Юлий Буркин - «Битлз» in the USSR, или Иное небо

Они шли за Михаилом Николаевичем по вытоптанной дорожке вдоль главной и единственной улицы деревни Буркин-Буерак. Справа и слева высились сугробы в половину человеческого роста и выше, Линда ахала и под собачий лай из-за заборов фотографировала все подряд, как на экскурсии в индейскую резервацию. Пол, как мог, подыгрывал ей, однако на его лице, как и на лицах остальных «битлов», все чаще появлялось задумчивое выражение.

Слева раздались шум, кудахтанье, хлопанье крыльев, и Бронислав явственно осознал, что сейчас с ними приключится какая-то неприятность. Он уже свыкся с их неумолимой периодичностью.

В паре шагов от них в последних лучах нежаркого зимнего солнца грелись гуси, куры и один внушительных размеров индюк. Линда решила сделать снимок здоровенного матерого гуся анфас, забыв о правилах безопасности на сафари.

– Цыпа-цыпа-цып, – заворковала она ласково и сделала кистью такое движение, будто сыпет корм. Приблизилась к гусаку вплотную, села перед ним на корточки и… Ослепила вспышкой!

Гусь сначала просто не поверил в происходящее. Он обернулся к своему гарему. Пернатые одалиски потупились, не смея видеть позора властелина. А вот индюк издевательски закулдыкал, тряся мясистыми брылями.

Гусь медленно повернулся к Линде. Она наконец почувствовала неладное. Она протянула вперед ладонь и сказала:

– Ладно, ладно, чего вы, мистер…

Гусак два раза копнул ластами снег, пригнул голову и с шипением бросился на обидчицу. Линда завизжала и побежала вперед по дорожке. Гусь гнался за ней.

– Брось камеру! – крикнул Ринго.

Гусь настигал. Линда послушалась и швырнула фотоаппарат на снег в надежде, что гусь притормозит и обратит свою ярость на него. Но гусь был не так глуп и скорости не сбавил.

Пол и Джон согнулись от смеха, Ринго и Вепрев наблюдали за ситуацией с тревогой, но не знали, как поступить, и только Джордж и Михаил Николаевич кинулись вдогонку, выкрикивая:

– Кыш! Кыш!

Линда пересекла маленький деревянный мостик через овраг, повернула и скрылась за сугробами. Буркин добежал до мостика, резко остановился сам и схватил за руку Джорджа.

– В чем дело?! – крикнул, подбегая, Пол. – Почему встали?

Подошли Вепрев, Джон и звукооператор с приятелем.

– Там уже не наша территория, – запыхавшись, виновато ответил Михаил Николаевич. – Там буераковские, мы враждуем уже семь поколений, деремся по праздникам стенка на стенку.

– Эй, буераки, уши на ср…ке! – крикнул он в сторону противника. – Отдавайте мадам!

– Хрен вам, буркинам! – отозвались с вражеской территории.

Буркин тяжело вздохнул:

– Биться придется. Один на один. Мистер Маккартни, мне очень жаль, надеюсь, вы занимались боксом в Англии, колыбели этого мужественного вида спорта?

Все посмотрели на Пола. Он побледнел.

– Это же, – запинаясь, начал он, – это же киднеппинг! Это запрещено международной конвенцией! За это судят и сажают! Да они хоть знают, кого они взяли в заложники?! Впрочем, лучше пусть не знают. – Он перевел дух. – В конце концов, мы подданные иностранного государства. Что это за пещерный способ выяснения отношений?

Все молчали, глядя в сторону.

– Ладно, – сказал Пол. – Я готов. Со времен Гамбурга я не получал ни от кого по сопатке. Но я готов. Тем более за Линду.

– Не надо, Пол, – сказал Вепрев. – Драться буду я. Мне не впервой. А вы мои гости.

«Я даже не удивлен всему этому безумию, – подумал Джон. – Наоборот, было бы страньше, если бы этого не происходило».

– Михаил Николаевич, спросите, чего они хотят за освобождение миссис Маккартни, – попросил Бронислав.

– Эй, буерачки, пьете до усе…чки, как решать будем? – крикнул тот.

На заовражной стороне молчали, совещаясь. Потом кто-то отозвался:

– Выставляйте бойца против нашего Феди Буеракова! Если проиграете, ставите нам ящик водки и забираете вашу миссис. На хрен она нам не упала: по-нашему ни бельмеса и когти, как у тигры. А коли побьете нашего Федю, не будете ящика ставить, так заберете!

– Так может просто поставить им ящик да и разойтись с миром? – предложил прагматичный Джордж, узнав условия.

– Эй, а может, мы поставим вам ящик, вы нам женщину, да и по рукам?! – громко озвучил Буркин Джорджову мысль.

– Не получится! – с сожалением ответили с неприятельской стороны. – Федя принял хорошо, у него кулаки чешутся, говорит, всех нас тогда покалечит!

– Всех урою! – подтвердил чей-то нетрезвый голос.

– Тогда через час, у клуба! – предложил Буркин.

– Не, час мы Федю не удержим, давайте через полчаса!

– Добро! – завершил переговоры Михаил Николаевич, и все двинулись в обратный путь.

– Черт, – сказал Пол встревоженно. – Вечно у меня проблемы с местным населением. В Лагосе, когда писали «Band On The Run»*, нас вообще чуть не зарезали. Слушайте, – он волновался все сильнее, – полчаса – большой срок, а Линда – молодая красивая и беззащитная женщина – находится сейчас в толпе диких пьяных мужчин… [* Группа в бегах (англ).]

– Вот на этот счет не беспокойтесь, мистер Маккартни, – заверил его Буркин. – Никто ее и пальцем не тронет. Буе-ракцы, хоть и гниды, но мужики порядочные. У нас тут с этим строго.

Пол поджал губы, но промолчал.

– Я как-то гастроли себе по-другому представлял, – сказал Ринго, плетясь позади.

– Да, Брайни, тебе не кажется, что нам пора поговорить? – сердито спросил Джон.

Они добрались да птичьего двора. Гусак вернулся из вражеского стана и отдыхал в кругу приближенных. Вепрев тяжело вздохнул:

– Еще как кажется. Сейчас Линду вызволим и поговорим… Хотя сказать-то, ребята, мне нечего. Вы все-таки стали жертвами кремлевских интриг. До последнего момента я надеялся, что до этого не дойдет. Ситуация патовая: одни постановили на гастроли вас не пускать, а другие не хотят признать свое поражение и отправить вас домой. Вот и нашли компромисс: отослать вас к черту на рога и делать вид, что это гастроли.

– То есть я не понял, – остановился Джон. – Этот клуб и есть тот зал, где мы должны выступать?! – Его голос сорвался на крик. – Этот сарай?! И это после того, как ты пообещал, что у нас будет лучшая в мире аппаратура и полные стадионы?!

У него запотели очки, от ярости он потерял дар речи и шагнул к Вепреву, сжимая кулаки. Пол знал, что в этом состоянии Джон способен затеять настоящую драку, потому приобнял его и не отпускал. А Вепрев тем временем говорил:

– Джон, я уже ангажирован сегодня на мордобой, давай не будем начинать его между нами. Хотя я это и заслужил, признаю. Я должен был вам рассказать обо всем еще в Москве, а не тащить в эту Тмутаракань. Но я… – У Вепрева скривилось лицо. – Я до последней минуты надеялся, что эти мерзавцы образумятся и вернут нас обратно. Простите меня, братцы. Вам уезжать, а мне здесь оставаться и жить. – Он помолчал и с усилием добавил: – И я, к сожалению, не одинок. Руки у меня связаны.