Иван Булавин - Морт. Охота на колдуна [СИ]

— Понимаешь, я недавно беседовал с ней, сначала о деле, в котором она, как ты, наверное, помнишь, проходит свидетелем, а потом и об остальном. Она призналась мне, что не особо хочет возвращаться домой, но это не беда, мы могли бы определить её в женскую обитель, где она и сейчас проживает, но её такая жизнь не прельщает, девушка не созрела для того, чтобы посвятить себя Христу. Ты понимаешь?

Морт отрицательно покачал головой.

— Это простая крестьянская девушка, хотя и грамотная, — инквизитор тяжело вздохнул, — её устремления просты: найти хорошего мужа, обвенчаться и нарожать ему кучу детей.

— А я тут причём? — охотник уже догадался, куда клонит инквизитор, но ответить что-то конкретное был не готов.

— Она призналась, что любит тебя, и, разумеется, хотела бы стать твоей женой, ты ещё достаточно молод, не давал никаких обетов, а следовательно, можешь создать семью. Так?

— Какой из меня семьянин? — грустно спросил охотник, — я месяцами пропадаю в разных концах света, регулярно рискую жизнью, убиваю чаще, чем другие обедают, не говоря уже о том, что…

— Это последнее, я уверен, так и останется в тебе, — перебил его инквизитор. — Что же касается остального, то вспомни, как живут жёны моряков или солдат, они ведь точно так же подолгу ждут своих мужей, верность в разлуке — отличное испытание женской добродетели. Риск для жизни тоже всегда сопутствует многим профессиям, при всём этом ты — живой человек. Скажи, неужели тебе не хотелось хоть раз вернуться в свой дом, где тебя встретит добрая ласковая жена, которую ты заключишь в свои объятия? А взять на руки своего ребёнка, своего ребёнка, который улыбнётся и назовёт тебя отцом?

Морт задумался. Сам он никогда не знал материнской ласки, его мать умерла, когда ему было два года, её он не помнил. Отец его, охотник, всю жизнь проживший в лесах, был человеком грубоватым, но сына любил. О нём остались самые тёплые воспоминания. Петер впервые заплакал тогда, когда в десятилетнем возрасте застрелил медведя, который успел за секунду до этого убить отца. Он сидел над ещё теплым телом отца и рыдал, не зная, что делать дальше. Он слышал от других людей, что мёртвых положено хоронить в земле и ставить на могиле крест. Так он и поступил тогда, а потом оставил дом в лесу и вышел в большой мир. А теперь он сам станет отцом, а кто-то будет смотреть на него так, как он смотрел на своего отца. Мысль была заманчивой, но, в то же время, вызывала растерянность.

— Я понимаю, что тебя мучает, — продолжал Доминик спокойным, даже ласковым тоном, — ты думаешь, что обзаведясь семьёй, станешь слабее, но это не так. Сейчас ты бездумно идёшь на риск, это приносит пользу нам, но, рано или поздно, погубит тебя. А я, как и другие мои братья, предпочитаем видеть тебя живым и счастливым. Семья — тот якорь, что удержит тебя на этом свете. Тебя никто не торопит, поговори с ней, реши, что важнее, как знать, может быть, всё у вас получится и в мире появится ещё одна счастливая семья.

— Хорошо, — со вздохом сказал Морт, — я поговорю с ней, где она?

— В обители, но скоро будет здесь, я на всякий случай послал за ней, якобы для дачи показаний.

В предусмотрительности брату Доминику сложно было отказать, поэтому, как только он удалился, дверь в его келью отворилась и в ней показалась Мария, немного смущённая, но улыбчивая.

— Мне сказали, что ты меня ждёшь, — сказала она, присаживаясь на край кровати.

— Да, конечно, — с грустью ответил Морт, не зная, с чего начать разговор, — брат Доминик сказал мне о твоих чувствах, ты хорошая девушка…

— А ты — хороший мужчина, — она широко улыбнулась, — почему ты не женат?

— Работа не располагает к женитьбе, — честно признался он, — но, сказать по правде, я теперь задумался об этом.

— И? Что надумал? — в голосе её появилась надежда.

— Я не против, — выдавил из себя он, — но мне жалко тебя, зачем нужен муж, который пропадает подолгу в других странах и занимается слежкой и убийствами?

— Затем, — с нажимом произнесла Мария, — что я люблю тебя, мне неважно, кто ты и чем занимаешься, я хочу быть твоей женой и буду ждать тебя хоть всю жизнь.

Последние слова она едва не выкрикнула, а на глаза её навернулись слёзы. Морт вздохнул, ещё немного подумал, потом, видимо, приняв решение, твёрдо сказал:

— Иди к брату Доминику, пусть готовит венчание, да побыстрее, пока я не передумал.

Слёзы у Марии испарились в один момент, она выскочила в открытую дверь и помчалась по коридору.

Погода бала мерзкой, шёл мелкий дождь, переходивший временами в мокрый снег, который тут же таял и добавлял грязи на улицах. Люди всё теснее набивались в портовый кабак, где можно было хоть немного согреться. Этому служили большой камин, где весело полыхало пламя и добрая выпивка, что грела замёрзших людей изнутри не хуже настоящего пламени.

За дальним столиком, у крошечного окна, сидели трое. Первых двоих любой наблюдатель определил бы, как матросов, временно оказавшихся на берегу. Это были молодые парни, чем-то похожие друг на друга, оба могучей комплекции, широкие в кости и с улыбчивыми лицами. Третий от них резко отличался, маленький, худой, бритый наголо и с нездоровым бледным лицом. Он сидел закутавшись в плащ и держал в руках кружку с джином, тогда как его собеседники обходились пивом.

Отхлебнув ядрёного пойла, он закусил его кусочком вяленой рыбы и спросил, обращаясь сразу к обоим:

— Когда придёт ваш информатор? — они говорили по-английски, чтобы не вызывать подозрения окружающих, тем более, что ничего секретного в их речах не было.

— Сказал, будет свободен после полудня, — Джереми пожал плечами и отхлебнул пива из кружки, — уже должен был прийти.

Он оглянулся и пробежал взглядом по толпе, нужного человека не было.

— Что у тебя, Джек? — Морт повернулся ко второму брату.

— Говорил с одним, — неуверенно сказал тот, — он кое-что вспомнил, что был тут, дескать, кто-то, кто вербовал команду на корабль. Это был не моряк, он ничего не понимал в морском деле, но хотел набрать команду.

— А подробнее?

— А подробнее он не знает, поскольку сам того человека не видел, кроме того, он чего-то боится.

— Чего-то?

— Сказал, что тем человеком заинтересовались местные, ну, те, без кого здесь ничего не делается. Послали за ним следить. А потом того, кто следил, нашли на пирсе, выпотрошенного, словно рыба. И ещё он шёпотом добавил, что потрошили не ножом, а, вроде бы, когтями.

— И? Местные воротилы это проглотили?

— Они ничего не успели сделать, той же ночью бриг «Святой Николай», отчалил, взяв курс, вроде бы, на запад.

— Вроде бы?

— Никто точно не знает, сменить курс они могли сразу, как только вышли из порта.