Виктор Зайцев - Проверка на прочность [litres]

Тем временем русы не теряли времени, за лето заново обмеряли все посевы, луга и леса, не в привычных футах и ярдах, милях и акрах, измеряли всё в метрах, вёрстах, гектарах и прочих непонятных русских мерах, оставляя в каждом селе старосте перевод старых мер в новые. Во всех отошедших под власть новороссийского наместника землях появились долгожданные русские товары, цены на которые радовали, некоторые были в два раза ниже прошлогодних. А ткань вискоза, хоть и колючая, стоила в четыре раза дешевле самых простых холстов. За такую цену можно и потерпеть колющуюся и раздражающую ткань, не всё на голое тело надевать, можно поверх нательных рубах носить.

Обувь появилась тоже дешёвая, из кирзы, что за зверь такой, никто не знал. Но сапоги выходили справные, грубоватые, да сносу им не было, в самый раз рабочим людям носить.

Когда пришло время собирать урожай, общество ахнуло, на русских посевах урожай в три-четыре раза выше оказался, чем рядом, у прочих хозяев. Другие диковинные посадки русы скосили зелёными, изрубили специальными машинами да в ямы специальные запечатали, назвали это всё силосом. Мол, будут наравне с сеном кормить тем силосом скотину всю зиму, под тот урожай силоса из Западного Магадана стали скотину завозить на зимний откорм. Тут крестьяне совсем ошалели, тёлки магаданские на голову выше и крепче родных бурёнок оказались. Русы времени не теряли, стали нанимать (!) в свои хозяйства работников, даже баб брали, обещая равную с мужиками плату. Многие отказались из боязни, а умные, справные хозяева сами своих детей да племянников к русам определили, чтобы всё разузнали да научились. Небось, всякому хочется урожай, как у русов, получать, да таких тёлок на племя закупить.

Картошку русскую народ ещё осенью распробовал, потом картофельные поля после уборки у русов до снега дважды перекопали. Всё себе клубни на семена искали неубранные, сытным оказалось то земляное яблоко. Тут и пора сбора налогов пришла, народ притих в ожидании, да всё оказалось правдой. Мытари православным даже во дворы не заходили, только список свой с батюшкой сверяли. Зато католиков и самых глупых протестантов, не смекнувших вовремя перекреститься в православие, выгребли, как всегда. Ещё бы, две трети мытарей остались прежними, они каждую курицу во дворах знали в лицо, от них и мешка зерна не укроешь. После ухода мытарей деревни на две части поделились, кто плясал да песни пел, кто ревмя ревел да слёзы лил.

За такими хлопотами народ и не заметил особо, как детишек в школу определили, в приказном порядке заставили с утра до обеда учиться. Многие радовались, что учат русы бесплатно, пусть с утра работников не будет в хозяйстве, зато дети смогут из нужды выбраться. Грамотным это легче сделать, всякий знает. Как-то постепенно привыкли лечиться у русских лекарей, хоть и далеко, в город ехать надо, зато лечат бесплатно и правильно. Многим русы своими лекарствами ноги-руки сохранили, кому и жизнь спасли. Так что к зиме выморочные деревни гораздо богаче и спокойнее стали жить, нежели те, что на дворянской или церковной земле остались. Да и на будущее лето хозяева уже планы строили, кто к русам ходил, кланялся, нельзя ли семян прикупить, кто сына выделял, просил землицы прирезать. Голодать весной никто в сёлах не собирался, разве протестанты неразумные. Так из них к зиме никого, почитай, не осталось, все нормальные люди в православие крестились да попросили батюшку их переписать в списке для мытаря. Пасторы, что характерно, первыми в православие перешли, кто и вовсе служкой в церкви устроился.

Города германские, чешские, моравские к зиме совсем опустели. Нет, никто горожан не выселял, никто не выгонял. Молодёжь и бедные ремесленники нанялись на русские заводы, куда перебрались многие вместе с семьями. Заводы те русы ставили возле рудников и шахт, возле лесов больших и на реках. Добывали там не только руду и уголь, рубили лес, копали глину, строили плотины на реках. На заводах же сразу добытое сырьё перерабатывали в полуфабрикат, в зависимости от возможностей. Где-то делали рудный окатыш, который отправляли в порты и дальше в Новороссию, где-то выплавляли железные и чугунные слитки, их тоже отправляли на Остров. Лес рубили на деловую древесину, отходы пускали на целлюлозу. Из неё тут же, на заводах, делали бумагу, вискозу, кирзу, часть отправляли на оружейные заводы в Новороссию.

Глина пока шла на кирпич и черепицу, из песка выплавляли стекло понемногу, в ожидании строительства первых плотин и гидроэлектростанций. С появлением крупных мощностей электроэнергии планировалось производство алюминия и тугоплавких металлов, вроде вольфрама. Часть электричества будет направлена в города и сёла, наглядную агитацию хорошей жизни никто не отменял. Возле заводов за лето выстроили бревенчатые бараки, где в отдельных комнатушках поселились холостые рабочие по четыре человека, либо семейные рабочие с женами и детьми. Комнатки маленькие, удобства во дворе, но даже они были лучше тех подвалов и лачуг, в которых ютилось большинство рабочих в городах. Тем более что рядом с заводами разрешили разбить огороды всем желающим, семейным появился небольшой приварок к котлу. Для детей и желающих рабочих при каждом заводе выстроили школы, где обучали арифметике, географии, естествознанию и письму, на русском языке, разумеется. Во всех выморочных землях объявили, что с нового 1592 года все торговые и регистрационные документы будут оформляться исключительно на русском языке, а официальным языком материковой Новороссии будет только русский язык.

В суматохе срочных летних дел только по осени, после сбора урожая и налогов, выбрал время губернатор Строгов для посещения своих высокопоставленных подданных. Формально для письменного закрепления признания верховенства наместника Новороссии и губернатора Веймарской губернии, как его представителя, над всеми дворянами, баронами, графами, герцогами, курфюрстами, князьями и даже королями, чьи владения имели неосторожность оказаться в новых владениях русов. Аналогичный оммаж губернатор требовал и с церковных деятелей, чьи владения превышали десять гектаров. С настоятелей многочисленных монастырей, с епископов, архиепископов и прочих церковных иерархов. Не просто оммаж, как признание своего вассалитета, но полное подчинение новороссийским законам и обязательство их беспрекословного исполнения.

Это был только формальный, хотя и весьма важный повод для посещения всех крупных землевладельцев губернии. Основным предметом изучения стала стоимость недвижимости и величина земельного надела. Недвижимость оценивалась неприметными клерками, набранными из налогового ведомства Священной римской империи, оставшимися на захваченных русами землях. Земельные ресурсы измеряли и оценивали выпускники и старшекурсники военного училища в Петербурге, с одновременным составлением карт крупного масштаба, трёхсот- и пятисотметровок. Эти клерки незаметно сопровождали губернатора в его передвижениях по замкам, монастырям и земельным владениям. Благо имелись достаточные поводы всё посетить, от простого знакомства с хозяином до уточнения границ владения, во избежание путаницы и пограничных споров с соседями.