Владимир Поселягин - Истребители: Я – истребитель. Мы – истребители. Путь истребителя [сборник litres]

Получив разрешение у Никифорова, я быстро зашагал за капитаном, на ходу с интересом крутя головой и разглядывая место, куда попал.

Судя по обстановке и строениям, мы находились в каком-то лесном хозяйстве. И только дойдя до домика егеря, понял, что мы в лесничестве. Под кронами деревьев были укрыты автомашины, по веткам протянута паутина проводов связи, бегали ординарцы, порученцы, посыльные. В общем, этот муравейник производил впечатление работающего штаба. Чуть не сбив, мимо нас пронесся мотоциклист с командиром в люльке. Пропустив его, мы пересекли дорогу и подошли к избушке, у входа в которую стоял часовой. Рядом было сделано что-то вроде курилки, в которой стояла пара командиров. Тот, что повыше, с неуловимо знакомым лицом, мазнув по мне взглядом, отвернулся, перенеся внимание на двух девушек-связисток. Одна из них имела впечатляющие формы и невольно привлекала к себе пристально-восхищенные взгляды, которых, видимо, не боялась и не стеснялась – судя по всему, привыкла и получала от этого удовольствие.

– Ой, извините, – пискнуло что-то над ухом у самого входа в открытую дверь штаба. Сам я в это время поднимался по ступеням, любуясь полянкой с цветочками, а вернее, ножками, что шли по ней, а еще вернее – тем порхающим чудом, от вида которого внутри что-то замирало, а что-то, напротив, стремилось воспарить в горние выси, легкомысленно нарушая строгий порядок форменной одежды. В общем, едва загляделся на попку фигуристой связистки, как кто-то на меня налетел, обдав запахом женских духов.

Присмотревшись, узнал, кого держу в руках. Миронова, дочка комдива.

– Да, бывает, – ответил я и понял, что держу ее на весу. Опустив девушку на крыльцо, где мы, а вернее, она столкнулась со мной, спросил:

– Дарья, я не ошибаюсь?

– Да, это я, – расцвела она.

– Я помню, вы у нас были…

– Не задерживайтесь, вас ожидает генерал, – прервал меня адъютант.

– Извините, – ослепительно улыбнувшись девушке, обошел ее и направился вслед за капитаном в сени, а потом уже – в просторную избу, где за обеденным столом сидели несколько командиров.

– Товарищ генерал-лейтенант, лейтенант Суворов по вашему приказу доставлен, – отрапортовал капитан и сделал шаг в сторону, перестав заслонять меня от обернувшегося старшего комсостава.

– Лейтенант, пройдите сюда, на свет, – велел плотный мужчина в генеральском френче.

«Как на смотре при покупке лошади…» – недовольно подумал я, но приказ выполнил незамедлительно.

«А ведь это Жигарев, командующий ВВС СССР… Не, точно он!» – узнал я генерала.

– Так вот ты какой… – начал генерал.

«…северный олень!» – подумал я.

– …Суворов. Мне так часто докладывали о твоих успехах, лейтенант, что я волей-неволей заинтересовался тобой и решил устроить личную встречу. Хочешь что сказать мне? Не верю я, что тебе нечего сказать, читал я твою методичку, читал. Очень удивился, но приказал отпечатать и отправить по летным училищам… Ну что стоишь? Садись, вот, рядом с подполковником. Возьмем лейтенанта в свою компанию? – спросил он у присутствующих. Судя по его поведению и координации движений, он был выпивши, не сильно, но все-таки.

– Возьмем, – прогудели они вразнобой. Ага, попробуй откажи командующему. Командиры с интересом разглядывали меня, пока я устраивался за столом. Как только сел, генерал спросил:

– Слушай, а когда ты успел столько самолетов освоить?

Вот это влип! Мысли закрутились в голове с бешеной скоростью…

– Товарищ командующий, не знаю, как это у меня получается. Вот сажусь в самолет и через некоторое время начинаю чувствовать, как и что у него, они ведь почти живые… – ляпнул я первое, что пришло в голову.

– Интересно, – взгляд генерала стал озорным, – а на метле тоже сможешь?

– Тут, товарищ генерал, главное разбег взять побольше.

Окружающие дружно заржали.

«Похоже, пока пронесло», – подумал я, выдохнув с облегчением.

– Так! – Жигарев хлопнул ладонью по столу. – Пошутили и будя. У нас всего два часа до твоего вылета в Москву, лейтенант, так что поторопимся…

Транспортный «Дуглас», на котором мы летели в Москву, монотонно-усыпляюще гудел, но сон ко мне не шел. Я не один был такой бодрствующий, хотя большинство спало, устроившись со всеми возможными удобствами. Вроде Никифорова, который разлегся на мешках с почтой и оглушающе храпел – не спасал даже рев моторов. Не спал еще один пассажир, полковник-танкист с зеленым лицом. Его изрядно укачало.

Прикрыв глаза, я стал вспоминать нашу встречу с генералом Жигаревым.

Вопросы, которые он мне задавал, отнюдь не были праздными, его действительно интересовало, что я скажу, хотя он тщательно скрывал это. Отвечал я после обдумывания, что генералу явно нравилось, так что наш разговор затянулся на все три часа. Вопросы задавал не только Жигарев, но и остальные. По вопросам я понял, что это командиры авиасоединений. Глупо было бы считать, что они обязательно прислушаются к моему мнению, но, думаю, кое-какие мысли все же вложил им в головы. Я тоже понимал, что разница между нами очень велика, они опытные командиры, я же зеленый лейтенант, которому неожиданно повезло. Отчего, по их мнению, стал писать свои мысли о необходимых действиях авиации в этой войне. Но по мере дальнейшего разговора их мнение обо мне явно менялось. В конце мы уже общались вполне серьезно, они поняли, что я держу тему вполне на уровне, и во многом были со мной согласны.

По мере нашего общения генерал велел называть его Павлом Федоровичем, чтобы я постоянно не вскакивал на его обращение ко мне.

К концу выяснилось, почему я лечу в Москву: к моему удивлению, не для получения наград в Кремле – раскатал губу, как же, а по просьбе отдела пропаганды ЦК ВКП(б). Я должен выступить завтра по всесоюзному радио в Радиокомитете СССР. Оказалось, стране нужны герои, и именно я подходил на эту роль по всем параметрам. Двадцать восемь сбитых, считая Гейдриха. Угон немецких самолетов, уничтожение крупного аэродрома противника, новаторские идеи… Так что по этой причине к Жигареву и обратились нужные товарищи. Дальше уже согласовали с политуправлением ВВС.

Речь моя уже готовилась, так что, по словам Жигарева, мне нужно было просто отбарабанить ее и лететь обратно. Тогда я попросил:

– Товарищ гене… Павел Федорович, разрешите мне задержаться в Москве на несколько дней?

– Что? Почему? – нахмурившись, спросил он.

Я постарался объяснить, чего хочу:

– Товарищ генера… Павел Федорович, вы, наверное, знаете, что я пишу песни, – и после кивка продолжил: – Вот я и хочу зарегистрироваться в авторстве, а то более пятидесяти моих песен уже расползлись по воинским частям.

– Слышал, как же. Мой ординарец очень хорошо поет. Мне про истребителя понравилось, – чуть прижмурив от удовольствия глаза, сказал генерал. – А ты думал, тебя награждать будут?