Роман Злотников - На службе у Изгоя [litres]

Поразмыслив, я решил рискнуть и атаковать всеми силами, выбрав для нападения рассвет – в любом случае фактор внезапности будет на нашей стороне. Даже если половецкие силы окажутся чересчур велики, мы просто отступим к ладьям, благо что на зорьке над Доном поднимается очень густой туман, и держится он пару часов.

Вот и сейчас мы под покровом ночи подошли к крепости практически вплотную, после чего я разбил дружину на две части. Взяв себе всех лучников и восемь десятков рубак, я решил вести их густым лесом, а оставшуюся сотню воинов отрядил Еремею. Да, сегодня вдоль берегов Дона практически на всем его протяжении тянутся пойменные леса, в которых и прячутся от половцев бродники, а в будущем будут укрываться от татар казаки. Гибель их настанет в конце семнадцатого века, когда Петр I начнет строить свой первый Азовский флот и ему остро потребуется древесина. А для начала атаки мы выбрали часы предрассветного тумана.

Остро волнуясь, я без лишних напутствий проверил готовность людей – единственный стальной лязг может выдать нас всех с головой! У Андерса был богатый опыт ночных атак, всю тактику нападения я почерпнул из его воспоминаний, очень надеясь в душе, что половцы не приготовят нам засады. Проходя вдоль рядов построившихся по моей команде воинов, я старательно проверяю их снаряжение – все ли плотно подогнано, нет ли где выступающего, плохо закрепленного оружия? Но дружина у меня подобралась что надо, новичков среди гридей нет, как нет и тех, кто допустил бы столь обидную оплошность.

– Готовы, воины? Помните, ради чего идем? Половцы наше поселение обманом взяли и вырезали, уцелевших обратили в рабство. Это случилось на княжьей земле, а раз так, они должны заплатить кровью!

Мужи ответили мне легким, одобрительным гулом.

– Вперед!

Практически полторы сотни дружинников мягко подались с песчаного пляжа, углубляясь за мной в чащу пойменного леса…

Пока мы продираемся сквозь глухую дубраву – надеюсь, взлетающие над деревьями птицы будут незаметны в ночи! – меня посетило острое чувство дежавю. Именно так шли викинги ярла Айварса к Копорскому погосту, пылая жаждой мести к русичам. Именно тогда я пришел в сей мир. Как давно это было!

С горькой усмешкой думаю о том, каким бы я был неповоротливым и неловким, если бы попал сюда в собственном теле и с собственными навыками! Сумел бы идти так же мягко – сучок не скрипнет! – перенося вес тела с пятки на носок? Сумел бы так ловко уклоняться от веток и двигаться в зарослях столь стремительно, совершенно не сбивая дыхания? Вряд ли… И дело не в исключительных навыках Андерса: так же мягко и неслышно за мной следует вся дружина. Нет, просто наши предки были гораздо ближе к природе, и на лоне ее они чувствовали себя гораздо естественнее нас…

На лесную опушку мы выбрались с первыми лучами солнца. Сойки, первые предатели, бунтующие при виде человека и взмывающие высоко в небо при его появлении, уже успели успокоиться. Судя по вполне мирно разбитому у крепости кочевью, ничто не выдало нашего приближения. Имелись у меня опасения, что лошади степняков почуют приближение чужаков, но пронесло – на ночь их треножат и отводят ниже, пастись на пойменных лугах. Шатров перед стенами замка разбито на первый взгляд в два раза больше, чем во дворе Белой Вежи, но ведь в крепости живут только ратники, здесь же куманы обитают семьями… Правда, еще неизвестно, сколько их обосновалось в твердыни, но, как мне кажется, у нас все же есть шансы.

– Никита! – Я обращаюсь к десятнику лучников со своей ладьи, временно поставленному командовать всем «стрелковым корпусом». – Пока молчите. Мы порубим, сколько успеем, и, только как половцы насядут, начнем медленно пятиться. Причем не спиной к вам, а боком. Как половцы окажутся напротив вас, так справа их и бейте! Ты понял?

Лучник утвердительно наклонил голову, а я уже повернулся к десятникам своих пешцев:

– Расходимся широко, веером. Пока ни звука! На каждый шатер по два-три человека. Мужиков режем независимо от того, поднимут руки или нет, юнцов и баб, коли за сабли схватятся или за луки, не щадить, чтобы в спину не ударили. Но и просто так живота не лишать! Нам главное вытянуть основные силы на себя, чтобы они из крепости вышли, а уж там Еремей поспеет, ударит в тыл! И еще: не дай бог кто на девку красную до конца боя полезет! Яйца лично оторву, ясно?!

Воины понятливо закивали, и я продолжил:

– Когда поднимется шум, в шатры уже не заходим, а плотно сбиваемся, будем стену щитов держать. Если один раз дам сигнал рожком, все ко мне! Два для Еремея, три… Никита, для тебя говорю!.. Коли три раза в рог дую, лучники бьют по всем, кого видят, а пешцы как можно быстрее уходят в лес. Это понятно?!

И вновь утвердительные кивки.

– Ну а раз так, – повернувшись к Радею, я весело ему подмигнул, с удовольствием отметив довольный блеск в глазах телохранителя, – тогда начали. С богом!

Одним из первых продравшись сквозь кусты, я тут же перехожу на легкий бег, приближаясь к ближнему шатру. За моей спиной раздаются увесистые шаги Радея. Пока впереди никого нет… Вот до цели остается уже буквально с десяток шагов, когда от соседнего шатра отделяется не очень высокий, сутулый мужик средних лет, с выпуклым брюшком и широкими залысинами на голове. Волосы у него действительно не просто светлые, а более насыщенного желтого, соломенного цвета… При виде меня он широко распахнул глаза от удивления и испуга и, промедлив всего мгновение, дернулся в сторону, тревожный клич уже готов был слететь с его губ… Но если сам я на секунду растерялся, то рефлексы Андерса сработали как надо: с силой брошенная сулица прошила грудь половца насквозь, оборвав заполошный крик.

Еще сильнее ускорившись, я врываюсь в намеченный первой целью, небольшой шатер. После солнечного света глаза не сразу привыкают к темноте – и за это время с расстеленных на земле шкур приподнимается разбуженный мной мужик. Разглядев врага, он стремительно дернулся к стенке шатра, где лежит лук в саадаке и покоится в ножнах сабля. На лежанке приподнялась заспанная, полуголая баба. Но резкое движение выдало ее мужа, и, прежде чем половец схватился за рукоять клинка, мой чекан с отвратительным хлюпом проломил ему затылок.

– А-а-а!!!

Оглушительный, надрывный бабий визг ударил по ушам похлеще ультразвука. С соседнего лежака вскочил мальчишка-подросток. Увидев окровавленного половца, похоже отца, он с яростным криком бросился на меня с голыми руками и тут же рухнул наземь с перерубленной через ключицу грудью. Баба заорала еще страшнее и бросилась к парню, накрыв его своим телом… Господи, что же я натворил… Тяжелым ударом рукояти по затылку я оборвал ее крик. Надеюсь, зашиб не насмерть… Между тем в шатре заворочались еще на двух лежанках, но, всмотревшись, я разглядел совсем маленьких детей и как ошпаренный бросился наружу, вытолкнув отсюда и Радея.