Владислав Стрелков - Тропой мужества

Следующим шагом обер-лейтенанта был опрос пленных. Причем той части, что содержалась в отдельности, так как одного уже подробно опросили. Именно от него стали известны звания и имя комиссара. Хофман усмехнулся - не все русские такие как этот комиссар. Но его ждало разочарование - никто ничего особо ценного не сказал, что уже было известно обер-лейтенанту. Хофману пришлось еще раз допросить отдельно содержавшегося пленного, который назвал имя и приметы бежавшего.

Осталось решить последний вопрос. Обер-лейтенант нашел гауптмана. Леман выглядел озадаченно. Оно и понятно - батальон еще не вел боевых действий, а потери уже имеются. Причем погибли хорошо подготовленные солдаты. И гауптман скорей всего обдумывает - как в рапорте отразить эти потери. И Хофман готов помочь в этом вопросе.

- Господин гауптман, у меня к вам предложение.

- Слушаю, - кивнул Леман.

- О том, что произошло отражать в рапорте не стоит. Я подаю рапорт о ваших примерных действиях следующее - ваши солдаты вступили бой с русскими на марше, часть которых уничтожили, часть пленили. В потери впишете Хубера и Майера. Бежавший русский целиком на совести добровольных помощников.

- Что ж, - задумчиво кивнул гауптман, - так и было. На марше нас обстреляли русские. У нас потерь не было, а русские потеряли пятерых. Только как на это посмотрит обершарфюрер Вольф? Он тоже напишет рапорт?

- Сугубо положительно посмотрит, - хищно улыбнулся Хофман. - И напишет в нужном ключе.

Гауптман согласно кивнул и спросил:

- Что вы хотите взамен?

- Вы отдаете мне фельдфебеля Фокса и его следопытов.

- Все отделение?!

- Не всех, только солдат из Вестфалии. С командованием я договорюсь, - добавил Хофман, видя, как Леман морщится. - Пополнение получите уже через три дня. С этим я тоже помогу, есть возможность ускорить процесс.

- Согласен, - угрюмо кивнул гауптман.

- Где сейчас Фокс?

- Его и все отделение забрал обершарфюрер, - вновь поморщился Леман, - для показательной казни комиссара. Это двести метров по дороге.

Когда обер-лейтенант подъехал к указанному месту, то сразу увидел Вольфа. Тот был взбешен.

- Красная свинья! - кричал обершарфюрер, пиная комиссара.

Хофман осмотрелся. Поляну окружали солдаты, держа оружие наготове. В центре у выкопанной ямы угрюмо стояли двое пленных, сжав кулаки, и иногда с ненавистью поглядывая на других пленных. Эта восьмерка русских понуро смотрела в землю. Обер-лейтенант послушал немного вопли обершарфюрера, затем подошел к фельдфебелю.

- Что тут происходит? - спросил он у 'Старого лиса'. - Почему обершарфюрер так кричит?

- Этот русский взбесил обершарфюрера, - хмыкнул Фокс.

- Каким образом? - удивился Хофман.

- Он сказал, что Вольф палач, а не солдат, и избиение безоружного признак слабости. Еще что-то такое, но я не понял.

Обер-лейтенант невольно усмехнулся. Этот русский знал, на что надавить. Ох, не прост он, совсем не прост. Жаль, что комиссар смертельно ранен. Надо было его забрать...

- А эти, почему разделены? - спросил Хофман, кивнув в сторону пленных.

- Обершарфюрер заставил их выкопать яму. Потом каждого по отдельности подводили, ставили перед ямой на колени, и Вольф приставлял к голове русского пистолет и требовал кричать 'Сталин капут!'.

Действенное средство, - подумалось обер-лейтенанту. Определить прокричавших 'Капут', не составило труда.

- А я вижу, это тебе не нравится? - спросил он у фельдфебеля.

Хофман сам не одобрял подобного, лишь допуская пытку для получения сведений. Разумная необходимость, не более.

- По мне так это свинство, господин обер-лейтенант, - серьезно ответил фельдфебель. - Расстрелять врага одно, а издеваться другое. Я понимаю, коммунистов надо уничтожить, но зачем так?

Слишком мягок - подумалось обер-лейтенанту. Но этот недостаток не портит те достоинства, что имеются. А все лишнее облетит за службу. Он присмотрелся к лицам солдат - мимика у всех разная. Имеется безразличие, но в большинстве злость вперемешку с злорадством. Оно и понятно - погибли камрады. Только у четверых на лицах неодобрение. Хофману подумалось, что именно эти и есть нужные ему следопыты. Указав на них, поинтересовался - не ошибся ли? Удовлетворительно кивнув своей догадливости, он сообщил фельдфебелю:

- Ты поступаешь в мое распоряжение. Пока временно, до приказа командующего. Возьмешь с собой этих четверых. Вопросы есть? Нет? Тогда иди, сдавай отделение, готовься к выезду, а я тут присмотрю.

Тем временем Вольф успокоился. Критично осмотрел свои сапоги, поморщился, обнаружив на правом кровь.

- Поднимите его! - приказал он троим у ямы, а сам направился к другой группе пленных.

Там выставив испачканный сапог вперед, он выразительно посмотрел на одного русского. Тот плюхнувшись на колени тщательно вытер кровь рукавом. Вольф одобрительно кивнул. Обер-лейтенант присмотревшись, узнал русского, с которым недавно плодотворно беседовал.

Комиссара подняли с трудом. Лицо его, несмотря на синяки и кровавые подтеки излучало крайнее презрение.

- Чего ж не вылизал, а, Ушаков? - прохрипел комиссар. - Такую фамилию испоганил, мразь!

Вольф вопросительно посмотрел на своего помощника. Тот подошел и перевел сказанное. Обершарфюрер нахмурился, но ничего не сказал. Он сделал знак своим солдатам, и они принесли русские винтовки, положив на землю рядом с пленными.

Вольф подошел к понуро стоящим русским, сделал знак переводчику и объявил:

- Великая Германия дает вам шанс сбросит ярмо евреев и комиссаров! Вы докажете свою лояльность, расстреляв этих комиссаров. Кто не станет стрелять, будет расстрелян! Кто промахнется, будет расстрелян!

- Винтовки заряжены одним патроном, - закончил переводчик. - Будьте благоразумны.

Пленных выстроили в ряд и каждому вручили по мосинке. Солдаты вокруг взяли на прицел вооруженных пленных.

- Целься! - скомандовал Вольф.

Винтовки медленно поднялись. Стволы задрожали в направлении троих не сломленных.

- Не могу! - взвыл внезапно один из пленных.

Он бросил винтовку и уверенно прошагал к яме. Встал рядом. Из глаз бежали слезы, но голову он не опустил. И ему улыбнулись, ободряюще хлопнув по плечу.

- Кто еще? - мрачно и угрожающе спросил Вольф.

Но никто больше из строя не вышел.

- Огонь!

Залп! Трое упали, скатившись в яму. Комиссар же качнулся, но каким-то чудом устоял. Пуля рванула ему щеку, превратив лицо в жуткий оскал. Глаза сверкнули. Раздался хрип, в котором с трудом различались слова.

Выругавшись, обершарфюрер выхватил пистолет и выстрелил в комиссара. И тот вновь устоял, продолжая хрипеть и буравить врага глазами. Вольф закричал и начал стрелять. Комиссар упал, но обершарфюрер продолжал нажимать курок, впустую щелкая, когда закончились патроны.