Александр Иванов - Я грустью измеряю жизнь

…Пока, мой друг, пока,
Сниму с души оковы,
И кланяясь слегка,
Вернусь в свои покои.

В груди сосало что-то
Тянущаяся тоска,
Одиночество постылое
Или грусть застылую.

Эй, прохожий
С ухмыляющейся рожей!
Дай понять,
Как память унять!

Я грустью измеряю жизнь,
Что не имел и не давал,
Люди идут всё мимо,
А я спросить хочу:
— Как жить душе без грима?

Эй, кто-нибудь!
Скажите что-нибудь!
Идущие, стоящие,
Быть как простым и настоящим?

Я грустью измеряю жизнь,
Не нужно никому её итожить,
Такой я жизнемер, и что же?

Вечер. Закат. Всё оцепенело,
Прощаясь с светилом.
Блики заката играют
На слюдянистых крыльях стрекоз,
Тени деревьев уходят вглубь,
Прощаясь с прошлым.
Дым от костра подымается
К небу светлым столбом.

Ты так прекрасна, юное дитя,
Вобрав в себя всю прелесть,
Ты стала новой формой бытия,
Соединив всё сразу — юность, зрелость.

К тебе душой и телом я тянусь,
Но останавливает что-то,
Нельзя сказать, что я боюсь,
Но наблюдает внутри меня кто-то.

А впрочем, так живи,
А жизнь моя пойдёт округой,
И ты фигурою своей особокруглой
Во мне желаний не буди.

Пусть они тихо засыпают,
У каждого своя судьба,
Снежинкою надежда тает,
Ей в небо не вернуться никогда.

Я тихо сяду у камина,
В огонь уткну свой длинный нос,
А жизнь идет всё мимо, мимо,
И я больной и старый пёс.

А что осталось?
Пренебрегать усталостью,
И наперекор судьбе
В последний миг махнуть рукой тебе.

Я с сомнением вышел из дома,
Без ритма скрипит снежный наст,
Я как будто не вышел из комы,
И чудится мне чей-то глас.

Деревья снегом небрежно побелены,
Вокруг стоит тишина,
Внутрь на меня нацеленно
Идут неслышные слова.

Они не оттуда, где звёздная кучность,
Где эфир стремительно туг,
И не оттуда, где чёрные тучи
Рождают сонмище пьяных вьюг.

Вот сумерки, снег, дорога,
И кажется, у начала дорог
Дом мой стоит бело-строгий —
До основания в стужу продрог.

И от этого простуженного дома,
Наперекор стеклянной стуже,
Из окна тёплый свет пошёл истомой,
Зная, что он кому-то нужен.

И звоном напоминалась стужа,
Земли обнажилась краса,
Вдруг я из ниоткуда
Услышал простые слова:

«Если идёшь, человече,
То куда ты идёшь?
Ведь в суетном своём веке
Без дома своего пропадёшь».

Вот, кажется, сейчас, вот что-то будет,
Накроет нас бушующий вал
И что-то сбудет,
Разрушит мифы дня,
Перевернёт сознанье,
И на обломках знанья
Появятся иные имена,
Но нет, всё это было, было,
И истина, как сивая кобыла,
Всё брешет до утра,
А впрочем, друг, пора, пора,
Покоя сердце не просит,
Но нас неумолимо сносит
В ближайший омут забытья,
Где тайны, как сомы большие, бродят,
Но не поймаем их ни ты, ни я.

Я, наверное, скоро умру,
В путь далёкий пора готовить торбу.
Что я с собой возьму?
Только то, что не натрёт горба.

Светлую радость, кому помог,
Надежду близких во всём, что смог,
Души своей продвиженье
И, может быть, воскрешенье.

Я знаю, что буду светиться там,
Но не будет хватать мне света,
Там на земле без ответа
Будет лучшая из Прекрасных Дам.

Поэтому, Господи, я прошу,
Когда будет заканчиваться её жизни круг,
Следами путаными, как в порошу,
Дай телеграмму ей: «Не спеши, ждёт тебя твой супруг».

Там в звёздной тиши,
Где мороз пробежит по исчезающей коже,
Напоследок дайте мне прокричать:
— Я люблю её, Боже!

Кот к стене отвернулся,
Видимо, жизнь идёт не так,
А кто-либо знает правильной жизни такт?

Припев: Так-то, так-то бьёт staccato,
Прибежали чилдринята —
Тата! Тата! Нам не надо moderato!

Мы меняемся в жизни,
Жизнь меняется так и так,
И если тебя разлюбили — полный крах.

Так-то, так-то бьёт staccato,
Прибежали чилдринята —
Тата! Тата! Нам не надо moderato!

Если тебе показалось —
Жизни твоей наступил крах,
Это не значит, что понесли твой прах.

Так-то, так-то бьёт staccato,
Прибежали чилдринята —
Тата! Тата! Нам не надо moderato!