Анатолий Подшивалов - Господин изобретатель. Часть II

Вернулся домой и застал там портного, мило беседующим с хозяйкой о тайнах кройки и шитья, за чашкой чая с вареньем. Он привез готовый парадный мундир, вицмундир и летний белый мундир с укороченным летним пальто, фуражку летнюю, треуголку и лаковые штиблеты с белыми перчатками. Сразу прикрепили на правую сторону парадного мундира два ордена – Владимира с мечами и Станислава (нет, все же надо прикупить дубликат Владимира с мечами, а то снимать замучаешься, его же и с сюртуком положено носить, и с вицмундиром тоже). На рубашку со стоячим воротником «а ля Георг V» повязал новую Анну на шейной ленте. Одел треуголку, причем неправильно, портной показал как надо – острым краем вперед, как клювом. Лаковые штиблеты с перчатками дополнили образ посла великой державы. Посмотрел на себя в зеркало – все блестит и переливается (рассчитано на большие залы со свечами, отражающимися в зеркалах) а вот как это будет выглядеть в пыльной африканской степи (может быть там придется вручать верительные грамоты) – ума не приложу. Все же в этом посольском мундире есть что-то швейцарское – не от страны, а от профессии: так и хочется самому себе подать «на чай». Портной позвал хозяйку, пусть оценит женским взглядом, не иначе хотел покрасоваться своей работой перед вдовушкой, старый черт!

– Ах, Александр Павлович, – пропела глубоким контральто [107] Самый низкий женский певческий голос, то есть «женский бас». хозяйка, – как вам идет этот мундир! Вы будете иметь колоссальный успех у дам!

Да уж, посмотрим, какие там дамы, скорее всего такие, что без слез не взглянешь, и быстро прочь побежишь, чтобы не догнали. Слышал я, что в Африке ценятся толстые женщины, как раз такие, каких я не люблю, так что, не дай бог, это пожелание сбудется. Так как «построение» мундиров вместе со всеми причиндалами было предварительно оплачено МИДом, вручил портному красненькую, после чего он с удовольствием помог мне сложить и упаковать в чемодан это чудо и «последний писк» портняжной моды. Забрав свои чемоданы и распрощавшись с хозяйкой, отправился на вокзал и поздно вечером следующего дня был в Москве.

Приехав в Москву, позвонил с вокзала на Рогожскую, поскольку сименсовский аппарат уже должны были установить (дед так и не распорядился об установке телефона, считая его ненужной игрушкой). Трубку взял дворецкий и сказал: «Алё» – надо же, быстро выучился, хоть и старик. Он меня не узнал – первые аппараты меняли голос достаточно сильно, хотя «Сименс» был получше «Белла». Но признав, сказал, что у нас все в порядке, дом постоянно охраняют два охранника (просил их вернуть на службу), кухарка приходит всем готовить, а горничная – убирать.

Я погрузился в заботы по подготовке экспедиции, не забывая о заводских проблемах. Поехал в банк, положил туда деньги из домового сейфа (меньше соблазна лихим людям его вскрыть) и завел отдельный счет в 400 тысяч рублей на нужды завода и строительство с доступом к нему только совместно двух лиц – управляющего заводом и душеприказчика. На счете, вместе с переложенными из дедовского сейфа средствами осталось 250 тысяч ассигнациями и почти 300 тысяч рублей в золотой монете. Зная, что скоро Витте переведет все с серебряного рубля на золотой (что часто представляют в виде особой заслуги будущего премьер-министра), причем золотая русская монета при этом «похудеет» почти на треть, например ходовой 10 рублевый червонец – с 11, 61 г чистого золота при Александре III до 7,74 г при Николае II, решил перевести все оставляемые ассигнации в золото, причем половину – во французские франки. До этого спросил, как выгоднее купить французское золото – на ассигнации или на русские золотые монеты. Выяснилось, что из-за падения курса франка рубль укрепился, то есть сейчас выгоднее избавиться от ассигнаций (кто знает, что там за год произойдет, чего еще Витте учудит, история уже пошла немного другим путем, а золото – всегда золото), поэтому дал поручение банку перевести 170 тысяч ассигнациями в золотые франки, без разницы, десяти или 20-франковыми монетами. Решил, что 80 тысяч потрачу на экипировку отряда, и есть у меня идея, как можно сэкономить..

Позвонил на завод Управляющему (многие подмосковные города и и поселки, где были заводы, по просьбам промышленников и при их участии, связали телефонными линиями со столицей еще начиния с 1885 г.) договорился о встрече завтра, потом попросил телефонировать мне начальников цехов – Мефодия Парамонова и Василия Егорова, не позднее чем через час. Попросил дворецкого пригласить купца-душеприказчика на обед. Дворецкий принес письмо от Лизы, курьерское, дошло быстро. Лиза сообщала, что у нее все хорошо, она проверила пробы в лаборатории Мечникова в его присутствии, так как сама недостаточно еще владеет техникой бак. посева. Тестовые штаммы: стрепто– и стафилококки и кишечная палочка. Получены очень интересные результаты – пробы I и III показали сходные результаты в отношении угнетения роста грамположительных стрептококков, чуть хуже – стафилококков, а проба IV хуже угнетала рост стрептококков чем I и III, зато лучше действовала на стафилококков и что самое главное – угнетала рост грамотрицательной кишечной палочки. Понятно, что I и III – это СЦ, а вот новый препарат…Да он хуже действует на стрептококков и вроде как угнетает «хорошую» кишечную палочку, что другой исследователь отнес бы к отрицательному воздействию. Но! Кишечная палочка была выбрана как модель грамотрицательного микроорганизма, значит, теоретически, препаратом V можно лечить, например, кишечные инфекции, включая дизентерию, да и та же холера – грамотрицательный вибрион. Это открывает широкие перспективы! Надо продолжать исследования, скорее всего, ребятам удалось синтезировать сульфадиметоксин, а может, уросульфан или норсульфазол. Дальше «попытал» Андрея Андреевича, но, к сожалению, кроме названий препаратов, он ничего не помнит, но одно ясно – это новый сульфаниламид, более продвинутый по показаниям и интересный с точки зрения медицинского применения. Два других потенциальных препарата никакого угнетения роста тестовых бактерий не выявили.

Еще один сюрприз – с противотуберкулезными препаратами. Здесь также две пробы ушли в «шлак», два препарата дали сходный бактериостатический эффект – это ПАСК, зато препарат под номером 5 оказывал более выраженное действие на ДЕЛЯЩИЕСЯ бактерии туберкулеза, обладая бактерицидным эффектом (то есть, он убивал их). Вот в отношении затаившихся, статичных неделящихся бактерий, препарат 5 не действовал. Отсюда вывод – ПАСК и № 5 нельзя употреблять вместе – вместо пользы будет вред. Но то, что в Купавне нашли бактерицидный препарат против туберкулеза – это прогресс (Андрей Андреевич подсказал «изнутри головы», что это, скорее всего изониазид, который и в 21 веке считается препаратом первой линии и входит в список жизненно необходимых и важнейших лекарственных препаратов).