Алиса Климова - Уроки ирокезского

Скорее, шурин "покупал" расположение страны целиком, и в первую очередь расположение армии. Когда эквадорцы решили захватить на Севере земли с каучуковыми плантациями, их солдаты неожиданно для себя узнали, что в Перу у солдат пушек больше, чем у эквадорцев винтовок. То есть им так показалось, потому что Руди привез всего две сотни пушек ("в подарок шурину на свадьбу для защиты каучуковых угодий"), причем пушки оказались русскими. Небольшими, но все же…

Вместе с пушками Руди привез и несколько дюжин "инструкторов", два десятка рабочих со странной профессией "сварщик" – но рабочие эти именно сварили из так же доставленных из России готовых деталей пять дюжин речных катеров, на каждый из которых ставились по две пушки. И по пять пулеметов, так что армия того, кто все это ей подарил, очень зауважала. То есть Никиту Обухова зауважала: Руди почему-то настоял, чтобы о его роли в этих поставках Никита и упоминать не смел.

А затем Никиту зауважала не только армия, ведь для обеспечения многочисленных уже морозильных фабрик топливом, деревом для упаковки, прочими нужными вещами Обухов выстроил железную дорогу вдоль всего побережья. И еще одну – с побережья в Амазонию. А еще – две дороги, соединяющих вторую с новыми, так же выстроенными Никитой, медными рудниками. Завуажали его, конечно, не только и не столько "за дороги" – скорее местная "аристократия" отметила, что Обухов стал самым богатым человеком в стране. А уж среди работников его довольно многочисленных предприятий Никита пользовался невероятной любовью за то, что он (по весьма настойчивым советам того же зятя) предоставлял своим рабочим неплохое жилье, платил по местным меркам более чем прилично…

Задним умом Никита понимал, что Руди, по сути дела, его руками строил целую промышленную империю. Зачем – было не очень понятно, ведь зять ни малейших претензий на растущее богатство не выставлял даже. Но когда он сунул Никите небольшую книжонку в красной кожаной обложке, до Никиты кое-что стало доходить.

А теперь президент Республики Перу из окон вагона внимательно рассматривал то, что, возможно, и ему предстоит вскоре выстроить. Не здесь, а там, на Родине. В Перу.

Девятнадцатый год начался почти так же, как и восемнадцатый. Не совсем так же: по радио народ с Новым годом поздравил не я, а Первый секретарь Канцелярии Иосиф Джугашвили. Имел право: все же его книжка про социализм народу очень понравилась, да и мне – тоже. Иосиф в ней простым и доступным языком объяснял, что "кто не работает, тот не ест", "каждый получает пропорционально нанесенному его трудом экономическому эффекту" и что "каждый сам себе кузнец своего собственного счастья". Или "сам себе злобный буратина" – однако это как раз от каждого "каждого" и зависит. Но, главное, что "государство – не дойная коровка", сопли всем вытирать не должно и не будет, а основной заботой этого самого государства является наблюдение за соблюдением законов и пресечение любых попыток получить доход нетрудовой. С кратким, но впечатляющим перечнем методов такого пресечения.

В новогодней речи Иосиф (кроме собственно поздравления) вкратце перечислил достижения года уходящего и наметил цели года грядущего. С грядущим-то просто: сделать всем хорошо, а с уходящим…

В целом и там было неплохо. Мне (естественно, очень даже не в одиночку) удалось запустить довольно много "настоящих" заводов. Например, в Минске начали работать два индустриальных гиганта: тракторный и автомобильный. Грузовик изначально проектировался десятитонным, для работы в карьерах в основном, и для него я "воспроизвел по памяти" коробку, которую мы (пару жизней тому назад) с Вилли Фордом придумали для таких машин. Очень важная, кстати, деталь: от коробки "на бронетранспортере" она отличалась тем, что позволяла груженой восемнадцатитонной (самобеглая телега и пустая оказалась не очень легкой) машине карабкаться из карьера вверх по уклону до пятнадцати градусов, но в то же время по ровной дороге без груза неторопливо пылить со скоростью в восемьдесят километров. И при этом для переключения скоростей водителю не требовалось быть сильнее клайдесдейла…

Наверное, у меня все больше просыпалась "тоска по прошлому будущему" – и рядом с подмосковной деревенькой Ликино на шестидесяти гектарах поднялся самый большой в России автобусный завод. И самый большой в Европе (да и в мире тоже), и на заводе уже начался выпуск трех моделей автобуса. Городской (я его нарисовал, вспомнив московские "прототипы"), междугородный (а тут мне вспомнился львовский, "круглый", стоявший в гараже Федоровского института в качестве "места отдыха" водителей и механиков), и "служебный" (на полметра ниже и уже "городского" и длиной семь метров вместо двенадцати).

То, что автобусы потребовали трех сборочных линий, никого особо и не напрягло, ведь машины даже идейно были разными: городской – с низким (относительно) полом, междугородный – с отсеками для багажа под салоном, "служебный" же, хотя и имел двадцать четыре сидушки, как и городской, мест "для стояния" не предусматривал – да и дверь в нем была всего одна. Ну а так как "планируемая потребность" тоже была… разная, то на первой линии планировалось выпускать минимум двадцать тысяч машин в год, на второй и третьей – тысяч по десять. Но это – когда-нибудь в будущем, хотя и недалеком, а пока хорошо что первые машины уже побежали по дорогам. С собственными же ЛиАЗовскими моторами (мой "ЯМЗ"-шестерка на больших автобусах и четырехцилиндровая версия на "служебке").

Как побежали и автобусы завода в Благовещенске (правда, те делались с новым "зиловским" бензиновым мотором на полтораста сил): специфика дальневосточных машин заключалась в том, что им предстояло ездить большей частью по бездорожью и "в холодное время года". Впрочем, Благовещенский завод был даже не очень-то и "автобусным": дальневосточный "филиал" ЗиЛа автобусов собирался строить по пять тысяч в год, а самосвалов ЗиЛ-130 уже собрал восемь тысяч, причем всего за десять месяцев работы.

Последним проектом бессменного дальневосточного наместника и генерал-губернатора Маньчжурии Евгения Ивановича Алексеева все же стал не этот завод, а канал из озера Кизи в Татарский пролив. Хотя канал вроде и далеко от Маньчжурии находился, но был именно детищем Алексеева просто потому, что для рытья его именно Алексеев нанял, привез, а затем увез обратно почти сотню тысяч китайцев. Кормил-поил их и за работу платил тоже Алексеев из Маньчжурского бюджета. Для него выгода (маньчжурская) была проста: навигация по Амуру до океана увеличивается недели на три в году, а за три недели можно очень много чего полезного вывезти. Особенно в Америку: янки, успевшие прилично подзаработать на европейской войне (хотя и на порядок меньше, чем в моих "прошлых жизнях"), с удовольствием меняли дешевый маньчжурский фаянс на продукцию стремительно терявших заказы машиностроительных заводов, а на судах по Амуру можно перевезти куда как больше раковин, унитазов, кафельной плитки, копеечной посуды и прочего подобного добра, чем пропускали местные железные дороги к портам Желтого моря. Да и дешевле так возить, даже с перегрузкой с речных на морские суда в Комсомольске: основной порт Маньчжурии Дальний был мелковат, а в Комсомольск ходили и сухогрузы на двадцать пять тысяч тонн.