Максим Дынин - О дивный Новый Свет!

– Леша, то, чем вы занимались – каменный век, – рассмеялся он. – Я тебе тоже такую же штуку подарю, будешь, как белый человек. Думаю, осилишь…

Первое, кого я увидел, когда прибыл обратно на «Форт-Росс», оказалась Лиза, с грехом пополам разговаривавшая на своем рудиментарном английском с Сарой. Она обняла меня, и я вдруг скривился от боли. Краем глаза я заметил, что Сара улетучилась.

А Лиза недоуменно спросила:

– Что такое, что случилось?

– Больно… Угодил сегодня в колючие заросли.

– Но толстовка же у тебя целая…

Я с трудом понял, что она так обозвала мою футболку.

– А я ее снял, чтобы не порвать. А у тебя что нового?

– Сара попросила, чтобы я ее научила русскому языку и врачебному делу. Милая девочка. Я, конечно, согласилась.

Да, подумал я, не самое лучшее решение. Но не рассказывать же Лене про мои приключения на Горе Колибри. Тем более, «не виноватая я, он сам ко мне пришел». Конечно, с точностью до наоборот.

– Прости. Это я ей сказал, что ей надо учиться. Я же не знал, что она пойдет именно к тебе.

– И правильно, – улыбнулась моя будущая вторая половинка.

Утро одиннадцатого июля тысяча пятьсот девяносто девятого года выдалось теплым и сухим. Нам положительно везло с погодой.

Вчера вечером произошло несколько знаменательных событий, и два несколько менее знаменательных, но таких, которые непосредственно затронули мою судьбу. Начнем со знаменательных.

У нас теперь есть военно-морские силы. В лице, конечно, одной лишь «Астрахани» и катеров с нее. Но теперь мы уже можем без особых опасений исследовать весь залив – на катерах.

А еще у нас стало на двадцать девять граждан Русской Америки больше – за счет членов экипажа «Астрахани».

Было решено, что с завтрашнего дня начнется строительство деревни на Русском острове. А сегодня мы обследуем «Выдру» и индейскую деревню напротив Русского острова.

Теперь к менее знаменательным событиям. Во-первых, Сара попросила Володю разрешить ей жить пока на «Форт-Россе», мотивируя это тем, что это позволит ей начать учебу, и делиться знаниями об острове и о заливе. Ее, увы, приписали к Лизе – и ко мне.

И еще. Вчера вечером я почувствовал, как царапины от колючек ежевики начали болеть все больше. Не будь я дураком, я бы пошел к врачу на «Астрахани» – но я, увы, не нашел ничего лучшего, как отправиться в наш врачебный центр; Лиза, которую уже успели назначить одним из заместителей матушки Ольги, дежурила там днем, а вечером я надеялся, что будет сама матушка. Но, переступив порог кабинета, я узрел Ренату Башкирову – судового врача «Форт-Росса».

Рената была кузиной Миши Неделина. Не так давно, ее бросил муж, и она, такое впечатление, невзлюбила практически весь мужской пол. Единственными исключениями являлись сам Миша, Володя, который без вопросов взял ее на работу по просьбе друга, и отец Николай. Врачом она была неплохим, но, узнав о том, что меня бросила моя первая супруга, сказала:

– Значит, ты сам был виноват – довел женщину.

Я тогда промолчал – какой смысл был доказывать ей обратное? Но она единственной из всех всегда смотрела на меня волком. Мне бы сказать, что зашел по ошибке, но я рассказал, что сильно поцарапался колючками, и мне было приказано раздеться. Увидев, что царапины были у меня и на филейной части (меня не раз и не два хлестали по спине – и пониже – ветки, которые я отводил рукой), она процедила:

– Что это ты в голом виде по колючкам шастал?

Но помазала меня йодом, заклеила некоторые места, и сказала приходить завтра вечером на контроль. В это время зашла Лиза, бросила один взгляд, и вышла; за ужином я увидел, как Рената ей что-то втолковывала.

Когда ужин закончился, и Володя мне напомнил про мою завтрашнюю лекцию, я решил подойти к Лизе – тем более, что она сама предложила мне свою помощь. Но она посмотрела на меня, как на пустое место, и демонстративно встала и ушла. С горя я вместо библиотеки пошел в «Фили», где взял из холодильника бутылку фленсбурговского «Пильзнера» (команда затарилась немецким пивом в Любеке) и стал размышлять о том, что второй раз я теряю свою Лизу, причем на этот раз абсолютно безвинно.

Подошла Лена и спросила, что случилось. Я не хотел ей говорить, но пришлось. Выслушав меня, она посмотрела на меня и сказала:

– Поговорю я с твоей Лизой. Все-таки я тебя не так плохо знаю, и все мои подруги в Питере, как одна, были от тебя без ума – и многие из них даже недоумевали, почему ты был таким джентльменом. Практически все из них, знаешь ли, надеялись на большее, чем созерцание белых ночей. Так что я не могу себе представить, чтобы ты занялся развратом в зарослях ежевики – тем более с малолеткой.

– Спасибо, Леночка!

– Не знаю, получится ли… Только ты не забывай про доклад. Кстати, Аля уже не раз спрашивала, когда тебе понадобится ее помощь.

Доклад я в тот вечер подготовил с Алиной помощью, но Лиза так и не пришла. Да и на следующее утро она демонстративно села за другой стол, а Лена с несколько виноватым видом лишь пожала плечами.

Так что наша экспедиция была для меня хоть какой-то возможностью отвлечься. Мы решили прогуляться к «Выдре» пешком – Володя, Сара (в качестве гида), и я. Сначала, впрочем, мы зашли к Джону и спросили, чем мы можем распоряжаться из найденного на его корабле, а что он хочет оставить себе.

– Все, что мы хотели для себя, – сказал старый пират, – мы давно уже взяли. Так что все там ваше.

По рассказам Джона, большую – или бОльшую – часть золота и другой добычи они достали почти сразу, и многое хранилось у Джона и Мэри, смешно даже сказать, в обычном сарае. Джон присовокупил:

– То, что в сарае – наш вклад в общее дело, а вот то, что в доме – приданое моей Сары.

И многозначительно посмотрел на меня. Хорошо еще, подумал я, что этого взгляда не увидела Лиза.

«Выдра», судя по повреждениям, налетела в свое время на камни – и ее сумели вытащить после этого на берег. В каютах мы не нашли ничего интересного, кроме пустого тайника в капитанской каюте, про который нам рассказал сам Джон. Мы спустились в трюм.

Там оставалось несколько рассохшихся бочек – судя по всему, в них была когда-то вода; Сара сказала, что другие бочонки – с солониной и с вином – давно уже были выгружены. Там же мы нашли несколько полусгнивших сундуков. В большинстве из них были серебряные слитки и монеты, большей частью с перуанским клеймом – его нам указала Сара – а в парочке было золото в виде монет и слитков (тоже с клеймами).

Я вдруг заметил, что один из сундуков, был выполнен из тика, дерева, которое практически не гниет. На нем был вырезан герб Манилы – башня, и под ней морской дракон с крестом. В нём оставалось несколько зерен перца – давно уже слежавшегося и испортившегося. Но он показался мне на удивление маловместительным для своего размера, и слишком тяжелым. Но как я ни осматривал днище, оно было подогнано настолько хорошо, что не было похоже, что там есть какой-либо тайничок. Кстати, там были потемневшие от времени следы ножа – кто-то до меня явно пытался поддеть дощечку, но безуспешно.