Анатолий Подшивалов - Господин изобретатель. Часть II

Потом пошел посмотреть на результаты отбора Нечипоренко. Сначала поговорил с теми, кого забраковал «Ермак Тимофеевич» и правильно сделал: из нижних чинов, трое – безынициативные «немогузнайки», один еще ничего, головастый, но ходит с трудом – артрит. Подошел к оставшемуся – высокий, с усами, видна военная выправка, представился как отставной поручик Львов Евгений Михайлович. Уволен по ранению, полученному, при взятии крепости Геок-Тепе, отрядом генерала Скобелева, находился в колонне полковника Куропаткина (того самого, который вскоре возглавит Генштаб). На вопрос, что делает в Москве и откуда узнал об экспедиции, сказал, что служит в охране у одного из здешних купцов, сопровождает со своими людьми ценные грузы, ездит до китайской границы и обратно в Москву.

– Евгений Михайлович, а не помешают ли вам последствия ран ваших в дальней экспедиции? Насколько вы готовы к ней и почему выбрали сей путь?

– Александр Павлович, меня ничто в Москве не держит, семьи у меня нет, я и так «перекати-поле», а ранам этим более 10 лет, заросло все давно. Из рассказа моего хозяина я сделал вывод, что путь свой вы держите в Левант или Магриб [108] Левант – Ближний Восток: Ливан Сирия, Иордания. Магриб – страны Северной Африки: Ливан, Тунис, Алжир, Марокко , С верблюжьими караванами по пустыне я ходил, в отряде Куропаткина их было 800, почти столько же, как и людей, так что опыт таких походов у меня есть.

Ударили по рукам, положил я ему жалованья за экспедицию 700 рублей с моим снаряжением и продовольствием, выдал авансом 200 рублей, поручик расписался в получении и подписал бумагу о том, что он проинформирован об обстоятельствах похода, что в случае ранения, требующего лечения получит от 100 до 500 рублей воспомоществования, в случае гибели – семья получает его трехкратное годовое жалованье, на что поручик ответил, что никого у него нет и никакого адреса он оставить не может.

Пригласил господ офицеров позавтракать, а всех прочих поблагодарил и отпустил. Потом принесли почту, в том числе конверт из Петербурга от капитана Главного Штаба Акинфиева и телеграмму от купцов Черновых. Черновы просили четыре пуда ТНТ. Позвонил в Купавну, там ответили, что на складе почти десять пудов, но из них восемь уже забронировано. Попросил оставить четыре пуда за мной (пока кто-то приедет, два пуда точно наработают) для постоянных партнеров и сообщить им о готовности – дал адрес конторы Черновых. Прошел в кабинет, вскрыл конверт от Акинфеева, попросив принести сюда кофе и бутерброды. К отчету прилагалось письмо, в котором капитан сообщал, что, оценив климат Абиссинии, он, по состоянию здоровья, не может принять участия в экспедиции. В связи с этим, он подал рапорт генералу Обручеву и рапорт был им принят. Что же – подумал я, – похоже, капитан зарубил себе карьеру, если у него, конечно, нет мощных покровителей. Посмотрел его кроки, Акинфеев рассчитал путь в 820 верст, по 40 верст ежедневного перехода с 10 дневками. Одна переправа через брод, достаточно сухой в это время года, корма в горах для мулов достаточно, фураж необходим только в пустыне на 7-дневный переход. Водопои есть приблизительно через 2–3 дня пути. Потом вернулся в гостиную к офицерам, во всю вспоминавших былые походы и нашедших даже общих знакомых, пригласил их в кабинет обсудить план. Рассказал о нашей экспедиции поподробней, часть подъесаул уже слышал, но, ничего, послушает еще раз. Потом показал выкладки, сделанные штабным. Поручик их сразу раскритиковал: во-первых, 40-верстный переход в пустыне для 2–3 больших караванов, движущихся в прямой видимости, невозможен, хорошо если будет 30 верст в день; второе – если будет сотня и более лошадей, то на водопое они выпьют всю воду, не оставив ничего для мулов, верблюды в этом случае как-то перебьются, но и им нужно «заправляться» вдоволь раз в неделю. Выход – двигаться тремя караванами с интервалом в дневной переход, при этом за сутки вода в колодце или копанке [109] По существу, копанка – это яма в пересохнем русле реки, или складке местности, куда просачивается накопившаяся в сезон дождей вода, копаный временный колодец с неукрепленными стенками. успеет набраться. При этом, в случае нападения на один караван, летучий отряд из другого каравана может оказать помощь каравану, подвергшемуся нападению. Конечно, есть вероятность, что разбойники нападут сразу на три каравана, но тогда это должны быть шайки в несколько сотен или даже тысячу человек. Я рассказал про пулеметные тачанки, поручик заинтересовался, сказал, что хотел бы посмотреть, но я его разочаровал – только в Одессе, куда должны прийти пулеметы. А вот по поводу повозок под тачанки, с крепкими колесами, какие будут соображения? Соображения были как у меня – подрессоренная бричка с, как бы сказали в 21 веке, «усиленной подвеской», попросил включить в список две такие «приблуды» с запасными колесами и упряжью. Потом начали просматривать список, составленный Нечипоренко ночью, кое-что туда внесли еще. Осторожный Львов сказал, что у него есть сомнения насчет повозок в пустыне, и лучше верблюдов для этого еще ничего нет, время показало, что он был прав. Тем не менее, через два часа список был готов, Львов вызвался его переписать набело и отправить в штаб с почтамта скорой почтой, на что я дал ему денег и отпустил, дав еще одно секретное поручение с учетом выделенной суммы и сказав, что он может перебираться к нам, составив, таким образом, первоначальный состав штаба похода из нас троих. Больше никого из добровольцев в этот день не пришло и я подумал, что мне будет трудно набрать их пятьдесят человек, как я намеревался. С другой стороны, чем мне могли помочь московские староверы, надо в станицы, на Урал слух пустить, с другой стороны, зачем казаку ехать куда-то – у него и здесь все есть. Вот крестьян и мастеровых переселить! Съезжу-ка я на днях в Купавну, поговорю со старообрядцами-текстильщиками, а вдруг заводишко в Абиссинии удастся построить и будем в русский ситец всю Африку одевать! А что: местной конкуренции нет, рынок сбыта – достаточный, в одной Абиссинии в то время 30 миллионов населения. Сырье – хлопок в Африке хорошо растет, можно и свои плантации завести и кофе там знатный – лучшая Арабика оттуда. Бананы три урожая в год дают, это на западе страны, конечно, там сельхозрайоны, а вот по поводу картошки и пшенички – не знаю, особенно с первой, да здесь ее и сейчас-то не очень едят, хлеб – основная сельская еда. Кукурузу, что ли, выращивать, – вот, Никита Сергеевич бы порадовался…

Пока я так размышлял, вернулся поручик, на этот раз – при форме с орденом Святого Станислава с мечами, медалью «За взятие штурмом Геок-Тепе» и анненским темляком [110] Орден святой Анны 4 степени, носившийся на холодном оружии с красным темляком, на офицерском жаргоне «клюква». Давался только за подвиг в бою и был младшей офицерской наградой. Несмотря на пренебрежительное прозвище, «клюква» пользовалась уважением среди военных, получить ее за выслугу лет было невозможно. на шашке. Весь его скарб умещался в одном чемодане и я попросил дворецкого отвести ему комнату в доме, сам же одел форменный сюртук с Владимиром и Анной и стал ждать, ждать пришлось недолго и в комнату вошли по очереди, соблюдая старшинство, оба моих новых соратника, одетые по форме, с орденами. Сначала по случаю прибытия и зачисления в отряд представился Нечипоренко (я заметил у него Станислава с мечами и Анну – оба ордена 3 степени, на колодках), потом – Львов, молодецки щёлкнув каблуками начищенных до зеркального блеска сапог. Я поздравил их с прибытием и выразил уверенность в успехе нашего предприятия, коль у меня есть такие боевые соратники.