Семён Афанасьев - Доктор 5

— Не таджики они. — Терпеливо повторил объяснение Ербол. — Язык весьма отдалённо похож. Это вообще, кажется, шугнано-рушанская группа…

От тонкостей языков персидской основы комитетский оказался далёк. С письменностью странных задержанных тоже вышел затык, поскольку «писать по-человечески они тоже не могли». Слава богу, один из них худо-бедно разбирал классическую письменность фарси, потому контакт, с грехом пополам, наладили.

В итоге, к моменту прибытия коллег «туриста», сам «турист» имел несколько исписанных листов и искрился каким-то энтузиазмом. Явно предвкушая какие-то «вкусные» перспективы либо варианты по работе.

Завидев внизу на склоне, в двух часах ходьбы, семенящих цепочкой своих, комитетчик, тем не менее, отозвал Ербола в сторону:

— Благодарю за сотрудничество. — И, к удивлению самого Ербола, протянул руку.

До этого, надо сказать, ни с кем за руку «турист» не здоровался, не прощался и благодарностей не выказывал.

— Как насчёт подписки? О неразглашении? — задержав руку Ербола в своей, комитетский принялся сверлить того взглядом. — Вы сейчас в курсе таких деталей, что о них вообще никому болтать не стоит.

— Да бог с вами, — флегматично поморщился в ответ Ербол. — Во-первых, только через моего командира. Через Кэпа, то есть. Вы мне не начальник, и лично вам я ничего не должен, скажите спасибо за помощь. Во-вторых. Эти ваши тайны устаревают со скоростью звука. Да и вы сейчас отправитесь вниз со своими, так? А мы будем охранять и коней, и контингент до нормальной погоды. Это ещё пару дней. Плюс, нам обратно — вниз пешком. Это ещё больше суток. — Увидев непонимание во взгляде, Ербол расщедрился на объяснение. — Обратно будем идти, не спеша. Ваши встретят нас в последней трети. Примут у нас контингент. Потом все шмотки. Это день. Мы себе одного коня оставим, это нормально и по правилам, — дополнительно просветил комитетского Ербол. — Коня внизу приколем, отпразднуем. Ещё же у них тридцать бочонков спирта, Кэп сказал, вы нам один оставляете… Это ещё день или два.

Не понятно зачем, в караване действительно ехало три десятка двенадцатилитровых канистр со спиртом. И одну штуку комитетский действительно согласился пожертвовать Кэпу и бойцам, поскольку кроме спирта в ней ничего не было (проверено коллегиально).

— Да я верю; но вы что, будете на морозе, на улице, жрать коня и пить спирт? — искренне изумился «турист», глядя на Ербола широко открытыми глазами.

— А что такого? — удивился в ответ Ербол. — У нас ваших зарплат нет! Коняга тысячу баксов стоит, если мясной и оптом!.. А такие, как тут, по полторы-две! — Кони действительно были упитанные. — Вам они всё равно не нужны. Ну вот куда вы их, если что, денете?

— Да на кой они, действительно, нужны? — наморщил лоб «турист». — Ну, в зоопарк отдадим, наверное! Какой-нибудь… Хотя нет. — Комитетский с трудом что-то припомнил и, наконец, родил. — Известим ветеринарную службу МинСельхоза. Они срочняком пришлют кого-то из своих, и примут этот «табун», пхы. Всё. Мы дальше — по своим делам. А лошади — головная боль МинСельхоза. Понятия не имею, что они с ними потом сделают. Может, и сожрут, как вы говорите.

— Ну видите, — пожал плечами Ербол. — Значит, нам одного конягу вполне отдать можете. Раз вам без надобности.

— А спиртягу зачем на улице жрать? — продолжил недоумевать комитетский. — Ну дойдите на базу, и уже потом — всё остальное, нет? Дом же рядом, рестораны?

— Какие рестораны, дядя?.. — посмотрел на «туриста», как на убогого, Ербол. — Вы знаете, какая у нас зарплата?

— Не интересовался.

— Ну и зря… В общем, на свежем воздухе, мясо свежее, — мечтательно прижмурился сержант. — Торопиться никуда не надо, горы, свежий воздух…

— Дурачки, что ли, — пробормотал себе под нос комитетский, теряя интерес к теме.

— Жёны-дети не теребят; для всех мы ж на задаче, — продолжал предаваться мечтаниям Ербол, не глядя на комитетского. — В отряде все с пониманием: пару дней точно искать и напрягать не будут, задача-то выполнена. Земля своя, бояться некого… Бдить не надо…

— Холодно на улице! — «турист» утратил, наконец, терпение от чужих фантазий. Далёких, как ему казалось, от реальности. — Вы что, на морозе вот так запросто…?

— Да какой мороз, — пренебрежительно отмахнулся Ербол. — Спешить же никуда не надо, воздух свежий. Дрова с собой… Спать же есть на чём, — пожал он плечами ещё раз.

Этот разговор, однако, буквально через месяц-два имел своё продолжение. Когда в двери квартиры Ербола в воскресенье, с утра пораньше, раздался звонок.

Открыв дверь и чертыхаясь (собирался раз за всё время подольше поспать), Ербол с удивлением обнаружил на пороге «туриста»:

— О, какими судьбами? — сержант посторонился, соблюдая принятые приличия и давая гостю войти. — Что стряслось? Вы по делу?..

Гость оказался вооружён литровой бутылкой ХЕННЕССИ и, чуть напряжённо оглядевшись на тесной кухне (жена и дети спят, квартира маленькая), сразу взял быка за рога:

— Обычно так эти беседы не ведутся. Но есть реальная возможность перейти к нам. По вашему же профилю, ничего из нового. Тем более, у вас язык, фарси.

— На кой это мне? — Ербол ничуть не заинтересовался предложением, в отличие от коньяка.

Который он разлил в стаканы, за неимением в кухне другой посуды. И с наслаждением принюхался.

— Вот зарплата. — Комитетский набил в своём телефоне цифру, в полтора раза превышающую доходы Ербола от министерства обороны. — Задачи будете решать наши. Числиться у нас. Но и по текущему месту тоже: в отряде будут думать, что вы только у них.

— Как бы внедрение наоборот? — нахмурился Ербол.

— Ничего компрометирующего, — чётко ответил комитетский. — В качестве глаза за товарищами, вы нам не нужны. Да мы и не особый отдел, такой хернёй заниматься, гхм-кхм… Просто, в рамках задач отряда, есть смежные задачи и нашей организации. Это действительно можно считать внедрением, и проходит это аналогично, за одним исключением: наши задачи никак не связаны с задачами министерства обороны. А ваша группа вскоре будет решать кое-что, имеющее отношение и к нам. И нам нужно иметь собственный взгляд на вещи. И возможность решить собственные задачи собственноручно, не делегируя их другому органу.

— Звучит не очень, — откровенно ответил Ербол, выпив коньяк до дна. — С душком предложение.

— Ничего из того, о чём вы подумали, — завёлся комитетский, опустошив свой стакан вслед за сержантом. — Давайте на примере нашей совместной операции?!

— Давайте, — милостиво разрешил Ербол, разливая по второй. И думая, что на громкое слово "операция" задержанные клоуны с той стороны и съеденный коняга никак не тянут.

— Вот какая задача была у вас? — комитетский отсалютовал в воздухе стаканом.