Александр Харников - Русские своих не бросают: Балтийская рапсодия. Севастопольский вальс. Дунайские волны [сборник litres]

Тем временем второй корабль русских начал стрелять по бедной нашей «Гекле». Первая бомба со страшным грохотом разорвалась на мостике, убив командира и всех, кто стоял рядом с ним. Вторая бомба взорвалась на пушечной палубе. К счастью, мои доблестные матросы приняли на себя все осколки – я даже не был ранен. Но взрывной волной меня вынесло за борт через пушечный порт вместе с несколькими изуродованными трупами моих подчиненных. Барахтаясь в воде, я, сжав зубы от ярости, беспомощно наблюдал за тем, как в нашу несчастную «Геклу» попал еще один снаряд, и корабль вспыхнул, словно костер.

Я сумел ухватиться за обломок реи и, плавая в воде, с ненавистью и отчаянием наблюдал, как подобная же участь постигла французский «Страсбург», после чего на уцелевших кораблях союзного англо-французского флота поползли вниз британские «юнион-джеки» и французские триколоры. Какой позор – почти два десятка кораблей сдались всего пяти кораблям русских варваров! Я закрыл глаза, чтобы не видеть этот ужас…

15 (3) августа 1854 года.

Ораниенбаум. Большой дворец

Капитан Васильев Евгений Михайлович

Самодержец вышел из дворца и был сразу же оглушен молодецким приветствием:

– Здравия желаем, ваше императорское величество!

Николай с удовольствием оглядел строй молодцов-морпехов, стоящих по стойке смирно у каретного сарая в своих камуфляжках и лихо заломленных на ухо черных беретах. Он приосанился и громко произнес:

– Вольно, молодцы!

Я повернулся лицом к строю и скомандовал:

– Товарищи бойцы, сейчас мы отправимся в Свеаборг. С маршрутом движения я лично ознакомлю старших машин. А пока никому не расходиться.

И, повернувшись к императору, спросил:

– Ваше величество, вы говорили, что должен подойти батюшка, который благословит наше предприятие. Я не ошибся?

– Да, господин капитан, – Николай, улыбнувшись, посмотрел на меня, – сейчас придет настоятель церкви Святого Великомученика Пантелеймона. Этот храм расположен в Церковном флигеле дворца.

Минут через пять на аллее показался пожилой батюшка, неспешно шествующий к нам. За ним шел такой же пожилой дьячок, несший серебряную кропильницу со святой водой и кропилом. Я посмотрел на морпехов, которые оживленно переговаривались в строю, и скомандовал:

– Равняйсь, смирно! Головные уборы снять!

Батюшка благословил императора, почтенно склонившего перед ним голову, а потом подошел к шеренге морских пехотинцев.

Сержант Ринат Хабибулин, единственный татарин в отделении, улыбнулся и сказал мне:

– Товарищ капитан, а мне как быть? Ведь я же мусульманин.

– Ринат, – спросил я, – а в бой ты как пойдешь, вместе со всеми?

– Конечно, товарищ капитан, – даже немного обиделся Ринат, – как же мне без своих ребят-то быть? Только к кресту я подходить не буду. Вы уж извините меня, – и он развел руками.

Батюшка быстро прочитал молитву Архистратигу Архангелу Михаилу, предводителю небесного воинства:

– Святый и великий Архистратиже Божий Михаиле, ниспровергий с небесе диавола и воинство его! К тебе с верою прибегаем и тебе с любовию молимся, буди щит несокрушим и забрало твердо Святей Церкви и православному Отечествию нашему, ограждая их молниеносным мечем твоим от всех враг видимых и невидимых. Буди Ангел хранитель, наставник премудр и споспешник предводителем нашим. Буди вождь и соратай непобедимь христолюбивому воинству нашему, венчая его славою и победами над супостаты, да познают вси противляющиися нам, яко с нами Бог и святии Ангелы Его. Аминь.

Потом батюшка окропил морпехов святой водой и перекрестил их наперсным крестом. Под благословение батюшки подошли все, исключая Хабибулина и еще одного морпеха, который слыл у нас атеистом. Ну, это у него до первого боя, подумал я. Когда человек увидит первую кровь и услышит свист пуль над своей головой, он сразу почему-то вспоминает о Боге и о душе.

Морпехи, надев черные береты, ушли к своим железным коням. Дежурный офицер, который пришел со стороны пристани, сказал, что через десять минут баржа и буксир – небольшой колесный пароход «Невка», подойдут к берегу, и можно будет начать грузить наши машины. Еще минут двадцать, прикинул я, уйдет на их закрепление и маскировку, а также посадку на баржу десятка казаков. И тогда мы уже точно отчалим.

Николай, с любопытством наблюдая за тем, как морпехи достают из бэтээров тросы и крепления, обратился ко мне и Ване Копылову:

– Господа офицеры, не обращайте внимания на мое немногословие. Вы должны меня понять: не каждый день мне приходится встречаться со своими потомками из будущего. Давайте подойдем поближе к барже. Постоим в сторонке, чтобы не мешать вашим людям заниматься своим делом.

Когда баржа с надежно принайтованными к ее палубе и закутанными старыми парусами бэтээрами отошла от берега, радист Хабибулин подошел ко мне и сказал:

– Товарищ капитан, капитан 1-го ранга Кольцов на связи.

Он протянул мне гарнитуру радиостанции. Я доложился и услышал из наушников:

– Капитан Васильев, передайте, пожалуйста, трубку императору Николаю Павловичу.

Я с поклоном протянул гарнитуру императору. Тот несколько неуверенно произнес в микрофон:

– День добрый, господин капитан 1-го ранга.

– Здравия желаю, ваше императорское величество! – раздался из динамика голос каперанга Кольцова. – Спешу сообщить вам радостную весть: англо-французский флот у Бомарзунда разгромлен. Часть кораблей потоплена, остальные спустили флаги и сдались на милость победителя. Уничтожено девять кораблей, остальные пятнадцать мы хотели бы передать Российскому императорскому флоту. Но для этого нам нужны призовые команды. Наши люди не смогут справиться с таким количеством трофейных кораблей. И заодно не мешало бы заранее подготовить призовые команды для вражеских кораблей, которые мы с Божьей помощью пленим у Мякилуото и у Красной Горки.

Император был поражен известием о такой славной виктории и долго не мог найти слов, чтобы хоть что-то ответить Кольцову. Наконец он собрался с мыслями и произнес:

– Господин капитан 1-го ранга! Вы сняли камень с моего сердца. Враг потерпел полное и сокрушительное поражение, и Петербург с сегодняшнего дня в полной безопасности. Вас, Дмитрий Николаевич, отныне все будут называть спасителем града Петрова! Я даже не могу сейчас придумать, чем наградить вас за сделанное. И не только вас, но и всех ваших славных офицеров и храбрых матросов.

– Ваше величество, – голос каперанга был спокоен и ровен, – надеюсь, что в течение дня я смогу сообщить вам о полном и окончательном разгроме французского экспедиционного корпуса у Бомарзунда. Сухопутная операция начнется вскоре после прибытия флигель-адьютанта Шеншина и после того, как мы установим связь с генералом Бодиско. Я уже докладывал вам о плане операции.