Андрей Посняков - Орда (Тетралогия)

Архивариус прямо воссиял лицом:

— Золотые слова, господин наместник! Вот и я говорю — ничего хорошего из подобного брака не выйдет, одно непотребство. В общем, вернулся наш богач домой, а молодая жёнушка — аж сразу с тремя!

— С тремя?! — неприятно удивился нойон.

— С тремя. Вот срам-то! Развели их быстро, по обоюдным искам. Линь Ханьцзы обвинил свою молодую супругу в распутстве и непочтении к мужу, а та его — в оставлении её на срок более трёх месяцев, что, по всем законам, также является весьма веской причиной для развода. Жёнушка отсудила дом, а вот денег — не очень-то много, по крайней мере все тогда судачили, что маловато ей и досталось.

— Так и сам Линь Ханьцзы, сменив имя на Ван Ли, жил вполне скромно, — добавил Фань. — А после его смерти случайно ничего не было найдено?

— Совсем ничего, — Сань Канжу покачал головой. — Так, какие-то крохи. А ведь этот Линь Ханьцзы был жутко богат!

— Значит, куда-то всё спрятал! — азартно промолвил Фань. — А не нашли — потому что плохо искали. Ведь наверняка искали! Та же Турчинай — ну не могла не искать!

Турчинай...

Баурджин вдруг подумал, что уже давненько не навещал салон весёлой и гостеприимной вдовицы. Не навещал... Кстати, что касается денег покойного мужа, так она их точно не нашла — в доме-то, честно сказать, бедновато, непохоже на особую роскошь.

Турчинай...

— Фань! — простившись с архивариусом, позвал князь. — Распорядись, чтоб заложили коляску.

К утопающему в цветах и яблонях особняку Турчинай Баурджин подскочил с размахом и шиком: чёрная лаковая двуколка, чистошёлковый балдахин, голубой, словно высокое летнее небо, обитые мягкой белой кожей сиденья, позолоченные спицы колёс. А кони? Что это были за кони! Запряжённая цугом шестёрка потрясающе красивых вороных! Пожалуй, и сам Будённый не отказался бы от таких коней!

Увидав вальяжно шествующего князя, слуги проворно распахнули ворота и бегом бросились к госпоже с докладом. Турчинай спустилась навстречу гостю с галереи — утончённо-красивая, словно изящная фарфоровая кукла. Длинный бежевый халат с широкими шёлковым поясом был заткан красными и голубыми цветами, в высокой причёске торчали золотые — с рубинами — шпильки. Чей-то подарок? Или осталось на память от бывшего мужа? Точнее сказать — от покойного мужа. Что же она ещё раз не вышла замуж, ведь такая красавица?! Или просто решила наслаждаться свободой?

— О, господин мой! — Турчинай, как всегда, пахла жасмином. — Какая радость заглянула в мой дом! Ну наконец-то!

Порывисто подбежав, князь нежно взял женщину за руку:

— Турчинай... Поверь, я не мог прийти раньше. Просто не мог.

— Знаю, знаю! — вдова погрозила пальцем. — Все государственные дела.

— А как там наш зимний сад? — хитро повёл подбородком князь. — Он, поди, уже — летний?

— О, нет, нет! В сад мы пойдём чуть позже, — Турчинай смеялась так ласково и мило, что как-то совсем не верилось в то, что о ней рассказывали. — Сейчас же попрошу на задний двор — у меня там собралось общество, очень приличные люди. Да ты их всех знаешь!

— Общество на заднем дворе? Ха! Я с удовольствием пообщаюсь со всеми, душа моя!

Задний двор особняка Турчинай больше напоминал благоухающий сад! Нежные мимозы, фиалки, декоративные папоротники, акации и, конечно же, розы. Через весь двор протекал неширокий ручей, в русле которого, однако, был насыпан искусственный островок, напротив которого, на левом берегу, располагалась обширнейшая беседка — на редкость изящная ажурная конструкция под золотисто-зелёной загнутой крышей. В беседке, за большим круглым столом, как раз и собралось общество, прочем, и на островке, на лёгком переносном креслице, с грустной улыбкою восседал задумчивого вида мужчина с чёрной бородкой и длинными нечёсаными патлами непризнанного поэта — этакий команданте Эрнесто. Шагах в десяти позади него, вверх по течению ручья, стояли три прелестные юные девы, богато одетые, весёлые, уж точно не наложницы, не танцовщицы и не служанки — чьи-то жёны, дочери или невесты.

— Готовьтесь, господин, Тань! — при появлении Баурджина хором прокричали девушки, пуская по течению небольшой бумажный кораблик.

быстро пробубнив, «команданте» наклонился, поймав руками кораблик. И тут же докончил фразу:

— Нечестно! Нечестно! — хором закричали прелестницы. — Не успели, не успели до конца прочитать!

— Да как же не успел, девы? — «Эрнесто» засмеялся неожиданно густым басом. — Мы ж так с вами и договаривались...

— Нет, не так! Не так! Так вот вы какой обманщик, господин Тань!

— Девушки! Господа! — подойдя ближе к беседке, громко воскликнула Турчинай. — Посмотрите-ка, кто к нам пожаловал?!

— Господин наместник! — народ высыпал из беседки и приветствовал нового гостя почтительными поклонами. — Как мы рады вас видеть здесь! Поиграйте с нами в поэтические расклады? Или лучше в мяч?

— Да-да, лучше в мяч! — три грации захлопали в ладоши. Ай, какие зайчики! — В мяч, в мяч, в мяч! Вот и наш поэт, господин Тань, тоже пойдёт играть, хватит уже тут сидеть.

— А, может, господин Бао Чжи, лучше перекинемся в карты? — предложил какой-то жизнерадостный толстяк, один из тех, кого князь частенько видел почти на всех приёмах, да вот только всё время забывал имя.

— В карты? — Баурджин удивлённо вскинул брови. — Вот не знал, что они у вас уже есть!

— Недавно напечатанные в мастерской господина Паня Ли, — хвастливо показывая колоду, рассмеялся толстяк. — Не успели ещё истрепаться.

Князь узнал даму, валетов, короля, остальные фигуры и масти оказались каким-то незнакомыми.

— Ну, вы играйте, а я рядом посижу, посмотрю. Привыкну, может, и сам перекинусь. Признаться, давненько не расписывал пульку.

— Ну вот, — с деланным неудовольствием Турчинай опустила руки. — В кои-то веки зашёл навестить почётный гость — а нате вам, сразу уж его утягивают — в карты. А не пора ли вообще поужинать, потанцевать?

— Потанцевать! Потанцевать! — прыгая, закричали девчонки. — Пора! Давно пора уже.

— Ну уж нет, — громко возмутилась хозяйка дома. — Танцы потом, сначала — ужин.

О, ужин удался на славу, как и всё в этом славном доме! Ужин, вино, танцовщицы, игры — Баурджин и не заметил, как уже наступил вечер. Гости расходились, во дворе зажглись разноцветные фонарики — красные, зелёные, синие — а вот ярко вспыхнули факелы: Турчинай вновь угощала несчастных бедных детей. Всё, как и всегда — омовение, молитва, ужин. И, наконец, зимний сад. Нет, точнее, летний.

Сбросив с себя халат, женщина обняла князя за шею, поцеловала...