Алиса Климова - Уроки ирокезского

С солдатами и младшими офицерами на самом деле проблем уже не было. То есть проблема была, но несколько специфическая – куда их девать? Закон "О всеобщей воинской обязанности" вводился "постепенно": собственно "обязательный призыв" должен был начаться с одиннадцатого года. Но "предварительные условия" уже действовали, и одним из этих условий был прием в высшие учебные заведения исключительно отслуживших минимум год в армии. Выпускник гимназии или реального училища мог – совершенно добровольно – записаться в армию прапорщиком, и такой прапорщик назначался учителем для неграмотных солдат. Крестьянин тоже мог записаться в армию – солдатом, конечно, и уже на полных два года. И тоже пока совершенно добровольно, вот только "в колхозники" не отслуживших теперь не брали.

Колхоз – тоже дело добровольное, однако крестьяне уже успели осознать, что во-первых, в колхозах народ не голодает принципиально, а во-вторых там можно заработать "очень много денег". Потому что трактора, удобрения только колхозам давались, а обычная белоярка – если ее сеять на удобренной, хорошо вспаханной земле и поливать в нужное время – может и двадцать центнеров с гектара выдать. В любом случае урожаи в колхозах раза в два, а иной раз и в три превышали "единоличные", к тому же и зимой работа оплачиваемая всегда находилась – так что в армию уже образовалась очередь.

По мнению Славы все же основным стимулом записи в колхозы стали все же жилые дома, которые колхозникам строились. "Стандартные коробки" из кирпича восемь на восемь метров с черепичной крышей плюс хлев на пару коров и сарай для сена – но нынешний крестьянин чаще жил в "лубяной" избушке площадью метров в шестнадцать, а то и меньше, так что такой дом воспринимался как настоящие хоромы. А так как "с пятым ребенком" (иногда и с четвертым) в доме поднимался – за "казенный счет" – и второй этаж… в принципе, колхозник и сам мог его выстроить, по деньгам это было довольно доступно… В общем, очередь в колхоз – это хорошо.

Ну а поскольку колхоз – дело принципиально добровольное, в некоторых местах их так и не появилось – например в Финляндии. Что было очень понятно: финский крестьянин в основном на хуторах живет, ему "объединяться" с соседями просто несподручно – а дом у него и без казенного строительства неплохой. Но и без колхоза с крестьянина можно пользу поиметь – если у государства есть что крестьянину такому предложить. В Сердоболе появился небольшой заводик по выпуску лигроиновых тракторов, небольших, с мотором сил в десять. И эти трактора все шли на финские МТС – а за их использование с крестьян брали "натурой" исключительно. То есть главным образом молоком, но в открывшиеся во многих поселках "сельхозфактории" (именно так, по-русски, их и называли) финские крестьяне в сезон с удовольствием и лен несли, и овощи, и прочий свой продукт. Не очень-то разнообразный, но на второй год работы МТС продукта стало уже довольно много, что позволяло, по крайней мере, Петербург снабжать с меньшими проблемами.

Главное же – осенью появились средства и на содержание "расширенной армии", и на строительство сразу многих заводов и городов. В начале сентября в Америке, как я и ожидал, произошел "биржевой кризис". То есть я его раньше ждал, но год на год не приходится – и в этот раз там все рухнуло лишь в начале осени. Почти рухнуло: все же Генри решил мне довериться. Еще бы: землетрясение в Сан Франциско я предсказал по нынешним временам "абсолютно точно". Забавно, что благодаря тому, что я написал в книжке для Генри, последствия этого землетрясения оказались менее катастрофичными: Роджерс видимо "провел воспитательную работу" среди знакомых страховщиков, а по их примеру и остальные подсуетились, и во все страховки "от пожара" был включен пункт, что "пожар в результате землетрясения не считается пожаром" – так что владельцы рухнувших домов не бросились их массово поджигать.

А о кризисе я узнал из звонка, причем Генри, несмотря на предупреждение, позвонил в два часа ночи. Хорошо, что я еще не спал, так что звонок никого не разбудил – но и разбуди он меня, я бы не обиделся. Потому что звоночек оказался довольно прибыльным:

– Алекс? Извини, но у меня на самом деле очень срочный вопрос. Ты говорил, что если я не успею собрать нужное количество денег, то ты дашь некоторую сумму…

– Генри, я же предупреждал… но дам. Сколько надо?

– Да, предупреждал, и я даже собрал пятьдесят с лишним миллионов. Но если вдруг – я понимаю, что у тебя тоже может лишних денег не быть сейчас, и я буду рад хотя бы десяти миллионам – но если вдруг у тебя найдется миллионов… сто пятьдесят-двести, то прибыли пополам.

– Сколько?

– В худшем случае пять процентов годовых я обещаю и за год все верну, а если все получится как я думаю, то минимум сто процентов за полгода. Это на двоих…

– Пятьдесят процентов за полгода… это интересно. Через полчаса звони в Экспортно-Импортный банк Нью-Йорка, скажешь им куда перевести деньги. Тебе деньги в каком виде нужны?

– Не понял… а в каком они бывают?

– Ну, допустим, пятерками и десятками бывшими в обращении, с номерами не подряд – усмехнулся я. – Тебе пополнить кассы банков или скупить акции?

– Миллионов двадцать хорошо бы в кассы, а остальное…

– Понял. Двадцать миллионов бери сразу, а остальное – переведут на указанные тобой счета. Но только все же полчаса подожди, я им сам позвоню. Или… Бариссон там рядом?

– Да.

– Передай ему трубку, сейчас все решим.

Через неделю Генри оказался владельцем пенсильванской железной дороги, еще одной сталелитейной компании, самых крупных медных рудников… Паника – она такая, очень быстро начинается. И очень быстро проходит, поэтому Генри, подсуетившись в самый острый момент, пригреб собственности более чем на миллиард. Должен сказать, что абсолютная честность по отношению к партнерам в бизнесе – даже если это бизнес по очистке почтовых вагонов от перевозящихся в них денег – у Генри сомнению не подвергалась. Та что то, что "мои" двести миллионов (к сожалению, рублей) принесли всего триста из приватизированного Роджерсом, я оспаривать даже не собирался. Да, уверенный в завтрашней "подпитке", он в первый же день паники потратил и сотню миллионов долларов со счетов Стандард Ойл и ЮС Стил, но моими переводами он лишь подгреб остатки с панических распродаж, а не покрывал недостачу – так что все получилось честно. Но и полтораста миллионов долларов – то есть триста миллионов рублей – вполне приличная прибыль за неделю. А если учесть, что теперь у Генри появился миллиард наличными, чтобы начать выкупать мои торговые сети…

Нельзя был жадным. Нужно брать столько, сколько дают – если дают просто так. А Генри именно "за просто так" деньги и платил. Я написал для него еще одну книжку – совсем не художественную, так что Роджерс был в курсе реальных перспектив скупаемых сетей. Но у него теперь был серьезный шанс договориться с Рузвельтом насчет Центрального банка – и он счел нашу сделку честной. Миллиард наличными, на миллиард – поставки станков, оборудования и кое-какого сырья, семь миллиардов в рассрочку на срок до десяти лет и контракты на три миллиарда закупок русских товаров – тоже за десять лет. А с такими деньгами можно уже строить счастливое будущее. Светлое – и, похожее, все же социалистическое. Осталось лишь объяснить главным "строителям", что именно я понимаю под этим словом…