Далия Трускиновская - Наследница тамплиеров

Никто не заметил старика, замешавшегося в толпу зевак и осторожно продвигавшегося поближе к банкиру. Его даже Кречет не замечал, потому что смотрел на Аствацаряна. И ждал хоть какого-то решения. Там, в тайных закоулках «Трансинвеста» были тамплиер Потапенко и женщина, прикатившая на инвалидной коляске, Аствацарян знал о них от Санька, но беспокоился главным образом о детях Кириллова. И Кречет тихо злился, с трудом перенося бездействие.

А Лео смотрела на Кречета. На его прямые широкие плечи и коротко стриженный затылок.

Профессор теологии причитал: надо спасать артефакт, артефакт в опасности! Лео уже почти не слышала его. Она знала одно: артефакт практически бесполезен, заклинания ангелов и демонов не работают, если нет главного…

А профессор был в истинной панике. Могла погибнуть его надежда на спокойную старость вдали от сварливой жены.

Кречет упорно не желал поворачиваться к Лео лицом. Она понимала: обижен не на шутку. Мало того — ничего в ее поступках не понимает, а объяснить невозможно.

Кириллов требовал от Аствацаряна решительных действий. Аствацарян требовал от Успенского вызвать господина Гамбурга, чтобы решить, как можно вытащить из подвала плиту.

Успенский пытался дозвониться до строительной фирмы, когда в «Трансинвесте» опять началась стрельба.

— Айкович, да сделай же что-нибудь! — воскликнул Санек. — Пусти нас, мы там разберемся!

— Бутылочное горло, — ответил Аствацарян. — Ты это понимаешь?! Вас по очереди уложат, как цыплят!

— Ну, газ!

— Дети!

— Алло! — закричал Успенский. — Господин Гамбург! Ну, слава богу! Срочно нужно…

Никто сразу не понял, почему банкир уронил айфон. А вот когда Успенский стал падать — увидели, что за спиной у него стоит носатый тощий старик с искаженным лицом, стоит и тяжело дышит.

Первым его опознал Кречет.

— Алексей Ильич! — воскликнул он.

— А, это ты, — ответил старик и показал на лежащего банкира. — Ворюга! А потом и до второго доберусь…

Успенский, в спине которого, чуть выше поясницы, торчала рукоять ножа, хрипел и пускал кровавую пену.

Лео смотрела, как возле банкира суетятся мужчины, как бежит к нему и, растолкав бойцов, опускается на корточки фельдшер из припаркованной поблизости «скорой», как уводят старика в наручниках. Все это было отвратительно.

И в «Трансинвесте» больше не стреляли.

— Они убили их, и мужчину, и женщину, — по-немецки сказал профессор теологии. — Боже мой, что будет, что будет?..

И Лео поняла: этот благообразный дедушка не о заложниках волнуется, он беспокоится о плите, которую могут повредить, если спецназ вздумает брать подвал штурмом или если строители начнут впопыхах разбирать полы в банке.

— Убирайтесь к черту, — по-русски сказала она. — Чтоб я вас тут больше не видела!

Обойдя обе толпы, и полицию, и зевак, Лео вышла к Парковой. Там поблизости стоял обшарпанный внедорожник с Ромуальдом внутри.

— Можете открыть мне дверь? — спросила Лео.

— Не могу. Меня же к гире приковали. Сволочи!

— Можете! — рявкнула Лео.

Она заглянула в машину. Двухпудовка, к которой прицепили Ромуальда, стояла у его ног. Он сидел согнувшись, и эта поза ему явно до смерти надоела.

— Вы что, не в состоянии поднять тридцать два килограмма на сиденье? — возмутилась Лео.

Похоже, эта мысль просто не приходила гипнотизеру в голову. Тут-то и выяснилось, какой он слабосильный. Наконец гиря оказалась рядом с ним на заднем сиденье.

— Теперь открывайте дверь, — приказала Лео, молясь богу, чтобы дверь не оказалась заблокированной.

Ромуальд, ерзая на сиденье, подполз к двери и кое-как извернулся, чтобы открыть. Лео забралась в машину и переползла на переднее сиденье.

— А теперь — тихо! — велела она.

Лео никогда не хвасталась своим происхождением — других поводов для хвастовства хватало, и в байкерской тусовке этому не придавали значения. Разве что в конно-спортивном клубе, где каталось много народа с фамилиями, перед которыми стояло «фон», происхождение было чем-то вроде значка: это женщина своего круга.

Сейчас за спиной Лео стоял строй ее немецких предков, аристократов и бойцов, в том строю были и их русские жены, за которыми стояли их предки — тоже аристократы и бойцы. Все сошлось на ней, на девушке с именем Леонида, что означало: «потомок льва».

Прадед на небесах сказал: не так все должно было сложиться, но быть женщиной из рода фон Рейенталь — это обязывает, так что…

Лео, имевшая дело с маневрами на высокой скорости, все рассчитала точно. Если бы она побежала к дверям Афанасьевского дома, ее перехватил бы тот же Мурч. Но когда из переулка выскочил и подлетел к той же двери внедорожник, никто даже не понял, что произошло. Кречет и Мурч, естественно, первым делом подумали, что гипнотизер таким способом пытается удрать. А когда они поняли, что машина стоит на тротуаре впритык к дверям, когда они увидели выскочившую из внедорожника Лео, кричать, звать и запрещать было уже поздно.

Лео взбежала по лестнице в пять ступенек и толкнула дверь квартиры, бывшей поближе к «Трансинвесту». К счастью, у тех, кто взял в плен жену Кириллова с детишками, не хватило ума запереть эту дверь на все замки. Лео вошла в прекрасно убранную квартиру. Она уже знала: когда богатый русский бизнесмен что-то хочет обставить прекрасно, то будут и бронза, и позолота. В прихожей стоял детский велосипед, и именно велосипед привел Лео в ярость: какой же сволочью нужно быть, чтобы брать в заложники малышей!

Спуск в сауну должен был обнаружиться где-то рядом с ванной комнатой. Лео посмотрела в окно гостиной, сориентировалась и, прихватив найденную на камине бронзовую фигурку сантиметров тридцать высотой, пошла на поиски. Постамент этой фигурки был идеальным тупым орудием.

Лестница вниз оказалась витой и очень неудобной. Внизу было темно. Из черной глубины доносились неразборчивые голоса. Лео на цыпочках вошла в предбанник, где стоял мягкий диван, и это было кстати — налетев на него, Лео поняла, за что тут при необходимости можно спрятаться.

Между диваном и входом в сауну в стене был пролом — величиной с окошко в старом доме, пролезть можно, хотя непременно обдерешь бока. За проломом не было полного мрака — похоже, там горела свеча, поставленная на Икскюльскую плиту. Самой плиты Лео не увидела — пролом сделали так, что в поле зрения попадала только витая лестница, соединявшая подвал со служебными помещениями «Трансинвеста».

Теперь нужно было браться за дело.

— Ричард Арнольдович! — позвала Лео. — Эдгард! Аскольд!

Подумав секунду, она окликнула еще и Милану. Вряд ли очаровательная Таисья Артуровна пошла с мужчинами на такое дело — годы не те. А Надя была женщиной крупной и застряла бы в проеме.