Игорь Валериев - Поход [litres]

Всё это я выслушивал, внимательно осматривая местность, через которую проезжали. Судя по реакции морпехов, рассказ о перипетиях судьбы сержанта Уотсона они слышали неоднократно. Я же удивился про себя тому, что представитель такого семейства оказался здесь и сейчас. Мог бы быть ярким представителем «золотой молодёжи»! Нет, попёрся в армию. Жалко, что Барни не рассказал, что за конфликт подвиг его принять такое решение. Но выглядел сержант довольным жизнью. Как говорится, у каждого свои тараканы в голове.

Под болтовню комендора наш состав прошёл по моим прикидкам где-то около двадцати вёрст. Дорога всё это время радовала. Каких-либо разрушений пути не было. В нашу сторону не произвели ни одного выстрела. Можно сказать, что ехали со всеми удобствами, если бы не жара и постоянное ожидание нападения. Эти два фактора давили на психику больше всего.

Слушая Барни о том, какой его отец крутой перец, я заметил, что состав замедляет ход.

– Что случилось? – спросил я одного из унтеров пулемётного расчета Максима, который был на нашей платформе впередсмотрящим.

– Ваше высокоблагородие, кажись, пути дальше разрушены. Точно, разрушены! Вот же глазастый машинист! – ответил мне тот, вставая во весь рост и перекрещивая руки над головой.

Тут же заскрежетали тормоза, и состав плавно, но быстро начал терять ход, пока не остановился.

– Братцы, внимательно смотрим по сторонам. Разобрали секторы обстрела. Сержант Уотсон, – уже на английском обратился я к комендору, – подготовиться к стрельбе из орудия.

Эти слова произнёс уже в спину Барни, который бросился к пушке, по пути раздавая приказы морпехам.

Из бокового окна кабины машиниста поезда выглянул штабс-капитан Санников, находившийся там во время всего пути.

– Что там, Тимофей Васильевич?

– Пути разрушены, – ответил я военному инженеру.

После моих слов капитан выбрался из кабины, спрыгнул на насыпь и пошел вдоль состава.

– Алимов, Лыков, со вторыми номерами за мной, остальные наблюдают за округой, – произнеся команду, я двинулся к цепке, где на платформе в мешках был сделан проход.

Очутившись на земле, вместе с Санниковым подождали, когда спустятся бойцы, и все вместе двинулись вдоль пути. При этом Алимов контролировал пулемётом левую сторону, а Лыков – правую. Я же матерился про себя, проклиная устав и форму одежды, так как был вынужден соответствовать современным требованиям к форме и вооружению офицера. «И чего я с одним револьвером, если что случится, сделаю?! Даже винтовку взять в руки нельзя. Иди вперёд красивым и надушенным болванчиком. Хотя Санникова такое положение нисколько не напрягает. Идёт, как по Невскому проспекту в воскресный день. Но это до первого обстрела», – усмехаясь про себя, подумал я, косясь на штабс-капитана, который действительно шёл рядом с насыпью как на прогулке. Всё его внимание было сосредоточено на путях впереди, куда он смотрел, словно знакомую девушку высматривал. Всё остальное его не интересовало.

– Николай Сергеевич, а где второй и третий составы? – спросил я штабс-капитана.

– Две версты назад мы проезжали станцию Цзюньлянчэн. Вы там ничего не рассмотрели?

– Признаться, нет. В здании вокзала не было ни одного целого стекла, заметил следы попадания пуль в стены, но трупов или кого-нибудь живых не увидел ни в здании, ни на платформе и вокруг вокзала. Там дальше были строения, но, рассматривая их в бинокль, также ничего подозрительного не увидел.

– Я тоже ничего подозрительного не рассмотрел, но второй состав остановился, проехав станцию. Думаю, скоро нас догонят. А нам и здесь найдется, чем заняться, – произнёс Санников, остановившись перед насыпью, где отсутствовали и шпалы и рельсы. – Причём серьёзно так заняться.

Открывшаяся картина не радовала. Впереди на железнодорожном пути шагов на сто отсутствовал сам путь, а дальше не было моста через небольшой приток Пэйхо. Подойдя к берегу этого ручья-речки, мы увидели одну не до конца разрушенную опору моста высотой метра три, я привычно для себя воспользовался метрической системой мер, а также завалы из рельсов, шпал, досок, бревен, которые были сброшены в реку, местами образуя небольшие запруды.

– Вряд ли сможем восстановить всё до захода солнца, – задумчиво произнёс Санников. – Хорошо бы завтра до полудня успеть.

В этот момент к нам, придерживая шашку, подбежал хорунжий Тонких.

– Господин капитан, что случилось? Какие будут приказания?

– Судя по всему, сегодня дальше поезд не пойдет, Иван Васильевич. Выгружайте казаков. Надо порыскать по округе, разведать обстановку, переправу через этот ручей поискать выше по течению. Здесь берега высокие и крутые, ноги переломать можно, да и орудия тяжело перетащить будет.

– Есть выгружаться, – лихо козырнув, хорунжий, как спринтер, помчался назад к поезду.

– Николай Сергеевич, времени терять не будем. Начинайте восстановительные работы. А я пока до того холма доберусь, посмотрю, что в округе, заодно намечу там позиции для пулемётов. Нападения можно ожидать откуда угодно, господствующая высота нам не помешает.

– Полностью с вами согласен. А позиции можно временно оборудовать из тех же мешков с платформы. До холма от поезда недалеко. Копать местный грунт тяжело, да и лопат кот наплакал. А мешки быстро перетаскаем. Какая удобная вещь, оказывается.

– В этом вас также полностью поддерживаю, – ответил я, отмечая про себя инженерную и военную хватку штабс-капитана. – Алимов, Довбив, за мной. Лыков, со вторым номером остаетесь пока здесь, контролируете противоположный берег. И вертите головой вокруг, ихэтуани могут быть везде.

Дела закрутились, завертелись. Через час, когда прибыли второй и третий состав, на холме, возвышавшемся над округой, была оборудована неплохая позиция для пулемётов и стрелков. Казаки сотника Смоленского четырьмя отрядами растеклись в разные стороны для разведки, а бойцы восьмой роты и сапёры под руководством Санникова занялись восстановлением железнодорожного пути и моста, благо за речкой рельсы и шпалы присутствовали.

Прибывший подполковник Савицкий мои действия одобрил и дал команду выгружаться всему десанту. Дальше двинемся пешком, вдоль железной дороги. Как оказалось, на станции Цзюньлянчэн составы задержались из-за того, что после её прохождения нашим первым поездом на перрон выбежало несколько русских солдат, которые и остановили второй состав, в котором следовал Савицкий со своим штабом. Выяснилось, что капитан Гембицкий и поручик Воздвиженский с третьей ротой двенадцатого полка и одним французским орудием по приказу полковника Анисимова заняли станцию и с четвертого числа, окруженные китайцами со всех сторон, держали на ней оборону, отрезанные и от Тяньцзиня и от Тонгку.