Владимир Малыгин - Под крыльями Босфор

Левым разворотом выскакиваю в долину. Здесь можно и головой покрутить. Только плохо, что места для манёвра довольно-таки много. Зажмут меня здесь. Пошёл змейкой. Головой кручу постоянно. Взгляд вперёд, сразу же влево и вправо, назад и вверх (а земля и так под постоянным контролем). Приборы? Да какие в этот момент могут быть приборы? Только визуальный полёт!

Вот она где, вторая пара… Сверху нагоняют. Но высоко держатся, не снижаются. Контролируют, похоже. Только эти не так опасны, как те, что непосредственно за мной гонятся. А эти… Запечатлённая картинка всплывает перед глазами. Крылья такие… Характерные, стреловидные. Это же разведчики, вроде бы как? И пулемётов на них не должно быть. Потому сверху и находятся? Ладно, что гадать? Главное, та пара «Альбатросов» позади не рискует подходить, так в отдалении и держится, висит чуть выше. Побаиваются низко летать? Земля пугает? Это отлично просто. Ну? Когда стрелять начнёте? Вполне могли бы меня подловить на разворотах…

Несусь над домами, сараями, огородами. Какая интересная у местных жизнь – самолёты над головами носятся…

Понятно, чего они выжидают. Впереди перевал на солнце снегом сверкает. Перед ним меня и собираются прижать. А я вот так сделаю. Змейка влево, вправо, ещё влево… И ещё круче влево, и скоординированный разворот с максимальным креном на обратный курс! Добавить обороты! До склона рукой подать, но успеваю, успеваю развернуться! И продолжаю разворот. Умудряюсь каким-то образом увидеть растерянную физиономию немецкого пилота. Ну, когда они мимо меня проносятся.

Успеваю ещё заметить характерное треугольное оперение – точно «Альбатросы». И понятно, почему не стреляли. А вот теперь мне будет плохо. У этих «Альбатросов» стрелок в задней кабине находится. Ишь, как зашевелились, обрадовались моему появлению, только что руками не помахали. Пристраиваюсь им в хвост, ухожу ещё ниже, прикрываюсь их же собственными стабилизаторами. Прикрытие так себе, но на первые секунды пойдёт. А вот дальше… Дальше они опомнятся, сообразят и мне нужно удирать. Куда только?

Выбирать не пришлось. Пока крутился, как раз всей группой к перевалу и подлетели. Левый склон стал круче, начал приближаться, отжимать нас к центру долины, открытые места пропали, сплошной лес пошёл. И дальше только вверх. А разведчики на высоте за всеми этими виражами вперёд проскочили, дальше ушли. Теперь разворачиваются…

А я вверх не хочу. Нет у меня никакого желания под пулемёты подставляться! Как вверх высунусь, так обязательно что-нибудь случается. Поэтому… Поэтому снова назад, но теперь уже в правом развороте к противоположному склону этой чудной гостеприимной долины. В напряжённом ожидании пулемётной очереди вслед.

И ещё ниже, к самой земле! Высота под крылом метров пять, не больше. Ну? Где же этот чёртов распадочек? Ведь видел же что-то краем глаза, видел!

Вот он, не ошибся я! И левым разворотом вписываю машину в этот узкий, заросший лесом, распадок! Умудряюсь поддёрнуть самолёт, подскочить выше крон деревьев. Теперь прямо и прямо. И вверх лезть не нужно! Есть тут проход через хребет оставленной позади долины, вдоль речного русла. Это для меня он сейчас узкий, на такой-то высоте и скорости, а так вполне даже ничего, от склона до склона метров шестьдесят есть. Напрягаться приходится, само собой, но после всех последних событий это уже в порядке вещей.

Влево, ещё круче влево по ручью, и высоту держать! Это сейчас главное! Вправо и сразу же резко влево. Ох, ты! Давлюсь руганью в крутом крене, правой педалью поддерживаю машину в горизонте, выравниваюсь на прямой и сразу же сбрасываю полностью обороты. Всё, дальше дороги нет! Тупик! Долетел до истока. Зато здесь имеется прекрасная вытянутая поляна.

Решение принял сразу! Вот на неё, на эту поляну и буду садиться. Если успею. А успеть нужно! Мелькают, проносятся в голове все эти ненужные и отвлекающие меня сейчас мысли, а мозги уже работают, заставляют активно шевелить конечностями.

Скорость, нужно срочно сбросить скорость! Слишком она медленно падает. Рычаг управления дросселем на упор! Разворачиваю машину сначала одним боком (успеваю при этом выключить зажигание и перекрыть подачу топлива), тут же другим, увеличивая лобовое сопротивление. Мотор глохнет, винт перестаёт тянуть и самолёт словно упирается в стену, махом теряет инерцию. Машина проседает, и…

И я, вопреки ожиданию, никуда не проваливаюсь – колёса катятся по плотному снежному насту. Справился, сел. На всё про всё несколько секунд ушло… Только расслабляться и радоваться пока ещё рано – до зелёной колючей стены рукой подать. И тормозить нельзя! Наст же прорежу! Скорость ещё велика, скапотирую моментом. Сглазил…

Испугаться не успеваю. Самолёт словно понимает мой испуг и сразу же проваливается, ложится на брюхо и на нижние плоскости крыльев. Визжит недорезанным поросёнком лакированная фанера. Лишь бы обшивку с нижней плоскости не содрать! Снега много, стойки зарываются по фюзеляж и только чудом не обламываются. И не перевернулся, не скапотировал. Да и той скорости у меня уже и не было. Поэтому и проскользил на брюхе всего лишь с десяток метров, а то и того меньше, тормозя и взрезая стойками снежный наст. Дальше колёса поймали землю, приподняли машину, прокатились ещё несколько шагов, вспахивая снежную целину и… И снег закончился. Резко. Перед самыми деревьями голая рыжая земля, слегка припорошённая снегом. На неё мы и выкатились. Уткнулись носом в еловые лапы. Вздрогнула огромная ель, снег сверху осыпался. Самолёт аж присел под рыхлой снежной массой. Как только крылья не раздавил, не знаю. Сам сначала испугался, а потом удивился. Зато теперь нас никто не заметит. Лапы ели от груза освободились и распрямились. Накрыли нос и кабину. Опять же аэроплан сверху в зелёный цвет покрашен, да ещё снегом его наполовину завалило, замаскировало – полная кабина с горкой этого холодного добра. И сижу я в этом добре – только голова да плечи торчат.

Так что обнаружить нас могут только по короткой, пробитой в снегу колее, и торчащему из-под ёлочных лап хвосту. И то вряд ли, слишком уж она, эта колея, короткая. Да и ладно.

Прислушался. Издалека приглушённый рокот авиационных моторов доносится. А ведь потеряли они меня, потеряли! Не ожидали подобного манёвра!

Первым делом руки высвободил. Начал лихорадочно выкапываться, выбрасывать горстями снег из кабины. Потом и сам кое-как вылез наружу, на землю соскользнул, да под ель и отступил. Найдут или не найдут?

Хотел лапника наломать, да на полянку выскочить – следы замести, хвост прикрыть, но передумал. Всё равно будет заметно. Пусть уж лучше так остаётся. Мешок же там остался! Пришлось карабкаться по снегу в кабину, снова выгребать снег, искать свою торбу. И всё это в спешке, задом к небу, постоянно прислушиваясь и оглядываясь.