Евгений Щепетнов - 1972. «Союз нерушимый...» [СИ]

— Михаил Семенович — повторил, глядя на меня фантаст, рассказами и романами которого я зачитывался с самого детства. «Белый рог», «На краю Ойкумены» — это вечное. На все времена. И к этому фантасту у меня нет претензий. Он на самом деле классик и фантастики, и просто литературы. И человек замечательный.

— Вам приписывают способность видеть будущее. Я читал об этом и в наших газетах, и в зарубежных. Конечно, вы будете отрицать ваши способности — чтобы меньше получить хлопот. Но я, который всегда говорил, что возможности человеческого мозга практически безграничны — допускаю, что вы можете видеть это самое будущее, угадывать, рассчитывать его. И вот мой вопрос: как вы видите это самое будущее Земли. Как пойдет прогресс? Когда мы построим базы на Марсе и Венере, базы на Луне? Когда полетим в дальний космос? Когда осуществятся мечты человечества? И да — спасибо вам за добрые слова в мой адрес. Если я на самом деле сумел пробудить в вас талант писателя-фантаста, добившегося таких высот — значит, жил не зря. Вы вашими книгами дали радость сотням тысяч, миллионам людей.

— Как и вы, Иван Антонович — улыбнулся я мэтру фантастики, ученому и путешественнику с мировым именем — не было бы вас — не было бы и меня, как фантаста. Ну а теперь по вашему вопросу…да, иногда у меня бывают прозрения, я так это называю. Иногда я вижу будущее, иногда даже что-то сбывается. Но это нормальное явление! Я же фантаст! А у нас, фантастов, мозг работает совсем по-другому. Мы копим информацию, и на основе этой информации создаем некую теорию. Наша теория чаще чем у других людей оказывается верной — просто потому, что наш мозг в этом направлении работает гораздо более эффективно. Мы как вычислительные машины, вначале накапливающие сведения, а потом выдающие результат. Будущее Земли? Я могу предсказать его с большой вероятностью примерно на пятьдесят лет вперед. Нет, не будет за это время баз на Марсе или Венере. И на Луне не будет. Не хватает у нас пока что сил, чтобы осваивать даже самые близкие планеты. Сил, и умения. Человечество будет занято совсем другим — тем, чем занято и сейчас: поисками средств пропитания, войнами, политикой и накоплением средств. Мир поделен, но будут пытаться отгрызть кусочки той, или иной территории, будут создаваться и рассыпаться государства, перевороты, хунты, террористические акты — все, как обычно. Ну да — автомобили будут более совершенными, да — самолеты еще мощнее и быстрее. Но люди останутся теми же. Только…немного хуже. Да, это не фантастика, это правда. Назовите это…»футурологией». Наукой прогнозов о будущем. Так вот, как футуролог я вам скажу — мало что изменится, и точно ничего не изменится к лучшему. Вот были бы у нас гипноизлучатели, как в романе уважаемых Аркадия и Бориса Стругацких, промыли бы мы мозги человечеству, вот тогда бы люди изменились. А так…нет, ничего нового. Лишь бы не было войны! Лишь бы не было… Не знаю, ответил ли на ваш вопрос, но…снова перейду к запискам (я показал на горку записок перед собой). Эти вот — про мою женитьбу и про мою личную жизнь вообще — сколько у меня было любовниц, считаю ли я гарем нормальным делом и все такое (зал шумит, хохочет). Про любовниц не скажу, про гарем промолчу. «Руссише туристо — облико моралес!» (смех в зале). А вот эта горка — все про Солженицына. Не ожидал, что эта тема так волнует моих коллег. Какое им дело до Солженицына? Пиши книжки, получай премии — тебе какое дело до бывшего зека? Ну и вот небольшая горка настоящих вопросов. Я быстренько пройду по ним, и перейдем ко второй части встречи. Зря что ли я притащил эту гитару? Если ружье висит на стене в первом акте, что это значит? Ну, вы знаете. Итак:

— « Правда, что вы убивали людей в Америке? »

— Это были не люди. Это были бандиты, которые хотели убить меня и других людей. Я их убил, о чем не жалею.

— « У вас американские награды! И вы считаете себя патриотом нашей страны? Да вами должны заняться компетентные органы !»

— А они мной и занимались, эти самые органы. И не нашли в моих действиях ничего криминального. А наград американских у меня пока что одна — от полиции Нью-Йорка, за спасение двух полицейских от верной смерти, и за помощь в нейтрализации уличной банды. Вот, пока что и все.

— « Вы правда победили Мохаммеда Али? »

— Правда. Два раза. Я не хотел его бить, но он оскорбил русский народ, оскорбил русских женщин. За то и получил по морде.

— « Вы богатый человек? Сколько у вас денег ?»

— Я богатый человек. А сколько у меня денег — не знаю. Миллионы. И что характерно — ни одного из этих миллионов я не украл.

— « Почему вы ездите на кадиллаке, а не на советском автомобиле ?»

— Потому, что кадиллак лучше, и потому, что могу.

— Ну да ладно. Наверное — на сегодня хватит вопросов. Давайте я вам чего-нибудь спою. Только не очень много, хорошо? А то, наверное, все уже устали. Оля, подай гитару, пожалуйста…

Я играл и пел минут сорок. Исполнил песни, которые пел на девятое мая. А потом — песню на стихотворение Пастернака. «Никого не будет дома…» Обожаю эту песню. За ней — «Город золотой». Следом — «Я в весеннем лесу пил березовый сок». Закончив ее петь, сказал в зал:

— Поверьте, нет лучше, чем наша родина! Красивее! Роднее!

Зал громко хлопал, кто-то закричал: «Браво!». А я посидел, подумал, и поманил Ольгу:

— Оля, иди, исполни пару-тройку песен. А я пока передохну.

Ольга, смущаясь, поднялась со своего места и пошла на сцену. Я передал ей гитару, а сам спустился в зал и сел в первом ряду, возле Махрова.

— Колись, чего приехал? Сам, лично! — спросил я Махрова, довольно щурившегося, как сытый кот.

— Потом скажу, не здесь — ухмыльнулся Махров — После всего будет банкет. Сейчас накрывают в столовой. Или уже накрыли. Кстати — деньги министерство культуры выделило! Гордись!

— Уже горжусь — хмыкнул я, и оглянулся на Высоцкого, который с интересом слушал балладу о ведьмах — сам решил, что ли?

— Нет. Оттуда — позвонили — он показал в потолок — да я и сам хотел тебя увидеть. Давно уже не общались. Ты куда-то пропал… Все тайны, тайны. Нет, не спрашиваю — куда ты время от времени исчезаешь. Понимаю, государственная тайна. Ладно…тут тебе кое-что передали.

— Кто? Что передал? — насторожился я.

— Коробку. Потом отдам. Оставил в кабинете директора. И записка: «Карпов знает, что делать». Кто передал? Прислали фельдпочтой. Оттуда. Ну и…все.

Ольга исполнила еще четыре песни, встала, поклонилась под аплодисменты зала, и объявила:

— На этом, с вашего разрешения, вечер прошу считать завершенным. Спасибо вам, что пришли, мы были очень рады с вами встретиться!

— Мало! Еще Карпова! Карпова давайте! Пусть споет! — закричали из зала, я вздохнул, встал, осмотрел зал.