Максим Дынин - О дивный Новый Свет!

Я задумался.

– А Таллин?

– Нынешний Ревель? Вон там, пожалуйста. Там и глубины до десяти метров, если в правильном месте к берегу подойти. И лоцию Ревеля мы нашли на одном из шведов – ее и Висбю, больше, увы, никаких. Другие, наверное, имелись разве что на «Тигерне», царствие ему подводное. Только совсем уж близко подходить не будем, мало ли что. Там, кстати, столица Шведской Эстляндии. Да еще и флот какой-никакой имеется – думаю, подойдет для твоих целей.

– Тогда сделаем так. Зайдем в гавань с рассветом, расстреляем пару кораблей, которых не жалко, и укрепления. Оставим супостату один кораблик похреновее – пусть везёт еще одно письмо запорожцев турецкому султану, то есть от русских американцев султану шведскому. Составим его чуть поаккуратнее, зато с новыми требованиями. Вежливо, конечно.

– А как?

– Мол, мы же вас предупреждали – а на нас все равно напали ваши корабли. Ну и все как раньше, только добавим ещё и передачу России Выборга и Нарвы с окрестностями. Ну и все к востоку от них, а также, понятно, Гогланда и всех островов к востоку от него. Ревель, боюсь, нам не удержать – далековато будет. И, что немаловажно, потребуем ежегодную контрибуцию зерном – начиная с этого года.

– Знаешь, и Нарву с Выборгом не удержишь – как? Какими силами?

– Сообразим.

– Ладно, как знаешь.

На закате, мы бросили якорь недалеко у острова Ульфсё, по эстонски Аэгна, и засели за искомое письмо, сделав его немного вежливее, чем пресловутое письмо запорожцев (сочиненное, по видимости, не самими запорожцами, а фальсификаторами истории в девятнадцатом веке, но все равно смешное). И деликатно добавили, что если эти условия не будут вовремя приняты, следующие будут еще менее выгодными для шведов, да и за сохранность их городов и кораблей ответственности нести не будем.

Кроме того, нужно было сформулировать требования к местным властям. Узнав про Ревель, он же Таллин, почти все выходцы из послесоветской России дружно расхохотались, после чего полились рекою анекдоты про горячих эстонских парней. Я хохотал вместе со всеми, потом напомнил, что эстонцы в теперешней Эстляндии не более чем бессловесное быдло – всем заправляют немцы и шведы. И попросил отнестись к этому делу серьезно.

После длительного обсуждения, Саша резюмировал так:

– До нашего особого распоряжения ни один корабль не будет делать никаких телодвижений, по которым можно было бы даже заподозрить, что он собирается покинуть гавань. Контрибуция – денежная, плюс все имеющееся в наличии зерно и другой провиант, кроме минимума, необходимого для поддержания жизни в городе до лета следующего года. Всех русских пленников – а такие здесь точно будут – выпустить из застенков. Кстати, неплохо бы посмотреть, кто у них здесь еще сидит по тюрьмам.

– Посмотрим, но ты не отвлекайся.

– Ага, что пардон, то пардон. Далее. Все оставшиеся после показательной порки военные корабли наши. Купеческие корабли конфисковать не будем, но десять процентов заявленной стоимости груза пойдут в наш карман, плюс у нас будет полное право выкупить у них оставшуюся часть по той же самой заявленной стоимости. И буде что окажется незадекларированным – конфискуется весь груз. А лоции и другие документы передаются нам, для копирования, и после возвращаются, если мы их не решим засекретить.

Резолюцию приняли единогласно. И, как только начало светать, мы пошли к хорошо уже различимым башням замка на небольшом холме. В порту стояли шесть явно военных кораблей – и с десяток купеческих. Три военных корабля выглядели постарше других.

– Действуем по плану.

Тишину балтийского рассвета (а он здесь был и правда красивым, эх, было бы время его заснять!) разорвали выстрелы – и самый близкий к нам корабль, из тех, что постарше, взлетел в воздух – мы, похоже, попали в пороховой погреб. На кораблях началась суета, но тут взорвался и другой корабль-пенсионер, стоявший у одного из причалов.

Несколько вспышек – одна из батарей дала по нам залп. Точнее, они думали, что по нам, недолет был метров в двести-триста. Ответные выстрелы, и бастион, на котором располагалась батарея, превратился в гору земли и щебня. Другие батареи молчали, но им это не помогло – через несколько минут они повторили судьбу самой смелой своей товарки.

И мы начали ждать. Суета кончилась, и через полчаса от одного из пирсов отошел небольшой баркас под парусом, взявший курс прямо на нас. Через несколько минут по шторм-трапу поднялась целая делегация расфуфыренных местных жителей – шведский губернатор, шведский же комендант города, и местные немцы – мэр и члены городского совета, а также священник.

Они все поклонились, потом слово взял губернатор. Говорил он по-немецки практически без акцента.

– Граф Ульрик фон Лилиенштейн, губернатор Шведской Эстляндии.

– Князь Алексей фон Николаевка, министр иностранных дел Русской Америки. Господа, мы – мирные люди, которые подверглись нападению шведских судов у города Гётеборга. Мы не стали топить напавшее на нас судно, но вместо этого передали вашим людям письмо для вашего короля, в котором мы изложили наши минимальные требования. Но на нас напали вновь, на этот раз у Готланда. Поэтому ваш город – законная добыча для кораблей Русской Америки.

– Но…

– И наши требования ужесточились. Вот здесь, в этом документе, изложены условия, при немедленном исполнении которых мы не сравняем Ревель с землей. А вот это письмо потрудитесь передать вашему королю как можно скорее. Для этого мы разрешим одному из ваших судов – и я показал на «Кальмар», последний оставшийся на плаву "старичок" – выйти в море. Если наши условия будут приняты в течение четырнадцати дней – а дороги до Стокгольма даже для этой посудины дня два, не больше – то мы согласны разблокировать порт и отпустить тех ваших моряков, которые сдались нам у Готланда. Первое, впрочем, произойдет не раньше, чем мы удостоверимся, что наши требования выполняются. Если же этого не случится, пеняйте на себя. Да, и ещё. Хотелось бы получить дом недалеко от порта. Как с жилыми помещениями, так и с конторами и складами.

Шведы с немцами повозмущались, но им пришлось согласиться. Фон Лилиенштейн выделил нам дом в Нижнем городе, у порта. Одна группа занялась проверкой купеческих судов, другая – провизией, третья – судебными делами. И здесь началось самое интересное.

Когда наша делегация посетила тюрьмы Ревеля – в подвалах замка и в двух из башен – они обнаружили несколько десятков русских моряков с судов, которые пытались пройти через шведскую блокаду. Они с радостью согласились перейти к нам на службу. Вдобавок мы спасли полдюжины купцов, и даже одного священника – отца Иосафата, который сразу согласился занять вакантное место отца Никодима. Мы приказали Лилиенштейну, чтобы каждому из них городское правительство выплатило достаточно весомую компенсацию за неправедное задержание.