Татьяна Лисицына - Наследница тела

Антон проснулся от весёленькой мелодии и вибрации, которая, казалось, докатилась до больной головы, несмотря на то, что телефон лежал на тумбочке. Что, на работу пора? Не открывая глаз, мужчина схватил телефон и выключил. Ещё хотя бы пятнадцать минут. Потом он встанет. И надо же было вчера так напиться? Бабы до добра не доведут. Как же достали! И надо же было начать выяснять отношения?! А ведь пятница так неплохо начиналась. Внезапно Антон открыл глаза: сегодня суббота. И на работу не надо. И никакой это был не будильник. Это какой-то придурок звонит с утра пораньше. Настенные часы показывали семь утра. Телефон снова запел знакомым рингтоном. Ну кому же это надо?! Антон дотянулся до телефона и рявкнул в трубку:

– Алло!

- Антон, Георгиевич, доброе утро! – женский голос показался слишком звонким. – Вас беспокоят из больницы. У нас для вас радостное известие: ваша жена вышла из комы. Уже несколько дней. Мы ваш телефон потеряли, не могли раньше позвонить. У нас тут переезд в другой корпус.

– Что? – Антон почувствовал пульсирующую боль в голове. – Алиса вышла из комы?

– Неужели из неё можно так быстро выйти?

Девушка сделала паузу.

– Такое редко случается. Иногда годами лежат. Но… вы как будто не рады?

– Рад. Очень рад, – Антон протёр глаза. – Просто разбудили.

– Извините, но эта радостная новость. Когда сможете подъехать?

– Часа через два, – Антон бросил телефон и застонал в подушку.

Ну вот и всё. И какого Светка вчера скандалила, что ей пора переехать к нему, что так долго продолжаться не может. Он даже не помнит, согласился ли он или отказал. Антон сжал виски руками. Если Алиса вышла из комы, значит, скоро вернётся. И устроит ему уют, а Светка со своей стороны мозг вынесет. Может, пора расстаться со Светкой?! Резкий пульсирующий залп в голове, словно салют в небе, возвестил о том, что эта какафония связана с тем, что вчера она сказала, что беременна. И вот он и напился. Лиска тоже хотела детей, но он её контролировал. Не время для спиногрызов. Сначала квартиру купить, потом обставить, потом ипотеку выплатить. На самом деле Антон в браке понял две вещи: он человек вовсе несемейный и продолжением рода не озабочен. И потихонечку собирался решить эти две проблемы. Вообще-то Лиска была тихой: с ней было удобно. Если уж нужно жить с женой, то лучше её не найти. Другое дело, что в сексе она была без этого фейерверка страстей, как ему нравилось. Светка была стервой, но от секса с ней сносило крышу. Она могла завести его так, что даже во время ужина в ресторане они могли заняться этим в туалете. Съехать с трассы во время поездки и сделать это на заднем сидении. Он не мог потерять такой секс. Из-за этого и врал, что женится. Думал, потянет время, а когда чувства – должны же они притупиться?! – тихо отойдёт в сторону, то есть под крыло Лисы. Она его примет. А что делать?! Она ведь отличная девчонка. И, чёрт возьми, ведь он рад, что она вышла из комы. Жить с чувством вины невыносимо. Может, она и не вспомнит тот инцидент?! Люди, говорят, очень меняются после клинической смерти. Антон выпил таблетку полисорба и не заметил, как задремал. Когда проснулся, чувствовал себя лучше. Пожалуй, даже за руль можно сесть. Он прошлёпал на кухню, поморщился при виде раковины с грязной посудой и неубранных тарелок на обеденном столе. Вот ведь совершенно отвык ухаживать за собой. Лиса его избаловала. Он уже соскучился по уюту, по отглаженной одежде, собранной на стуле, перед работой. Светка ничего подобного не делала, только требовала и требовала. А ведь она даже не работала. А утром даже из постели не вставала, чтобы ему кофе сделать. Раскинется на кровати голая и спит. Взял бы её, да времени нет. Он итак начал опаздывать на работу.

Антон включил кофемашину и сделал себе крепкий кофе. Заглянул в холодильник: мышь повесилась. Алиса ездила по магазинам и готовила еду. Покупала его любимый йогурт. Успевала с утра поджарить любимые блинчики. Он со злостью захлопнул дверь холодильника. Нет яиц, нет хлеба. Нет даже печенья. А с похмелья так хочется есть. Он насыпал в кофе три чашки сахара и решил заехать в шоколадницу позавтракать.

Когда Антон добрался до Склифа было уже одиннадцать. Симпатичная медсестра проводила его к Алисе. Антон с трепетом зашёл в палату. Окутанная трубками, обставленная пикающими приборами с капельницей, лежала его жена. Голова в бинтах, под глазами синяки. Глаза закрыты. Дыхание еле слышно.

– Скажите ей что-нибудь, – прошептала медсестра.

– Милая, доброе утро.

Алиса посмотрела на него без всякого выражения. Так смотрят на чужого человека. Веки снова закрылись.

– Садитесь, поговорите с ней, – медсестра придвинула стул, на который опустился Антон. – Мне нужно идти, позовёте, если что пойдёт не так.

Внезапно Антона пронзила жалость. Алиса всегда была такой энергичной, а тут лежит, такая бледная, похудевшая. Нос заострился, лицо вытянулось и приняло желтоватый оттенок. И ведь он во всём виноват. Он взял её за руку. Алиса опять посмотрела на него. Взгляд был жёстким, да и выражения лица такого он у неё никогда не видел. Неужели она всё вспомнила? Не успел Антон испугаться, как Алиса произнесла визгливым, несвойственным ей, голосом, выдёргивая руку из его ладони.

– Ты кто?

– Антон, твой муж.

– Ах, муж, – она взглянула на него, словно он назвался преступником. Губы презрительно скривились. – Не помню тебя. Я бы за такого замуж не вышла.

– Ну, как же так. Ты что?! Не пугай меня. Мы с тобой три года прожили.

– Не может быть! – Алиса помотала головой. – Совсем не помню. Хотя, какая разница?! Может, и сгодишься на первое время.

У Антона отвисла челюсть. Его Лиса никогда не разговаривала так с ним. Да она в принципе не могла так разговаривать. Антону стало обидно. Что, значит, сгодишься на первое время. У них же семья, ипотека. Он, вообще, платит за эту палату одноместную. Ну, подумаешь, изменил, вовсе не надо было так реагировать. Мужчины всегда изменяют.

– Лиса, ты что такое говоришь. Ты поправишься, я заберу тебя домой. У нас всё будет хорошо.

И снова этот взгляд, от которого Антон чувствовал себя червяком.

– Как ты меня назвал?

– Лиса. Я всегда тебя так называл.

– А как это… вообще меня зовут? Ну по паспорту, – дальше послышалась такая изысканная брань, что Антон похолодел. Алиса никогда не ругалась матом. Алиса никогда не была такой. Это не Алиса. Её подменили. И она память ещё потеряла. Господи, но ведь вот он всего лишь хотел, чтобы она не помнила, как они со Светкой были в их квартире, а всевышний, вообще, её памяти лишил. Говорят же: будьте осторожнее в своих желаниях!

– Так как меня зовут, придурок?

Антон чуть не вскрикнул. Придурок? Он бы, конечно, ей показал за такое обращение, но ведь не дашь пощёчину жене, которая только что вышла из комы.