Chigis - Дары данайца

Первое что сделал ленинградский обком под руководством Романова в семидесятом году, это окончательно узаконил правила торговли на территории области — продажа всех товаров, кроме первой необходимости, только по прописке. Григорий Васильевич прекрасно понимал, что с таким наследством ему не вплыть, поэтому широко объявил, что эта мера вынужденная, и будет отменена, как только ситуация с продуктами питания стабилизируется. Сначала это заявление казалось спорным, так как у руководства торговли оказались вторые лица из той же номенклатуры, и они быстро «перестроились», и некоторая «небольшая» часть продуктов питания, предназначенная для области, стала перетекать в другие края, радуя покупателей там и расстраивая ленинградцев здесь. Но взаимодействие обкома с прокуратурой все же привело некоторых новоявленных бизнесменов в чувство, так или иначе, но пресечь утечку продуктов питания из области по большей части удалась. Да и действительно, надо поставить Романову в заслугу, благодаря реформированию сельского хозяйства в области, преобразованию колхозов в совхозы, снабжение населения скоропортящимися продуктами питания удалось резко улучшить. И пусть полностью ограничения не сняли, так как продовольственный суверенитет уже распространился на весь Советский Союз, но отстаивать очереди в магазинах в ожидании привоза молока и сметаны в Ленинграде перестали. Тут нужно отметить, что город на Неве обладал огромными ресурсами, и что там проделали относительно легко, другим было недоступно.

Второе решение было связано с нехваткой рабочих кадров на производстве, поэтому были введены ограничения на прием учащихся Ленинградской области в высшие учебные заведения, особенно это касалось гуманитариев. Основная идея этого ограничения виделась в том, что молодые люди после окончания школы, не поступившие в ВУЗ, будут вынуждены идти в профтехучилища на рабочие специальности. Что касается ограничений на прием в вузы, то молодежь тоже быстро сумела переориентироваться, свет клином на ленинградских учебных заведениях не сошелся, есть и другие города в СССР. Пусть для изнеженных жизнью в северной столице молодых людей переезд в провинцию и был связан с немалым стрессом, но они были вынуждены сделать это и теперь ленинградские ВУЗы решали непростую задачу, как совместить не совместимое, так как иногородний контингент сильно проигрывал по уровню знаний местным. Теперь же произошло расслоение студентов на два потока: тех, кто в будущем будет гордостью высших учебных заведений Ленинграда и тех, кому кроме диплома ничего не нужно, последних после известных решений обкома стало подавляющее большинство, что привело к неизбежному снижению качества преподавания. Кроме того, будущего у иногородних в Ленинграде не было, они, как и в былые времена, не могли получить прописку в городе Революции, поэтому никаких преференций романовский обком от своего решения не получил. Зато получил много недовольства, которое в будущем грозилось вылиться в серьезные волнения, а Романова, после этих решений, многие острословы предлагали отправить в Свердловск, пусть там попробует поруководить (из подвала дома Ипатьева. В 1975 году Политбюро приняло секретное постановление о сносе этого дома, что было выполнено первым секретарём Свердловского обкома КПСС Б. Н. Ельциным в сентябре 1977 года.)

Весной семидесятого года меня призвал Жюль, его здоровье стало стремительно ухудшаться, и он не мог руководить теперь уже огромной корпорацией, настала пора преобразований.

— Честно скажу тебе, Серж, — говорил он мне, — раньше я себе представить не мог, что мой интерес к фирме начнет меняться. Все что делал, всегда оказывалось своевременно, и благодаря этому фирма продолжала развиваться даже в моменты экономических бурь. Но пришли другие времена и теперь я просто не успеваю за решениями нашего совета директоров, а многого просто не понимаю, особенно все то, что связано с электроникой. Пока мои связи были востребованы, я еще считал, что польза от меня есть, но теперь, после ухода моих друзей на отдых и превращения Дюпон в международную корпорацию, не вижу необходимости стоять во главе совета. Да и заниматься приходиться совсем не тем, что мне интересно. Так что я решил передать все бразды правления корпорацией в твои руки. Справишься?

Что ж, это ожидаемо, Жюль давно примерялся спихнуть на меня обязанности главы корпорации и от чего я до сего момента успешно отбрыкивался, но видимо на самом деле пришло время. Естественно я не собирался сам сидеть в качестве «памятника на троне», большинство решений по корпорации уже давно находится в руках совета директоров, вот пусть и рулят дальше, а мне будет достаточно скромной должности директора отдела перспективных разработок. Как говорится «Одежду надо подбирать по росту», ведь это так утомительно, когда она велика, или тем более мала, но вот говорить об этом месье Дюпону я не буду, пусть думает, что у него появился достойный продолжатель.

— А даже если и не справлюсь, — смотрю на ставшего мне родным человека, — у меня есть другой выбор?

— Сомневаюсь, — улыбается Жюль, — наверное, кто — то и сможет отказаться от дела всей жизни, но мне про таких неизвестно, да и сам я ни разу даже не задумывался об этом. Так что готовься, в апреле я объявлю тебя действительным главой корпорации. Думаю, после этого в совете директоров тебе надо будет провести некоторые перестановки, так как многие недовольны твоими заигрываниями с Советами, несмотря на то, что это приносит корпорации огромные прибыли.

— Знаю, кто воду мутит, — поморщился я, — но люди дельные и заменить их мне именно сейчас некем. Сначала подозревал их в связи с американцами, но проверка ничего не выявила, конкретных фактов не нашли так что, пока они хорошо выполняют свою работу трогать их не буду. Да и дисциплинирует это неплохо, в тонусе держит, по крайней мере знаешь заранее какие вопросы потом будут поднимать конкуренты.

— И все — таки я советую тебе в ближайшее время обратить на них внимание. Пока я еще жив они будут помалкивать, но не станет меня, и они попробуют отодвинуть настоящего главу корпорации, поэтому не надо медлить с этим делом, у руля должны стоять твои назначенцы. Не позволяй старой гвардии навязывать себе какие — нибудь условия. Считай это моей блажью и никого не жалей, они тебя не пожалеют, так что жду конкретных действий.

Мля, вот еще счастье, Зачем Жюль меня так подставляет? Ладно, придется сделать как он хочет, в конце концов, демарши в совете директоров были? Были! Вот пусть и не обижаются. Но грустно это все, так что ушел от старого Дюпона в подавленном состоянии. Следующие полмесяца запомнились мне бесконечными сериями консультаций, а уж сколько пришлось нападок пережить, когда проталкивал нужные мне решения через совет директоров… Ведь целые делегации к Жюлю приходили, требовали остановить зарвавшегося родственника, стращали тем, что я разрушаю корпорацию, сводя счеты со старой гвардией. Даже через Сильви пытались надавить. Кстати, я очень благодарен им за это был, давно мы так хорошо не проводили время. Поговорили о былом, о планах на будущее, поели хорошего шашлыка они супруга с Сильви под вино, а я «А впереди еще три дня и три ночи, / И шашлычок под коньячок — вкусно очень». Под конец посмеялись над потугами некоторых товарищей, сильно озабоченных сохранением своего теплого места и разъехались, настроение у меня снова пришло в норму. Кстати самому главному оппоненту исполнилось шестьдесят восемь лет, и он ощущал в себе еще много сил, которые хотел приложить на благо процветания корпорации. Бред, конечно, какие могут быть силы в таком возрасте, просто он боялся круто изменить свою жизнь, оказаться не у дел, хотел, чтобы с работы его вынесли вперед ногами, не понимал, что со стороны это будет выглядеть смешно. А вот, что его сын покинул нас в знак протеста, и это уже было плохо, великолепный управленец, но тут уже ничего не поделаешь, человеческие отношения они такие, не может глава корпорации обойтись без этого, природой заложено.