Кирилл Лятс - Гитлерград

Дело крайне важное, не требующее спешки. Идите отдыхайте, а как приедет посольство, вам позвонят. Вы же недалеко остановились?

– да я дома, фон Дорн в Посольстве на Поварской, Дудочка вот пока нигде не остановился

– я распоряжусь, чтобы его разместили в гостинице Москва. Чтобы все под рукой были. И, надеюсь увидеть вас вечером на приеме. Не прощаюсь.

Обратно тоже шли пешком.

– в общем, пока ничего не понятно, может, действительно герр Хасс что-то нам поведает, – размышлял вслух фон Дорн

– посмотрим, поговорим, – заметил Шурупов.

Они отпустили Дудочку прямо у гостиницы Москва. Потом фон Дорн пожал руку Шурупову и уже один пошел в сторону Посольства. Подходя к заднему входу в дипломатическое здание он увидел выходящую из него женщину.

Войдя в выделенную для него комнату для дипкурьеров фон Дорн снял пиджак, достал из саквояжа бумаги и положил папку на стол.

Людвиг неторопливо перелистывал листы досье на всех сотрудников посольства, попавших в засаду, – в Гестапо и ему, и Лаврентию выдали по одинаковой папке, – вглядываясь в их лица.

На одном лице взгляд Людвига задержался: «Ирма Мессер», – прочел он. Что-то знакомое было в этом лице.

И вдруг озарение – женщина! Женщина, выходившая из посольства и была Ирма Мессер!

Гретхен открыла глаза. Она все еще лежала в больничной палате доктора Пилюлькина. Грудь была туго перевязана, чтобы предотвратить кровотечение. Мерно тек физраствор из капельницы в вену правой руки. В четырехкоечной палате она была одна.

Гретхен чувствовала себя намного лучше, но слабость не давала даже приподнять голову. Поэтому для кормления медсестра подкладывала дополнительную подушку и кормила с ложечки.

– привет, дорогая, как ты спала? – Вольдемар зашел с утра к своей подруге в палату, как он это делал уже третий день подряд.

– спала хорошо. Снились какие-то тяжелые сны. Как будто я снова на Мадагаскаре, но там идет война, бомбы падают, а мы с тобой бежим между воронками, под взрывами… еле проснулась, чтобы не погибнуть там.

– надо же, я тоже весь сон ворочался, и тоже снилась война, правда, не на Мадагаскаре. Видимо, моей подкорке не хватает такой фактуры, чтобы придумать сон о Мадагаскаре

– хочу уже в Гитлерград, надоело тут лежать

– любимая, ты должна поправиться. Доктор же тебя лечит. Я не уверен, что транспортировка до Гитлерграда пойдет тебе на пользу. Скорее все может только осложниться.

– да, я понимаю. Просто лежу и мечтаю. Снова пройтись с тобой по набережной, или по Маннергейм-штрассе….Чтобы вокруг фонари, пирожковые, лодочки под мостами… Мы, кстати, так с тобой и не прокатились на лодочке, а все гитлерградские влюбленные должны прокатиться на лодочке, и там поцеловаться

– я тебе обещаю, что мы обязательно прокатимся на лодочке.

Штольц посидел еще рядом в Гретхен около часа, поцеловал любимую в щечку и пошел в Обломову, поговорить о жизни. Вольдемару уже надоело бездельничать, он хотел попросить о какой-то работе, ну и заодно прозондировать почву на предмет их в Гретой ухода из подземного города – не вечно же они будут тут торчать.

Он вышел из медсанчасти и направился к приемной. Проходя мимо пирса, он заметил, что мужики грузили тюки с тканью на грузовую лодочку. Он уже знал, что ткацкий цех располагается рядом с палатой, где лежит Гретхен, а швейное производство где-то отдельно. По коридорам туда не дойти, поэтому приходится все транспортировать на лодке.

Он свернул за угол, как вдруг погас свет. Лампы, освещавшие подземелье вмиг погасли. Сзади забегали… «Трансформатор перегорел! – крикнул кто-то из генераторной, – несите сюда фонари»

Штольц шел по коридору. Немного не доходя приемной, он услышал приглушенные голоса. Оказалось, что здесь располагалась какая-то ниша, в которой могло поместиться несколько человек, и стоящему в нем было прекрасно слышно, о чем говорили в кабинете Обломова.

Спорили два человека, женщина и мужчина.

– Барбара, я ничего не буду делать со Штольцем, у меня есть четкое указание по поводу него. Мы должны с ним еще поработать.

– Евгений, Вы не понимаете, что он нас всех сдаст. Если мы его отпустим одного, а Грету уберем, то Штольц нам этого не простит

– Ну а зачем тебе убирать Грету? Она же твоя подруга

– Просто знакомая, пару раз встречались в компаниях. Она человек Бормана, и ехала в Москву со специальным заданием

– Откуда ты знаешь?

– У мужа были источники информации

– Жаль, что твоего мужа больше нет, исчезли и источники информации, – кажется, Обломов засмеялся, почувствовал Штольц

– Жаль-не жаль, не в этом дело. Фон Бюлов должна исчезнуть, и немедленно. Я не знаю, как Вы это будете объяснять своему другу Штольцу, но, если он не поверит, то у нас будут проблемы.

– Не будет, попрошу Пилюлькина, чтобы он ввел морфин ей в вену вместе с физраствором. Она просто заснет и не проснется. Ну, не выдержала травм и скончалась…

Штольц не стал дальше слушать, а медленно, на цыпочках, выбрался из ниши и пошел в сторону медсанчасти. Было по-прежнему темно, но то тут, то там мелькали люди с фонарями, которые шли помогать электрикам, или просто по своим делам. На Вольдемара никто не обращал внимания.

Неожиданно он увидел бегущего навстречу доктора Пилюлькина. Штольц вжался в стену и замер. Доктор так его и не заметил.

Ну что, дорога свободна, надо быстро бежать в палату и забирать. Вольдемар тихонько зашел в медсанчасть. Санитарки при входе не было. Он подошел к кровати Гретхен и вынул иглу капельницы из вены.

От неожиданности дремавшая Грета проснулась.

– ты вернулся?

– тсс, – Штольц приложил палец к губам, – надо уходить

– куда?

– бежать отсюда, тебе грозит опасность

– какая?

– такая, давай не будем сейчас обсуждать, просто поверь мне и все, – Штольц механически собирал одежду Гретхен и стянул с вешалки халат медсестры, – надевай халат и выходим

– подожди, у меня вообще нет сил и ноги не ходят.

Вольдемар увидел кресло-каталку: – давай, ложись на нее, – он помог Грете встать, опираясь на его плечо, и перелечь на кресло-каталку.

– Поехали

– нас же увидят, – прошептала Грета

– не увидят, у них сломался трансформатор и света нет нигде

Он выкатил тележку и покатил ее в сторону, противоположную приемной Обломова

– куда мы едем?

– не знаю, но надо куда-нибудь спрятаться, а там придумаем.

Он медленно катил тележку, не видя дороги и ориентируясь по немного численным фонарикам людей, встречавшихся на пути. Здесь была жилая зона, а большинство еще находилось на своих рабочих местах, поэтому в коридоре были лишь те, кто шел на вечернюю смену, либо желающие помочь электрикам.