Алиса Климова - Уроки ирокезского

– Уже приехал? – удивился я.

– Да, третьего дня уже как. Вы же, извините, почитай две недели в забытьи пробыли. И, откровенно говоря, я и не чаял, что на поправку пойдете, но организм ваш оказался крепок. Не иначе как спортом каким занимались вы изрядно, я, по чести, такую мускулатуру разве что у грузчиков с пристаней видал. Ну это мышцы…

– Я знаю, спасибо. Яков Валерианович, а что у меня с глазами? Я почему-то стараюсь, но открыть их не могу…

– Видать, не в полном забытьи вы и были, вон имя мое запомнили, это хорошо. А глаза я сейчас посмотрю, вроде ничего особо раньше не увидел – моего лица коснулись прохладные пальцы. – Да и сейчас не вижу, разве что… сейчас, мы вам веки немного промоем, похоже они слиплись… вот теперь попробуйте.

Попробовал. Левый глаз открылся, правый – частично. Действительно, склеились веки. Я попытался протереть глаз – и вдруг осознал, что рука мне не подчиняется. То есть поднять я ее не могу…

К приходу деда – а он вошел в комнатушку, где я валялся, где-то через полчаса – я уже закончил "эксперименты" со своим телом. Печальные эксперименты: шевелить я мог лишь левой рукой, а правая, как и ноги, существовали исключительно для комплекта. Головой я немного еще мог вертеть – но лишь немного поворачивая шею вправо-влево, поднять же голову – то есть наклонить шею – тоже не получалось. В глубине сознания даже промелькнула мысль, что напрасно я так с электричеством вольно обращался: глядишь, сейчас бы меня уже ничто и не волновало.

Однако вид деда – здорового, шумного – меня откровенно порадовал:

– Дед, отлично выглядишь!

– Александр… – как-то не очень уверенно обратился ко мне старик, – вы не могли бы уточнить, каким манером мне надлежит достать упомянутые вами гинеи?

Понятно, придется снова врать. Ну что, не впервой:

– Сам я никогда не видел, но, насколько я знаю, нужно потянуть на себя планку с левой стороны под подоконником в синей комнате, и ящик тайника сам выскочит. Там отец хранил детские "сокровища" свои, и две монеты по пять гиней, что выиграл в Английском клубе. Сами видите, Николай Владимирович, мне эти деньги сейчас очень бы пригодились: мои-то богатства, что не покрадены были, сгорели…

– Извини, внучек, уж больно ты неожиданно объявился. Да и телеграмма твоя…

– Какая?

– А… любезный Яков Валерианович послать распорядился. Я было решил, что из соседей кто шутковать затеял… вот: – он достал листок с телеграммой из кармана – "Дед пусть Терентий крыльцо песком посыпет не ходи гулять до часу пополудни Александр сын Владимиров". Я посмотрел – крыльцо с утра и взаправду ледком покрывается, а к часу как раз солнышко лед съедало. Кому как не соседям о том прознать-то? Но за телеграмму спасибо, мог и поскользнуться, твоя правда. А затем письмо от доктора пришло, в коем он просьбу твою про гинеи написал. Тут я и догадался, что может и взаправду Володя жив остался и сыном обзавелся: про гинеи-то эти даже дома только я один и знал.

– Но я же в забытьи был, доктор сказал…

– Доктор сказал, что ты и в забытьи все просил мне да какой-то девице телеграммы послать. Сулил, что иначе помрут те, кому телеграммы назначены. А что еще говорил, то Яков Валерианович уж письмом отписал. С письмом уж я и решил приехать, на внука нежданного глянуть. Но догадку-то проверить надо, ты уж не серчай… Поскольку по всему выходит, что наследство-то Володино теперь тебе передать следует. Имение я, правда, продал, но деньги сохранил. Не все – годов-то сколько прошло, никто же и не чаял…

– Сдается, что наследство это мне уж ни к чему будет: я же шевельнуться не могу.

– Безделица это, внучек, право слово. Меня, помнится, тоже о мачту приложило, что месяц членами шевельнуть не мог, а всяко поправился. Мы, Волковы, крепки телом, и ты на поправку пойдешь. Я тогда тебя нынешнего даже старше был, а у тебя дело и вовсе молодое…

Хотелось бы. Потому что в положении лежа можно если и наделать чего, то только под себя. Хорошо что говорить могу: при нужде Наталью-то позвать без голоса и не вышло бы. А так получалось себя даже в чистоте сохранять. И отдельное спасибо трудолюбивым китайцам: оказалось, что купленные мною перед отъездом бамбуковые трусы и стираются легко даже простым мылом, и сохнут быстро. С футболками оказалось несколько хуже: без кипячения с щелоком выглядели они уже несвежими даже после стирки. Хотя оно и понятно: пожмакать в мыльной воде – это еще не выстирать…

Все же жизнь в богатстве и роскоши развращает: привычка ежедневно менять белье и принимать по крайней мере душ при невозможности это сделать резко отрицательно влияет на характер – ну и на мыслительные способности в целом. Всего через четыре дня я, увидев входящую в двери новую посетительницу, не нашел ничего лучшего, как поприветствовать ее простыми словами "о наболевшем":

– Солнце мое, сделай доброе дело, синтезируй перкарбонат натрия, хоть полфунта для начала…

– Извините… это вы господин Александр Волков?

– Да, это я…

– Перкарбонат натрия… а вам зачем? Это же очень неустойчивая соль.

– Мне гипохлорид не нравится, он него дух тяжелый, да и портит он ткань…

– Гипохлорид? А он зачем? И причем тут ткань?

– Белье отбеливать… Камилла, ты же живая!

– Я… мы получили вашу телеграмму, она на самом деле помогла не совершить опасную ошибку и я приехала вас отблагодарить… только я вас не знаю. Если это возможно… почему вы прислали эту телеграмму? И как вы вообще узнали…? Доктор! Яков Валерианович!

Очень вовремя я вырубился: врать не пришлось. Потом, конечно, придется… может быть, а пока все всё забыли.

Ну то есть почти все и почти всё: Камилла кое-что забыть не могла по определению. Поэтому я не очень даже и удивился, когда уже через час она снова появилась в моей комнатушке:

– Извините, Александр Владимирович, я хотела только спросить: а вам в каком виде перкарбонат желательно получить? И как скоро? Если в растворе, то он очень быстро разла… испортится, а как его без лаборатории просушить, я не знаю. Дома, думаю, я смогу его выделать… фунт, говорите вам нужен?

– Камилла, ты не представляешь, как я счастлив, что… Извините, Камилла Григорьевна, забудьте вы про эту химию… то есть про перкарбонат. Это вовсе не срочно… вдобавок можно стабильность кристаллической формы резко повысить с помощью ингибиторов. Если я правильно помню, лучше всего натриевой солью этилендиаминтетрауксусной кислоты… или динатриевой? Забывать уже стал.

– Как вы говорите? – я даже не понял, откуда в руках Камиллы появилась небольшая записная книжка и карандаш. – Этиленамид…

– Этилендиаминтетрауксусная кислота. Получается если этилендиамин обработать хлоруксусной кис…

– Александр Владимирович!