Алиса Климова - Уроки ирокезского

– Федосей, а не завалялся ли у тебя в литейке миттель?

– Валерия Ромуальдовна, обижаете! Откуда у нас – и миттель? Цицеро, гроб-цицеро… терция есть, потом парангон… – мастеровой прикрыл глаза, поводил руками, как бы открывая ящички шкафа со шрифтовыми формами. – А ведь должен быть и миттель, как пить дать, в шестом ящичке небось миттель и лежит! Просто никогда мы его не трогали еще…

– Проверь. И – сколько у нас гарта сейчас набралось?

– Да уж немало, пудов уж с дюжину, больше даже. Тут как Савватей новых чушек привез, так гарт ни разу его и не трогали, с них шрифты лили.

– Миттель проверь. И если найдешь – весь гарт пустить на выработку миттеля. Сразу начинайте, завтра с утра… нет, как первую кассу выделаете, так сразу в набор отправляй.

– А что набирать будем?

– Книгу… да, "е оборотное" заглавную литеру в четверном числе сделай. И Харитона сюда, живо!

– Опять с рамками?

– С картинками. Предупреди его: если хоть раз выпьет, пока все не закончит – выгоню. А за две недели все сделает – жалование на трояк подниму. Ну беги, что стоишь! И всем скажи: за месяц управимся – каждый прибавку получит. Полтора рубля – обещаю. Беги!

Домовладелец – это звучит гордо. Правда это только звук гордый такой, а суровая реальность всю гордость куда-то смывает. Я бы даже сказал, куда – но до унитазов пока еще Царицынская цивилизация не дошла. У меня была теперь своя совершенно отдельная комната – площадью метров в шесть, если печку не считать. Если же считать, то даже меньше, потому что перед печкой с метр площади приходилось держать свободным.

Еще в комнате было окно – в которое можно было даже глядеть, но в качестве источника освещения его было явно недостаточно. То есть оно позволяло не спотыкаться о плотно расставленную мебель – но не более того. Стекло-то нынче недешевое, а если его еще и в два слоя ставить – совсем разорение выйдет…

Хорошо помня Динины привычки, я попросил Терентия купить даже не столик, а обычную для этого времени "домашнюю парту" на одно лицо. Ее как в гимназии учили писать сидя за партой, так она и научилась писать строго на наклонной поверхности. Я еще тогда удивлялся: на парте пишет – просто загляденье, а если ее посадить за стол, то почерк любого врача двадцать первого века по сравнению с тем, что у нее получается, каллиграфическим покажется. Ну а мне почерк нужен не просто разборчивый, а эталонный, как в прописях – и за это не жалко и пяти с половиной рублей, сколько эта "парта" и стоила.

А на остальные деньги Терентий купил Диану вместе с тильбери. Мне пока они не нужны, но для деда лошадка будет очень кстати, да и если просто привезти чего, своя лошадь очень удобна. Домов-то без конюшни сейчас практически не бывает, так что есть куда скотинку поставить. Да и "каретный сарай" во дворе простаивать не будет…

Дед на лошадку отреагировал с некоторым сомнением: похоже, решил, что у меня не только тело, но и голова "сознанию не подчиняется". Хотя если смотреть в перспективе… Вероятно, эти соображения и подвигли его на присутствие при "начале работы" новоявленной "секретарши". И, сдается мне, мои инструкции поначалу лишь утвердили его во мнении о некоторой "неисправности" у меня в башке:

– Дина, вы сейчас будете записывать почти все, что я буду говорить. Писать будете дословно ровно до тех пор, пока я не скажу слово "стоп". Само это слово тоже писать не надо, а просто после него вы перестаете записывать и начинаете просто слушать меня. Понятно?

– Да…

– Отлично. Еще будет одно такое слово: "абзац". Его тоже писать не надо, просто следующее слово вы начинаете писать с красной строки. Другое такое слово, то есть даже фраза, будет "по буквам" – после нее я буду слово, одно слово диктовать именно по буквам – просто будет немало слов, вам незнакомых, иностранных…. имен в основном. А сейчас вы заправьте ручку, на отдельном листе бумаги напишите ей пять раз подряд "Отче наш". Я знаю, что вы молитву знаете, и диктовать ее вам не буду – сами напишите, но к этой ручке немного привыкнуть надо. Пишите… Написали? Почувствовали, чем эта ручка отличается от обычной?

– Ее макать не надо…

– Ну, если у вас только это оказалось непривычным, то хорошо. Сейчас вы открываете тетрадь и начинаете записывать, причем сразу с третьей страницы, первые две оставьте пустыми. Да, вот еще: когда у вас на странице останется места всего на пару строк, вы мне кивните: я же не вижу, где вы пишите, а на перелистывание и подкладку линованного листа какое-то время надо. Я ваш кивок увижу и буду диктовать помедленнее, договорились?

– Да.

– Вот и хорошо. С начала третьей страницы в середине строки пишите: "Ураган", абзац. Среди обширной по буквам канзасской степи жила девочка по буквам Элли…

Конечно, я смотрел именно на Дину – точнее, на ее склонившуюся голову. Мне же не видно, сколько места на странице занимает уже продиктованный текст. Но краем глаза я смотрел и на деда, и это было очень интересное зрелище. Дед порывался встрять еще тогда, когда я Дину инструктировал, но он удержался. А теперь, когда я "диктовал" – а по сути дела очень быстро зачитывал на память текст прекрасной сказки, он поначалу дернулся – видимо хотел сказать, что "надо бы помедленнее", и даже привстал со стула – но увидел, как эта девица пишет, и сел обратно. С глазами, в которых явно читалось, что обладатель оных увидел чудо…

Ну да, вообще-то чудо, просто я к нему уже привык. А для деда такое оказалось в новинку. Так что он, посидев еще минут пять, тихонько встал и ушел. А я продолжал диктовать. И занимался этим почти без перерывов часа четыре – за которые эта девица записала больше четверти книжки.

Честно говоря, для меня это было все же непросто, я уже через полчаса я произнес заветное слово "стоп", а затем немного изменил задание:

– Дина, мне просто трудно все время на вас смотреть, так что я глаза закрою, а вы, когда страница будет к концу подходить, просто скажите вслух слово "страница"… Договорились?

– Да.

– Тогда продолжим…

Когда я окончательно выдохся и открыл глаза, то увидел примостившуюся на "дедовом" стуле Наталью, сидевшую тихонько и почти не дыша слушавшую "мою" сказку. Ее дед нанял на роль сиделки (за огромную сумму в семьдесят пять рублей за месяц). Еще он собирался нанять кухарку, прислугу "по дому" – но у меня уже были несколько иные планы. И я, закончив "творческий порыв", их не преминул озвучить:

– Так, Дина, на сегодня всё. Завтра с утра вы, как секретарь, сначала отправитесь в Нобелевский городок, там найдете и приведете мне сюда Старостину Дарью Федоровну. Деньги на извозчика я вам дам, но вы ее привезете именно на извозчике – в противном случае я деньги мало что обратно отберу, но и из оклада столько же вычту: я не хочу, чтобы госпожа Старостина подумала, что у меня даже на извозчика денег нет. А затем…