Иван Булавин - Морт. Охота на колдуна [СИ]

Рыжий Эванс пришёл в себя через два часа, со стоном открыв глаза, он попытался пошевелиться, но безуспешно. Тело его было туго перетянуто лианами, не оставляя возможности пошевелить чем-либо, за исключением языка. Именно его язык интересовал тех, кто сидел рядом и с интересом смотрел на него.

— Чего ты хочешь, убийца? — спросил он с вызовом, глядя на Морта.

— Ты знаешь, — равнодушным тоном сказал охотник, — ты всё знаешь. Знаешь, кто я. Знаешь, зачем я здесь. Знаешь, что мне нужно. Отвечай на мои вопросы.

— Размечтался, — Эванс хотел плюнуть в охотника, но слюны в пересохшем рту не нашлось, — ты ничего от меня не узнаешь, мой хозяин…

— Бросил тебя на погибель, — напомнил Морт, — он дал тебе поручение, которое ты выполнить ни за что бы не смог, ты бы просто погиб ради него, вот и всё.

— Я не боюсь смерти, — прошипел сквозь зубы пленник, — мне плевать, что…

— Не смеши, — Морт широко улыбнулся, — ты и такие, как ты, как раз больше всего боитесь смерти, ваш хозяин может пообещать вам бесконечную жизнь, может дать удовольствия земного бытия, но он не бог, и жизнь вечную подарить не в силах. Ты это знаешь, знаешь, что, кроме адского пекла, тебя впереди ничто не ждёт.

— Плевать, — окрысился Эванс, — мне всё равно, моя жизнь и так ничего не стоило, можешь убить меня, а пыток я не боюсь. Хозяин избавил меня от боли.

— С чего ты взял, что я буду тебя пытать? — с насмешкой спросил Морт, — ты плохо меня знаешь.

— А на что вы ещё способны? Святоши, заляпанные кровью по самую макушку, вы можете только пытать людей и сжигать на кострах…

Морт не дал ему договорить. Пленник был прав отчасти, разговорить его с помощью дыбы, испанского сапога и прочих прелестей допроса, было невозможно. Его хозяин об этом позаботился. Адская печать, закрывающая его уста, была сильнее любой боли и даже сильнее слова божьего. А снять её мог только тот, кто её наложил. Или же тот, кто сильнее.

Схватив пленника за голову, он притянул его к себе и пристально посмотрел в глаза. Его демоническая сущность, взяла в клещи пропащую душу моряка и стиснула её, не давая вырваться. От этих мучений хозяин его бы не защитил, зрачки пленника расширились, крик боли замер в горле, а из глаз потекли слёзы.

— Отвечай, — прорычал Морт, голос его был настолько страшен, что братья сочли за лучшее отсесть подальше, — что здесь делал твой хозяин?

— Камень… — трясущимися губами пролепетал Эванс, — краеугольный камень, в нём сила Сатаны, он разбит…

— Сколько частей осталось? — Морт усилил нажим, хотя жертва и не сопротивлялась.

— Эта… и ещё одна… — он говорил сдавленно, словно его душили удавкой. Так оно и было, вот только удавка была не материальной, щупальца Тьмы, исходившие из Морта душили его изнутри.

— Где она? — Морт чуть ослабил нажим, поскольку жертва уже готова была умереть.

— Не знаюууу… — завыл Эванс, — правда, не знаю. Где-то там, в Старом Свете, на севере, он не сказал мне точно, где-то очень далеко, куда трудно добраться.

— Что он тебе пообещал? — спросил Морт, снова наваливаясь.

— Вечную жизнь, богатство, власть, силу, а ещё…

Пленник на секунду замолчал.

— Что? — поторопил его Морт.

— Мщение, он знал всё. Всю мою жизнь, всех тех, кто унижал меня, грабил и обзывал, считал меня хуже скотины. Он знал это, знал их поимённо, знал каждую обиду, каждый шрам на моём теле, каждое проглоченное оскорбление. Он обещал, что я расплачусь со всеми. Кое-кого он уже отдал мне в руки, и они получили своё сполна. Мне теперь не страшно умирать…

— Что ещё ты знаешь? Говори, или станет ещё хуже.

Приободрившийся, было, Эванс снова выгнулся в приступе боли и залепетал жалобно:

— Я скажу… всё скажу… камень, он у него с собой, он всегда его носит, он почти собран.

— Как он выглядит?

— Как алмаз, только желтоватого цвета, но иногда его цвет меняется, он размером с ягнёнка, он переливается, а если заглянуть внутрь, то можно увидеть ад. Не хватает одного маленького куска, но он его найдёт. Это его повинность, его хозяин заставил его делать это.

— Что делает этот камень?

— Не знаю точно, но он придаст ему силу, которой не владеет никто, кроме самого Сатаны, а ещё он говорил, что нужно убить тебя, только ты представляешь угрозу, только тебя он боится. Боится, что ты…

Эванс замялся, подбирая нужное слово.

— Станешь сильнее его, станешь более сильным колдуном, будешь в милости у его хозяина.

— Это бред, — спокойно сказал Морт, отпуская пленника, — я не просил этой силы, он может забрать всё себе. А я просто выпущу ему кишки, если, конечно, мне не удастся определить его на костёр.

Пленник лежал, тихо подвывая от внутренней бои. Хозяин запер его разум большими замками, что не позволили бы рассказать известные ему тайны, но пришёл некто, кого эти замки не остановили, он просто выломал их, вырвал с мясом, не заботясь о сохранности самого разума. Что теперь с ним будет, известно только богу.

Охотник погрузился в раздумья. Колдун ушёл. Они вернутся в Сан-Аугустин, устроят ещё одну облаву, да только всё без толку, в Испанию уйдёт ещё одно судно, где он спрячется в трюме. Привык путешествовать с комфортом, но теперь придётся этим поступиться, он уже понял, что оставляет слишком много следов. Теперь он ляжет на дно, высовываясь только по большой необходимости. А таковая необходимость у него только одна. Камень. Сложно сказать, что это такое, какая-то тайна мироздания. Эти руины, где они сейчас сидят, — ровесники мира, камень был создан во времена противоборства двух начал, Творец сокрушил Врага, запер его в преисподней, а силу его, заключённую в этом камне, спрятал во множестве мест. Теперь Адепт Сатаны скитается по миру, обращает в свою веру людей, изучает науки, но основная его цель в этом. Что будет, когда он соберёт камень? Сатана наделит его силой, но это не всё. Будет ли Антихрист столь силён, что бросит вызов Господу? Он помотал головой. Всё это его мысли и более ничто. Возможно, всё не так, он многого ещё не знает.

Из оцепенения его вывел голос брата Иеремии:

— Что делать с ним? — брат указал на связанного пленника, который после допроса пребывал в прострации.

— Не знаю, — честно сказал Морт.

— Может, аутодафе? — злобно оскалившись, предложил Иаков, — без пролития крови?

— Нет, — охотник хотел согласиться, но тут из-под оболочки закоренелого убийцы постучались остатки человечности, не до конца заглушенные жестоким ремеслом, — не наше это дело, возьмём его с собой, он предстанет перед судом, суд решит его судьбу. Не мы.

— Больше мы от него ничего не добьёмся, — сказал брат Доминик, присаживаясь на стул в доме Морта, — он сломан, душа его, словно умерла. Но он понимает, где находится, проблески сознания помогают ему осознать содеянное и покаяться. Мы дадим ему эту возможность, дадим много времени для покаяния. Он останется здесь, будет вымаливать свою душу до конца дней.