Юлий Буркин - «Битлз» in the USSR, или Иное небо

– А на самом деле?

– Ну… Я ведь несколько лет был американским миллионером, и когда меня отозвали назад в Россию, советскому правительству было просто непонятно, что со мной делать. Вот и отправили подальше – с глаз долой.

Джон с пониманием покачал головой:

– Американское правительство часто поступает также.

– Естественно, – согласился Термен. – Ну, я не жалею, это была хорошая школа жизни. Обиднее, что из Штатов я вывез целый паром своих новых изобретений, думая помочь этим советской Родине… Но их так и не растаможили. Говорят, мои уникальные электроприборы очень долго гнили в порту под брезентом, а потом всё было растащено на «цветмет». Ну, на переплавку металла.

– Ужасно, – высказалась Йоко. – Ваша жизнь просто ужасна.

– Что вы, девушка, – улыбнулся Термен лучезарной улыбкой. – Моя жизнь прекрасна. Ведь жизнь – это события и переживания, а того и другого у меня было на десять обычных жизней. И если я о чем-то по-настоящему жалею, так это о том, что мне пришлось бросить мою американскую жену Лавинию. Мне всегда нравились брюнетки, а кто может быть брюнетистее негритянки? Она была прелестна и грациозна как богиня. А уж как мы любили друг друга… Впрочем, блондинки мне тоже нравятся, – заявил он, кокетливо глянув на Линду. – Но тогда уж такие, как вы, – с белой-белой, совсем не загорающей бархатистой кожей…

– А сколько вам лет? – попыталась осадить его Линда.

– Каких-то восемьдесят четыре, – откликнулся Термен. – И я работаю над тем, чтобы стать если не бессмертным, то самым успешным среди долгожителей.

– А вы могли не уезжать тогда из Америки? – спросила Йоко.

– Нет, не мог.

– Не давали вид на жительство, – понимающе кивнула она.

– Что вы! Я когда свои системы сигнализации в главных американских тюрьмах установил – в Синг-Синге и Алькатрасе, – мне правительство Штатов ноги целовать готово было…

Между прочим, азиатки – это особая статья моих симпатий, – доверительно сообщил Лев Сергеевич. – Особенно японки с пышными формами… Такими прелестными, как ваши…

– Почему же тогда вы уехали? – продолжила допрос Йоко, пропустив комплимент мимо ушей.

– Так ведь я и попал туда, и миллионером стал, и женился – все по поручению НКВД. А потом мне дали новый приказ, и я не мог его нарушить.

– Так вы ехали домой за наградой? – презрительно поджала губы японка.

– О нет, – покачал головой Лев Сергеевич. – Я понимал, куда еду. Все, кто тогда возвращался в Россию из-за границы, попадали в лагеря, я прекрасно знал об этом. Ну, говоря по совести, была у меня надежда выкрутиться. Но не вышло, не вышло.

Тем временем в упомянутом Терменом Нью-Йорке глава концерна «Sony ATB» Лесли Грейд ходил по своим необъятным апартаментам и пинал стулья. Он был взбешен, но у него еще не было нужного номера телефона, чтобы слить свое бешенство по проводам.

Вчера в десять часов вечера некто позвонил в офис концерна и на плохом английском сообщил его секретарше, что на концерте в России «Битлз» имели наглость петь свои песни.

– Мерзавцы! Сукины дети! – ругался Грейд.

В глубине души он отлично понимал, что это нелепость – не позволять авторам без чьего-то разрешения петь свои собственные песни, и что он – не более чем отвратительная пиявка, паразитирующая на чужом таланте. (Только одна «Yesterday» приносила его фирме более ста тысяч долларов в год чистой прибыли.) Но с тысяча девятьсот пятьдесят пятого года, когда он занял эту должность, он научился врать самому себе, что занимается благородным делом защиты авторских прав и честно работает в поте лица.

Наконец в кабинет вошел его референт Боб Грант и подал Грейду лист бумаги с добытым им номером Министерства культуры СССР. Грейд холодно улыбнулся и закрыл глаза, накапливая свирепость для разговора.

…Бронислав Вепрев как раз в это время сидел в приемной Петра Ниловича Демичева, готовясь получить за вчерашнюю выходку справедливый нагоняй, потом августейшее прощение и со следующего дня продолжить работу с «Битлз». Все проходило по давно обкатанному сценарию. Демичеву уже позвонили серьезные люди и похлопотали за Бронислава, намекнув, что погладить против шерсти его, конечно, следует, но только один раз и не слишком жестко. В результате все сохраняли лицо.

Секретарша Марина услышала короткие звонки межгорода.

– Алло? – отозвалась она.

От услышанного глаза ее округлились, она покраснела, потом побледнела и, сказав, наконец: «Ноу», – бросила трубку.

– Бронислав Валерианович, – дрожащим голосом проблеяла она. – Там какой-то ненормальный кричит не по-русски, говорит, «ду ю спик инглиш», а я немецкий изучала. Помогите, пожалуйста. Он, наверное, сейчас опять звонить будет.

Так и случилось. Но на этот раз трубку взял Вепрев.

– Какого дьявола, черт вас подери, вы отключились?! – услышал он низкий хриплый голос.

– Приемная Министерства культуры СССР, – сухо отозвался Бронислав. – Слушаю вас.

– Нет, это я хотел бы вас послушать! Услышать ответы на свои вопросы! Как вы допустили, что группа «Битлз» в корыстных целях использовала на вашей территории собственность нашей корпорации?!

– Какую собственность? – удивленно спросил Бронислав, прекрасно понимавший, о чем идет речь.

– С кем я говорю?! Это министр?!

– Нет. А с кем говорю я? – в свою очередь поинтересовался Бронислав.

– Дайте мне министра! Скажите ему, что с ним желает побеседовать Лесли Грейд, «Сони АТВ», Нью-Йорк.

– Минуту. – Вепрев закрыл ладонью микрофон. – Марина, передай шефу, что звонят из Америки, грозят скандалом из-за нарушения прав.

Марина вдавила клавишу на пульте и что-то прошелестела в микрофон.

– Заходите, – сказала она Брониславу и испуганными глазами показала на министерскую дверь.

Демичев кивнул Вепреву и сунул в руки трубку:

– Спроси, сколько он хочет.

– Мистер Грейд, – продолжил разговор Вепрев уже отсюда, – господин министр Демичев спрашивает, собираетесь ли вы выставить нам счет в виде штрафа за нарушение ваших прав?

В трубке молчали. Лесли Грейд оценивал реакцию собеседника, свои шансы на получение от диких азиатов компенсации и прогнозировал выгоды от сотрудничества с Советами, а также потери – в случае, если он будет сильно давить.

– Нет, – наконец ответил он тоном ниже. – Так вопрос пока не стоит. Но если в дальнейшем они будут использовать контент принадлежащего нам каталога «Северных песен», я буду вынужден подать в суд. Сейчас расценивайте мой звонок как предупреждение.

Вепрев перевел. Демичев кивнул:

– Хорошо, скажи, мы принимаем его меморандум к сведению.

Собеседники вежливо распрощались.

Вепрев с удивлением заметил, что все это министра вовсе не озаботило, а, даже наоборот, обрадовало. Демичев снял очки, что-то довольно бормоча, с улыбкой протер их, затем нацепил обратно на нос и строго воззрился на Бронислава.