Александр Иванов - Кайа. История про одолженную жизнь [СИ]

Так вот, «папаню» этого, прямо на следующий же день после инцидента «с журнальчиком», вызвало начальство, где ему сообщили, что на одном из военных объектов самого крайнего севера, возникла острая и резкая необходимость в грамотном метеорологе и что отбывает он по месту своей новой службы уже послезавтра.

Далее выяснилось, что супруга метеоролога и, по совместительству, мать этой сумасшедшей, оказалась «столичной штучкой» и ехать вслед за мужем в «далекий и прекрасный мир крайнего Севера», отказалась категорически.

Короче говоря, в одночасье, произошел развал семьи, о чем «маменька» немедленно уведомила «дочу», которая, по всей видимости, обожала папу с мамой и для которой все произошедшее — стало невыносимой трагедией.

«Доча», сложив «два и два», пришла к выводу, что за новым назначением ее отца, стоит моя Семья, которая отомстила ее «папочке» за тот инцидент с «пятачком» и журнальчиком.

И «слетела с катушек». А так, как достать она могла только лишь меня…

Взяв видеофон, «набрал» Бабушку Кайи, которой все уже было известно и, с которой, поговорил минут десять, поведав ей о своем самочувствии.

Бабуля мне сообщила, что завтра, с утра, в Пансион приедет один из адвокатов Семьи, который возьмет у меня показания по поводу произошедшего, и что, мне не стоит ни о чем волноваться.

— Мне сложно не волноваться, бабушка, — ответил ей я, — моя соседка за меня приняла смерть…

— С этим, Кайа, ничего нельзя поделать, — ответила она, — многие горести и сожаления человек проносит через всю свою жизнь…

Весь разговор меня не покидало чувство, что Бабушке не особенно хочется разговаривать со мной, будто ей за что-то стыдно.

Следующим утром. После «часа спорта», вместо первого урока, я беседовал с адвокатом нашей Семьи. Ну как беседовал, он спрашивал, а я отвечал.

И так как, лично я ничего не видел, пребывая без сознания, то и рассказывать мне было особенно нечего.

— Если вдруг, — напутствовал меня этот тип напоследок, — тебе кто-нибудь позвонит и будет спрашивать про случившееся, то отвечай, что все вопросы — адвокату и прекращай вызов. В дискуссию не вступай, ясно?

— Да, — ответил я.

После второго урока. В туалете.

Туалетные кабинки в Пансионе не закрываются на замок, почему так сделали — не в курсе, но как есть. Вместо этого, на ручке двери кабинки висит табличка, одна сторона которой гласит: «Занято», а другая, соответственно: «Свободно» и когда занимаешь кабинку, просто поворачиваешь табличку нужной стороной.

И вот, когда я гордо восседал на «белом троне», ко мне «на прием» вломилась «посетительница».

У меня на мгновение мелькнула мысль, что барышня эта решила довершить начатое, застав меня при этом со «спущенными штанами», выражаясь совсем не фигурально, но «посетительница», как только закрыла за собой дверь, тут же приложила палец к губам, мол, не кричи.

И так, как я успел разглядеть ее руки, в которых ничего, годившегося для убийства не было, а стало быть, она выбрала это место для рандеву дабы оставить факт нашей встречи и разговора в тайне. А это означает, что она хочет поведать мне какую-то «страшную тайну».

Я так же приложил палец к губам, затем тихим шепотом сказал:

— Выйди и проверь, соседние кабинки и если там никого, через минуту зайди обратно.

Естественно, она это уже сделала перед тем, как вломилась в мою кабинку, но не вытирать же задницу в присутствии постороннего?

— Я слушаю, — сказал я «посетительнице», застегивая ремень, когда она вновь вошла в кабинку.

— Ты в опасности! — сходу обрадовала меня та.

— Да? — спросил я, — и что на сей раз?

Она замялась.

— Я случайно подслушала разговор Тани… — начала она.

— Главы Совета Старшеклассниц? — спросил я, перебивая ее.

Она кивнула.

— Мы с ней соседки по комнате, а также приехали из одного военного поселения, с раннего детства друг друга знаем…

— Если вы так близки, — хмыкнул я, — то зачем ты ко мне пришла?

Та замялась, покраснев.

— Я не хочу, чтобы ей удалось сделать тебе что-нибудь плохое… для нее это может закончиться нехорошо… — сказала мне в ответ «туалетная гостья».

— Можешь быть уверенна, что любое действие против меня закончится для нее исключительно нехорошо, — ответил я, — с кем она говорила и о чем?

— С кем, — она замялась и слегка дернула плечиком, — я не знаю, слышала только, что она обращалась к собеседнице: «мадам», очень уважительно…

— Значит разговаривала она со взрослой женщиной — сказал я сам себе.

— Да.

— Так что же они задумали? — продолжил я.

— Не знаю, — ответила уныло та, — я только услышала, как Таня сказала: «Когда придет время, я все сделаю как надо, Мадам, положитесь на меня».

— А с чего ты решила, что они, вообще, говорили обо мне? И что затеяли недоброе?

— Нуууу, когда разговор закончился, Таня радостно сама себе сказала, что теперь-то точно «ЗеРО» выгонят из Пансиона.

— Зеро?

— Да, Таня и многие девочки из Совета… а также некоторые другие, — она вновь покраснела, — называют те… вас ЗеРО.

— Они что, считают меня совсем нулевой? — спросил я, ухмыльнувшись.

Тут в туалет зашли девочки и мы замолчали, ожидая, когда они сделают свои дела и уйдут.

— Нет, — ответила мне она на вопрос, — это… они называют вас «Здоровенная Рыжая Обезьяна», или сокращенно ЗеРО…

Я поперхнулся слюной.

Совсем обнаглели! Я им покажу Рыжую Обезьяну, Здоровенную!

— Позавчера разговаривала с мамой, — продолжила рассказ моя собеседница, — она сказала, что родители Тани купили новую дорогущую машину и я подумала, что это может быть связанно с…

Она не договорила фразу, замолчав ненадолго, затем продолжила:

— У Тани родители не бедные, но и позволить себе такой автомобиль они точно не могут…

— Понятно, — сказал я, — есть еще что-то, что ты мне хочешь сказать?

Она замялась.

— Если это возможно, — начала она застенчиво, — то после выпуска, я бы хотела быть при вас… меня зовут Викой!

Ага, чтобы ты и про меня сливала информацию заинтересованным лицам, когда тебе это будет выгодно, — подумал я про себя, — как ты это сделала с Главой. Ну уж нет.

— Не могу тебе сейчас ничего обещать, — спокойно сказал я свою стандартную отмазку, — мне сейчас не положены свои люди, а когда будут…

Я выждал театральную паузу:

— Я буду помнить о тебе.

Следующим уроком была литература. У всех присутствующих, из-за смерти Мари, было подавленное настроение, а учитель изо всех сил пыталась делать вид и вести урок так, будто все нормально и ничего не произошло.

На Литературе, помня о моей «амнезии», меня обычно не теребили, так я мог размышлять о происходящем, полностью «уйдя в себя», без помех.

Если предположить, что сказанное Таниной соседкой по комнате — истина, а не какая-то сложная игра с целью, например, меня на что-то спровоцировать…