчас?

- У соседнего дома под присмотром, господин обер-лейтенант.

Когда офицеры вышли во двор, к обер-лейтенанту подошел солдат и что-то тихо прошептал. Тот кивнул, и объявил:

- Собака след взяла. Теперь поимка бежавшего это вопрос пары часов. Господин обершарфюрер, - поинтересовался обер-лейтенант у Вольфа, - какие ваши дальнейшие планы?

- Заберу пленных, проведу среди них профилактику, потом решу куда их, - ответил тот.

- Мне нужно их опросить. Каждого. В первую очередь комиссара. Потом они ваши.

- Нет проблем, господин обер-лейтенант, - сказал обершарфюрер. - Переводчик нужен?

- Нет. Я хорошо говорю по-русски. Фельдфебель, проводите меня к комиссару.

Комиссар сидел на земле, откинувшись на ограду. Обер-лейтенант приказал принести стул. Солдат принес из дома табурет. Хофман критически осмотрел его, после чего сел и посмотрел на русского. Тот был плох. Видимо ранение было тяжелым, или из-за несвоевременной помощи он потерял много крови, и ко всему началось заражение. Однако, несмотря на боль, взгляд этого комиссара был тверд, а волевые люди импонировали Хофману.

- Я обер-лейтенант Хофман, - представился он по-русски. - А вы батальонный комиссар Иванцов.

- Вы забыли добавить, что из Абвера.

- Вы проницательны, - сказал обер-лейтенант, отметив, что русский никак не отреагировал на то, что ему известно имя и звание. - Почему не удивлены моей информированностью?

- Моя проницательность проистекает из хорошего слуха, - улыбнулся русский. - И глупо удивляться, что кто-то из моих бойцов оказался малодушен.

- Der Schwatzhafte schadet sich selbst*, - сказал Хофман, с неудовольствием посмотрев на солдат.

Улыбки на их лицах сразу исчезли.

- У нас есть аналогичная поговорка, - кивнул Иванцов. - Язык мой, враг мой.

- Что ж, это хорошо, что мы оба прекрасно понимаем друг друга, - сказал обер-лейтенант и вдруг понял подтекст пословицы. Он взглянул в глаза русского и понял - орешек крепкий, и расколоть его будет трудно. Если вообще невозможно.

- Меня интересует - что знаете вы, и какой приказ отдали бежавшему? Какие сведения он добыл?

Русский не ответил. Он просто смотрел, и этот взгляд говорил - ничего существенного он не скажет. И никакие пытки не помогут, будет лишь безмолвный труп. Хофман посмотрел на перебинтованное плечо. А может так?

- Мы можем оказать вам медицинскую помощь.

- Уже не сможете, - улыбнулся Иванцов. - Я уже фактически мертв.

- Так облегчите свою участь. Расскажите мне все. Тогда умрете как солдат.

- Моя участь это моя участь, - устало произнес комиссар. - Лучше подумайте о своей. Начав войну против СССР, Германия сделала уверенный шаг к своему краху.

- Считаете? - усмехнулся Хофман. - Германия непобедима!

- Именно это скажет ваш Геббельс, когда Красная армия будет стоять у Берлина, - русский произнес это так, что обер-лейтенант вздрогнул. В голосе комиссара звучала уверенность, будто он знал нечто такое, в чем не сомневаются. Впрочем, замешательство Хофмана длилось лишь мгновение.

- Зря упорствуете. Советы фактически проиграли эту войну!

- У нас есть еще одна поговорка - не дели шкуру не убитого медведя. У вас, кстати, есть аналогичная пословица.

- Есть, - согласился обер-лейтенант. - Но уверяю вас, уже в начале сентября солдаты Германии пройдут парадом по Москве.

- О, да! - усмехнулся русский и глаза его сверкнули. - Немецкие солдаты действительно пройдут по улицам Москвы. Но отнюдь не парадом. Грязные, порой в исподнем и босые. Смотреть по сторонам никто из вас не будет. И не из-за стыда, а потому что для вас будет тяжел взгляд русского народа. Слишком много бед принесет Германия на нашу землю. А потом вслед за вами пойдут поливальные машины, чтобы смыть землю от 'гитлеровской нечисти'.

Хофман молча смотрел на русского. В его взгляде читалось торжество и превосходство. Все что он сказал, звучало нелепо. Однако сказано было как о непреложном факте, и было странно, что в это на миг поверилось. Обер-лейтенант встряхнулся, отгоняя наваждение, и вернулся к своим делам. Что ж, раз он ничего не скажет, то пойдем другими путями. Еще обер-лейтенант поймал себя на мысли, что этого русского стоило бы забрать. Только действительно - русский скоро умрет. И какое ему дело до врага? Тем более комиссара.

- Я могу вам помочь, - неожиданно для себя сказал Хофман. - СС - мясники. Их методы я не одобряю. Хотите, я заберу вас отсюда?

- Не стоит, - улыбнулся русский. - Хотите совет?

- Слушаю.

- Восточный фронт ваши солдаты назовут мясорубкой. Переводитесь на запад, лишь так вы сможете выжить. На русской земле враг найдет только могилу.

Упрямый фанатик - подумал обер-лейтенант, поднимаясь, и злясь на себя. Еще жалел его...

- Он ваш, - обернувшись, сказал Вольфу.

Не успел Хофман выйти из двора, как в деревне началась непонятная суета. Причина выяснилась сразу - собака привела поисковую группу к месту пленения русских, и там нашла Хубера и Майера. Оба мертвые, причем Майера убили так же как добровольного помощника, а Хуберу свернули шею. Русский забрал оба карабина и весь боекомплект с гранатами. Еще отсутствовал паек, фляги и кое-что из снаряжения. Дальнейшие поиски пришлось прекратить, так как след собака почему-то потеряла.

Хофман принял эти скверные новости с раздражением, особенно после того, как взглянул на комиссара, естественно увидав в его глазах торжество. Однозначно - упустили профессионала. И это злило. Ведь если этот недоумок из 'СС' не промедлил, то никуда бы русский диверсант не делся бы. Впрочем, кто о нем бы тогда узнал?