Владимир Поселягин - Истребители: Я – истребитель. Мы – истребители. Путь истребителя [сборник litres]

С теми, кто уже успел отбежать от места расправы, я закончил быстро: на ходу выкинул из рукоятки опустевший магазин, вставил запасной и, перепрыгнув через бьющегося в конвульсиях одного из последней тройки, бросился вслед за оставшимися двумя, крикнув на бегу Степке:

– Добей раненых!

Бежать долго не пришлось, деревья тут расступались, но было много кустарника, именно к нему они и неслись длинными прыжками. Абреки успели отбежать метров на сорок, когда, остановившись и выровняв дыхание, я снова взял их на прицел. Бежали они врозь, метрах в десяти друг от друга, поэтому мне пришлось быстро решать, в кого стрелять первым. Одним выстрелом свалил того, что бежал справа, потом, повернувшись, левого. Судя по воплю, попал не туда, куда целился. Похоже, что в задницу, держался он именно за нее. Спокойно дойдя до правого, сделал контрольный в грудь, после чего направился к левому зверьку в когда-то белоснежном костюме с красной розой в нагрудном кармане.

– Брат, не стреляй! Брат, не надо! Деньги возьми, не убивай! – взвыл он при моем приближении.

– Не брат ты мне, гнида черножопая, – выстрелив ему в грудь, ответил я. Фраза из «Брата» пришлась как нельзя кстати.

Патронов у меня было всего шестнадцать, одиннадцать я уже использовал. Девять на поражение и два в контроле. Оставалось пять.

Развернувшись, я бегом направился обратно. Девушки, опасливо глядя на нас, спиной отступали по тропинке к выходу из парка. Махнув рукой, я крикнул:

– В травмпункт идите. Он тут недалеко, на перекрестке.

После чего повернулся к Степке, который продолжал стоять в некотором столбняке, потом посмотрел на стонущих «черных» и только вздохнул. У меня после первого боя тоже был похожий ступор. Пятеро молча лежали без движения, а вот двое очень даже громко стонали и просили оставить их в живых.

Дав Степке хлесткую пощечину, я щелкнул у него перед глазами пальцами:

– Сколько пальцев?

Несколько заторможенно посмотрев на меня, он с паузой ответил:

– Три?

С сомнением посмотрев на два пальца, я снова дал другу пощечину.

– Иди к машине, я сейчас тебя догоню.

Развернув друга и легким толчком придав ему движение в нужную сторону, быстро пробежался по оставшимся абрекам. Как я и думал, кроме двух раненых был еще один «мертвый». Тишину леса снова разорвали выстрелы – я решил не пачкаться ножами, а добить их из пистолета.

Степан не ушел, остановившись метрах в двадцати, он внимательно наблюдал за моими действиями. Подбежав, я положил руку ему на плечо, и мы быстро зашагали к машине.

– Зачем ты их убил? – прервал он молчание. Видимо, этот вопрос мучил его сильнее других, раз он задал его первым.

– А что мне с ними нужно было делать? Лезгинку танцевать? – удивленно переспросил я.

– Но можно же было просто прогнать? Поговорить?

– Слушай, демократ и правозащитник, ты мне эти провокационные вопросы брось. Ты видел их? Это стая, которая действует только вместе. Да, может, поодиночке они вполне адекватные парни, но когда они в подобной стае, у них крышу сносит. Они бы нас там на ленточки порезали, хорошо, что главарь не потянулся за стволом, смотри, что я у него за поясом нашел… – Достав трофейный пистолет, показал его Степке. – «Беретта», итальянская. Правда, магазин запасной только один.

Пистолет Степана заинтересовал. Обрадовавшись, что он хоть немного отвлекся, я тут же сунул оружие ему в руки.

– Тут пластина какая-то с арабскими письменами, – после минутного изучения сообщил он.

Пластину, похожую на дарственную, я уже видел, поэтому пожал плечами:

– Наверное, получил за что-то или просто купил такую. Ты пойми, они бы не только нас положили, но и этих девчонок.

– Я все понимаю, Сев, но ты так быстро и, главное, без сомнений начал стрелять, – с некоторым укором пробормотал Степка.

Вздохнув, я ответил:

– Степ, ты пойми. Я на войне был. Думаешь, я там такого не делал? Да я даже детей и женщин убивал. Поверь, они этого заслуживали.

Краткими воспоминаниями запестрели картинки с польского хутора. Старик, женщина, девушка, пацан и наши изувеченные красноармейцы, прибитые к стенам сарая.

– Да, они этого заслуживали, – тряхнув головой, словно пытаясь прогнать воспоминания, пробормотал я.

– Ты мне этого не рассказывал, – проворчал Степан, он явно отошел от побоища в парке.

– Садись в машину, расскажу… и пистолет отдай, а то тут люди, а ты его в руках несешь.

Спрятав «беретту» под куртку спортивного костюма, я нажал на кнопку сигнализации на пульте и открыл водительскую дверь Степкиного БМВ. В таком состоянии пускать Степку за руль не хотелось.

Выстрелы не привлекли никакого внимания. Хотя, возможно, их просто не слышали – все происходило в полукилометре от опушки, так что пешеходы были спокойны.

Отъехав от парка на соседнюю улицу, я припарковался рядом с ЦУМом и, достав из кармана мобилу, набрал номер отца.

– Да?

– Бать… я тут пострелял немного, так что, думаю, придется ускорить отбытие.

Отец сразу въехал в ситуацию, поэтому скомандовал:

– Краткий доклад!

– Когда гуляли по парку, увидели, что девять «черных» окружили двух девушек. Судя по разорванным платьям и кровоподтекам на телах, была попытка изнасилования. Мы успели вовремя. В ответ на просьбу отпустить девушек начали окружать нас, у них были ножи. Пришлось открыть огонь. Положил всех.

Говорил я спокойно, без кодовых фраз – сразу после того как я выдал информацию о параллельном мире, дядя Олег обеспечил нас всех военными мобилами.

Мало кто знает, что пишутся разговоры, смс, треки перемещения, логи ведутся с привязкой к imei, imsi и номеру телефона, хранятся минимум два года, таково требование ФСБ. Это мне дядя рассказал. Реально – пожизненно: ни разу не слышал, чтобы записи когда-либо стирали. По всей текстовой информации есть поиск и каталогизация, в последние годы появился анализ голоса, пока не везде, работает ненадежно, но иногда помогает в расследовании.

ФСБ имеет неограниченный и никем не контролируемый доступ ко всей этой информации через прямое управление оборудованием. Оператор не имеет права знать и не знает, что они с ней делают и какие запросы выполняют. МВД и другие органы могут получить часть информации по официальному запросу к оператору.

Дядя Олег очень подробно объяснил все это, так что мы были обеспечены относительно надежными аппаратами. Военных, конечно, тоже проверяют, но у нас были аппараты контрразведчиков, они понадежнее. Таких слов, как «убить», «расстрелял», или чего-то подобного не произносил, так что вычислить нас будет затруднительно. А если и вычислят, то фора будет немалой.

– Обойтись без этого не мог?

– Батя, я боевой офицер и не позволю, чтобы всякие ублюдки творили у нас все, что хотят! – Во мне закипала злость.